Василий Веденеев - Рэкет по-московски

Машина осела, и ее занесло. Виктор Степанович рванул баранку в другую сторону, но сзади грохнуло еще раз, и пуля, насквозь прошившая стекла, разрисовала их мелкой сеткой трещин. А навстречу, загораживая выезд, влетел под арку другой «жигуленок», с синей мигалкой на крыше.

— Все! — выдохнул Рунин.

Борис Иванович привык к постоянной, щемящей боли в боку и груди, вернее, перестал обращать на нее внимание, поскольку очень торопился. Необходимо решить неотложные дела, завязать тугие узлы в отношениях с полезными или теми, кто еще только станет полезными, людьми. Крутился как заводной с утра до вечера, а потом падал на кровать, засыпая тяжелым, не приносящим отдыха сном без сновидений. Торопливые визиты, разговоры, торопливая жизнь, словно схваченная взаймы или украденная — в любой момент могут схватить за руку и жестко потребовать ее обратно.

Некоторое время Борис Иванович медлил, потом, решившись, быстро набрал знакомый номер телефона.

— Глеб Николаевич? Хочу с вами увидеться. Думаю, наши желания совпадают?.. Нет, ресторана не предлагаю. Если не против, приезжайте ко мне на работу, я предупрежу внизу, чтобы вас пропустили…

Положив трубку, откинулся на спинку кресла. Пора все ставить на свои места, хватит ожидания, которым проклятый милиционер, выматывая нервы, заставляет торопливо бежать по собственной жизни в никуда. Хватит! Соломатин не глупый, но упрямый человек. Упрямый или упорный? Ум не совместим с тупым упрямством, в отличие от трудолюбивого упорства, способного помочь достичь многого.

Нет, надо с ним поговорить, и правильно, что сам сделал первый шаг навстречу неизбежному разговору. Наверняка Соломатин уже и на Бориса Ивановича нарыл целую кучу навоза. Вот и попробуем ее разгрести, раскидать…

Соломатин пришел в четыре. Осунувшийся, с воспаленными глазами, он показался Усову более доступным, человечным и слабым.

— Поговорим? — предложил Борис Иванович. Меня продолжает беспокоить судьба семьи покойного Коли Филатова. Постоянно, знаете ли, атакует его вдова, дочь у нее ушла из дома и вообще…

— Хотите, расскажу занятную историю? — неожиданно предложил Соломатин. — Думаю, вам будет интересно.

— Если считаете… — улыбнулся Усов.

— Считаю… Жил-был некий молодой человек, завидовавший чужой удачливости, достатку и благосостоянию. Судьба ему улыбнулась: он нашел единомышленника в лице тестя, безошибочно почуявшего в нем волчью хватку дельца, способного совершить даже преступление, но… чужими руками… Молодой человек ко всему прочему был еще и дьявольски осторожен. Потихоньку он начал перенимать кое-какие связи и входить в дела стареющего день ото дня тестя, пока не занял его место.

Итак, наш молодой человек стал своим в деловом мире, сумев высоко подняться по служебной лестнице. Жилось ему хорошо, все было, только не давала покоя жажда еще большей власти, еще большего количества денег. И тут ему пришла в голову мысль — не обложить ли данью подпольных компаньонов, забирая ее в собственный карман?

Потрошить, а потом вновь давать им возможность заработать на сделках, чтобы восполнили утраченное, и снова потрошить.

Кто ищет, тот находит!

Нашлись люди, способные узнать подноготную о любом человеке, а затем шантажировать его, вымогать дань угрозами и насилием. Подобный метод крепче привязывал компаньонов друг к другу, заставлял жаться в кучку, ища поддержки, защиты и помощи. Но тут возникло осложнение — являясь главным «поставщиком по февралю», нельзя одновременно афишироваться как вымогатель. И тогда родился Оракул.

— Кто родился? — переспросил Борис Иванович.

— Оракул, — повторил Соломатин. — Голос, отдающий приказы по телефону, всеведущий и всевидящий глава темного мира дельцов, содержащий на иждивении уголовников. Вот кто! Родился и начал активно действовать, усмиряя непокорных, поощряя примерных, творя суд и расправу, определяя размеры взимаемой дани.

— Страшные вещи говорите… — не выдержав, заерзал Усов. — Это же коррупция и организованная преступность!

— Страшные, — согласился Глеб. — Но характерные для развитого социализма нашего общества. Вспомните публикации в газетах об Узбекистане! Итак, дело шло неплохо, пока не возникла необходимость подмять под себя еще одного человека — в него уперлись многие вопросы снабжения левыми стройматериалами. Представьте, действующие лица отлично знали друг друга, но общались, как оборотни, живя в вечном страхе перед вечерними телефонными звонками и закладывая Оракулу один другого в надежде получить доступ к выгодному делу и уменьшить размер налагаемой на них дани.

Скорпионы в банке, да и только! А вот один оказался не такой, заерепенился, взбунтовался, хотя Оракул был полностью осведомлен обо всех его делах, планах на будущее, чуть ли не мысли читал. Пришлось с упрямцем рассчитаться, поскольку тот догадался, кто дирижирует оркестром махровых расхитителей и уголовников.

— Вы о Коле? — побледнел Усов. — Его что, убили? Какой кошмаг! Вы нашли убийцу?

— Да. Его убили вы, Борис Иванович. Не сами, конечно, — заметив протестующий жест Усова, добавил Соломатин. — Чужими руками убили, поскольку всегда были дьявольски осторожны.

— Сказки! — усмехнулся Борис Иванович. — А вы, подполковник Соломатин, ответите за гнусные инсинуации. Я позвоню Милованову.

— Он подал рапорт об уходе на пенсию, — с притворным сочувствием развел руками Глеб. — А следствие располагает необходимыми документами. В последнее время Оракул никому не звонил, и вы прекрасно знаете, почему не слышно хорошо поставленного баритона брата вашей жены, бывшего актера, вступившего с вами в преступную сделку. Знаете и о судьбах Виктора Степановича Рунина, Шаулова и многих других. Поэтому торопитесь решать дела, устраивать алиби, где угрожая, где умасливая…

— Ордер на арест есть? — останавливая его, Усов поднял ладонь. — Или будете продолжать беспочвенные оскорбления?

— Ордер есть, — поиграл желваками на скулах Соломатин. — Внизу ждет машина…

— И ваши люди в приемной, — закончил Усов. — Так?

Не дождавшись ответа, он встал, подошел к окну, попробовал его открыть, потом зло рванул не поддающуюся створку рамы. Заметив, как напрягся Соломатин, желчно усмехнулся:

— Не беспокойтесь, я не собираюсь бросаться вниз. Я, видите ли, большой жизнелюб. — Борис Иванович ослабил узел галстука, подставил разгоряченное лицо струе воздуха, идущей из окна.

Достал трубочку с нитроглицерином, бросил под язык маленькую таблетку.

— Сам виноват, недооценил вас… И все из-за любопытства проклятого получатель! Так и знал, что Коля назвал ему мое имя.

— Имеете в виду Фомина? Парень ничего не знал! — глядя в спину Усова, глухо сказал Глеб. — Он только хотел узнать правду. Еще одна искалеченная судьба на вашей совести.