Мартин Уэйтс - Худшее из зол

Он сам при этом находился в надежном месте. Этому научил его Дин.

Джамал приспособился. Потому что Дин все это время был рядом.

И все же тоска периодически давала о себе знать. Она накапливалась внутри, постепенно заполняла душу, шептала в ухо правду. Нет, никакой он не хозяин положения — это ложь, самообман. Здесь жизнь ничуть не лучше, хоть с Дином, хоть без Дина. Чтобы заглушить голос, нужно было принимать меры.

И он принимал. Наркотики. Ночные дискотеки до утра. Он находил девчонку, чтобы доказать самому себе, что он нормальный. Все, что угодно, лишь бы задавить ужасные мысли.

И тоска отступала. На некоторое время.

А сейчас опять вернулась. Напомнила, чем он занимается, что на самом деле из себя представляет.

Отец Джек. Джо Донован. Сай. Они ворвались в его жизнь и разрушают ее, заставляют плясать под свою дудку, чего-то постоянно от него требуют, приказывают. И Дина рядом нет.

Хотелось крэка. Затащить в постель девчонку, имя которой он не может вспомнить. Он желал смерти Отцу Джеку. А с Донована хотел получить деньги.

И скрыться, сбежать. Куда угодно. Раствориться в этом мокром коричневом островке на потолке.

Он вспомнил, как было страшно возвращаться к Отцу Джеку, он боялся рассказать, что произошло во время встречи. Сай втолкнул его в комнату толстяка. Джек посмотрел на обоих, кривя рот.

— Вы мне ковер испортите.

Джамал и Сай извинились.

— Надеюсь, вы не зря сюда ввалились.

Джамала начало трясти.

— Ну?

Он открыл рот. Отец Джек вдруг резко подался вперед. Джамал от неожиданности вскрикнул.

— Он… этот человек с диска… он… ну, тот, который говорит… он это… умер…

Он дернулся всем телом, ожидая от Отца Джека чего-то ужасного. К его удивлению, тот ничего не сделал и только смотрел на него с любопытством.

— Умер? Как это случилось?

Джамал повторил историю, которую услышал от Марии. Джек кивал, на ходу обмозговывая информацию.

— А второй? Тоже умер?

Джамал изо всех сил замотал головой:

— Не… нет. Она ничего такого про второго не говорила.

— Им известно, что там на диске? Они о втором знают?

Глядя на Джека широко открытыми глазами, Джамал еще энергичнее замотал головой.

— Я им ничего не сказал, Джек, честное слово. Ничего.

— А они знают? — Голос был спокойный, вкрадчивый, похожий на болото, в котором притаился крокодил-убийца.

— Не-а, не знают они.

Джек откинулся на спинку кровати. Кажется, именно этого ответа он и ждал. Джамал почувствовал некоторое облегчение. Джек о чем-то напряженно думал. Потом заговорил:

— Нам ведь полиция здесь не нужна, правда?

Джамал молчал.

— Я прав?

Джамал вообще-то решил, что этот вопрос скорее риторический, но его, оказывается, вынуждали ответить. Он снова замотал головой.

— Конечно, не нужна, — подтвердил Джек. — А эти твои знакомые не знают, ни что на диске, ни кто с этим связан…

Он сложил руки на груди, посмотрел на потолок, вздохнул.

Джамал так и стоял перед ним молча, только с мокрой одежды капало на ковер.

Джек повертел головой и впился глазами в Джамала, который чувствовал себя под прицелом наемного убийцы.

Отец Джек растянул рот в улыбке:

— Что бы сделал ты?

Джамал уставился на него, не веря собственным ушам.

— Что?

Джек снова улыбнулся. Заговорил терпеливо и медленно:

— Как бы ты поступил?

Джамал посмотрел на него с опаской, чувствуя подвох.

Отец Джек вздохнул.

— Такой простой вопрос, Джамал. Ты же теперь один из моих ребяток, член семьи, — умасливал он мальчика. — Я ценю вклад в общее дело со стороны всех членов семьи. Так поступает всякий хороший отец. Будь добр, скажи. Что бы ты сделал?

— Я бы… еще раз встретился с Донованом. Вдруг бы он что-нибудь предложил. Тогда можно было бы посмотреть…

Джек кивнул, по-прежнему улыбаясь.

— Знаешь, Джамал. Наверное, ты прав. Дадим-ка этому Доновану еще один шанс. Посмотрим, сколько в свете последних событий он будет готов заплатить. Если ничего, ну тогда… — Он пожал плечами. — Как пришло, так и уйдет. И нечего расстраиваться.

Джамал испытал такое облегчение, что не мог ни двигаться, ни говорить.

— Ты молодец, Джамал. Все сделал правильно. А теперь можешь идти.

Джамал, не в силах поверить такому удачному повороту событий, быстро попятился назад, выскользнул из комнаты и закрыл за собой дверь.

Он прекрасно понимал: это далеко не конец. За ним будут неусыпно следить.

И вот он лежит на кровати и переживает очередной приступ тоски.

Он в ловушке.

Он точно знает, что Джек с ним забавляется. Специально, гад, так сладко с ним беседовал, чтобы затянуть в свои липкие сети. Правда, в тот момент он купился. Теперь же, когда он заново все проиграл в голове, ему совершенно ясно, что Джеку доверять нельзя. Это просто еще один способ закрепить прутья в клетке.

Он смотрел на решетки на окнах. Надо найти возможность сбежать отсюда. Оторваться от Сая. Договориться с Донованом.

Исчезнуть.

Он должен это сделать.

Джамал вздохнул и снова посмотрел на забранное решеткой окно. Тоска отступала.

Есть же какой-то выход — вполне реальный, а не придуманный, вроде грязно-коричневых островков на потолке.

Должен быть.

В полутемном баре было тепло и уютно. Приглушенный свет разноцветных лампочек на неоштукатуренных кирпичных стенах и арках придавал атмосфере удивительное очарование. Донован сидел на длинном кожаном диване и пил пиво из бутылки, изо всех сил стараясь не выдавать волнение. Рядом на краешке пристроилась Мария, держа джин с тоником. На ней было черное платье без рукавов с пуговичками впереди. За застежкой угадывалась дразнящая ложбинка на груди, которую подчеркивала нитка жемчуга. На ногах — высокие сапожки на каблуках. Замшевый пиджак она бросила на подлокотник. Темные волосы блестели и переливались. Донован тоже снял пиджак. Волосы он привел в порядок, насколько мог. Играла музыка — Крис Мартин пел о том, чтобы все начать сначала.

Бар и ресторан «Гершвин», куда они пришли, находился в конце Дин-стрит в районе, который когда-то слыл финансовым центром — буфером между георгианской пышностью старого Грейн-джертауна и кинематографическим шиком Дин-стрит до самого Тайна. Прежние викторианские коммерческие храмы превратились в монументальные бары и рестораны. «Гершвин» располагался в подвале — сводчатые потолки и толстые стены выдавали его прежнее назначение. Теплые красные стены, куполообразный черный потолок, усыпанный сотнями разноцветных лампочек, — искусственное черное небо, не знающее дневного света. Основной зал ресторана представлял собой длинное и довольно узкое помещение с небольшой сценой в глубине. Здесь когда-то хранили деньги, слитки золота и серебра, а теперь обедали посетители. Несколько ступенек справа вели вниз в небольшой бар с диванами. Там сейчас и сидели Донован и Мария.