Леонид Словин - Победителям не светит ничего (Не оставь меня, надежда)

— Ну! — сказал генерал — майор и прищурился. Когда он мог озадачить двух других, он выпячивал нижнюю губу вперед языком. — Если кто — то из вас догадается для чего мы здесь, я зову всех в ресторан на обед…

Его мощная, с борцовской шеей голова с короткой стрижкой откинулась на спинку кресла.

— Амос, — ухмыльнулся один из бригадных генералов, занимавшийся связями с заграницей, — повыше ростом и с породистым интеллигентным лицом, — ты был бы неподражаем в роли составителя кроссвордов…

Генерал — майор пропустил шпильку мимо ушей.

— Эй, — мгновенно скривился он, глядя на другого, мужиковатого вида коллегу- кадровика, — убери свою сигару! Когда-нибудь я начиню целую коробку порохом и пошлю тебе на день рождения…

В полиции за ними закрепилось прозвище «три туза». Два бригадных генерала и генерал — майор.

Как и всегда в коридорах власти, чем ты выше чином, тем ты более одинок. Здесь нет и не может быть дружбы: есть лишь интересы. Однако, в профессии, как и в политике, интересы порой совпадают, и тогда, даже если люди рвутся к вершине, обиды и свары отходят на второй план, а на первый выходит служба.

Профессионал подобен жрецу, профессия — Богу. И ей служат. Рьяно и истово. Может, еще и потому, что ей, и только ей под силу вознести к вершине или столкнуть в пропасть.

Голос у него стал куда суше:

— В Штатах по подозрению в торговле человеческими органами арестованы несколько китайцев. Предметы сбыта — почки, печени, легкие. поджелудочные железы, роговые оболочки глаз, кожа…

Оба других молчали. Видимо, еще не успели еще переварить услышанного. Где Китай, где Америка, а где Израиль?

— В Нью Йорке, — продолжал генерал — майор, изредка заглядывая в бумаги, — агент ФБР представился потенциальным покупателем и сумел кое что выяснить. Трансплантанты идут из китайских тюрем. Там ежегодно расстреливаются четыре — шесть тысяч человек…

— Не тяни душу, Амос: какое это все имеет отношение к нам?

Хозяин кабинета испытующе оглядел присутствующих, немножко помолчал и продолжил:

— В Эстонии, а может, и в других республиках бывшего Союза, производятся операции по пересадке трансплантантов. Если состоятельный клиент платит деньги, большие деньги, — он господа, и получает новое сердце или печень, селезенку или почки. А те берутся у казненного. Кстати, — один из арестованных в Америке — сам бывший палач. Участвовал в приведении смертных приговоров в исполнение…

— Амос, а яйца они тоже пересаживают? Одни или с…

Мужиковатый гость посмотрел на хозяина кабинета невинным взглядом васильковых глаз.

Борцовская шея генерал — майора налилась бураковым цветом.

— Даже у терпения есть границы! — сдавленно произнес он.

Кадровик поднял вверх руки: ладно — ладно, я — пасс!

— Операцию в Эстонии проводит хирург из Израиля… — продолжил генерал-майор.

Наступило долгое молчание. Вялое и неприятное.

— Кто? — коротко спросил Интеллигент.

— Хирург из Тель — Авива. Профессор Бреннер. Двадцать пять лет в стране. Пользуется международным авторитетом…

Любитель пошутить присвистнул:

— В Пекине вовсю открещиваются от обвинений, официально заявляют, что никаких органов казненных не продавали и не продают…

— Ты уже вышел на врача, Амос? — спросил кадровик.

— Да. Послезавтра он летит в Таллинн. Через Москву.

— То-есть, мы теряем его из вида…

— Не совсем. А, если по порядку… — Интеллигент, ответ ственный за связь с иностранными полициями, рассказал о своих контактах с МВД России через израильского эмиссарара в Москве. — Есть пара русских сотрудников, которая на него вышла. Оба работают в турбюро. Брат и сестра… Нам предоставится возможность контролировать их отношения с хирургом…

В кабинете снова воцарилось молчание.

— Это все, Амос? — спросил кадровик, наливая себе из графина аппельсиновый сок и тут же отставляя стакан.

Он не забывал о роли «мужика», какую играл всю свою жизнь. Она давала ему, кстати, немало преимуществ, и прежде всего, — он мог позволить себе то, чего не могли другие.

— Почему ты держишь эту искусственную дрянь? Хочешь нажить себе язву? Пей натуральный…

Хозяин кабинете почесал нос и, подумав, добавил.

— С хирургом нашим болтается из Израиля куда-то в Азербайджан и в Эстонию некто Панадис. Есть сведения, что он привлекался к уголовной ответственности за незаконные комбинации. Скользкий субъект. Он у того на роли импрессарио…

— Не хочешь вспугнуть? — поднял брови Интеллигент. Темные, с поволокой глаза его вопросительно смотрели на старшего по чину.

— А ты бы на моем месте поступил иначе?

— Предлагаешь внедрить в русскую группу своего человека?

Хозяин кабинета быстро кивнул. Борцовская шея его обрела прежний нормальный цвет.

— Легенда и связь — за мной, кандидат в жертву — за ним, Интеллигент, ухмыльнувшись, показал на кадровика.

Амос, раздумывая, тер висок.

— Когда начинать? — спросил кадровик.

— Вчера, — бросил старший по чину. — Есть у тебя на примете какой-нибудь малый? Что знает русский, но родился здесь. Чтоб ностальгия не заедала и вдруг не прорезались родственные связии с подследственными. И, еще, — генерал — майор изучающе поглядел на кадровика, — знаешь там, — без баб и прочего шантажа…

— Придется к врачам обращаться, — цокнул языком кадровик.

— Это еще зачем? — Зыркнул на него Амос.

— Так ты, ведь, импотента ищешь ищешь… — шумно втянул носом воздух кадровик.

Генерал — майор обезоруженно развел руками: Ну что с него возьмешь?!

Но тот уже заговорил серьезно.

— Есть один парень. Мы ему недавно очередное звание присвоили. Только русский у него не блестящ, и к тому же акцент…

— Неважно внедрять его будем в качестве туристского гида к этим двум русским. Сестре и братцу. Готовьте факс. Документы прикрытия, инструктаж… — зазвонил телефон. Хозяин кабинета снял трубку, подал знак: это ненадолго…

— Что за парень? — спросил он, повесив трубку. — Хоть парочку деталей…

— Морской десантник. Ну знаешь, — из тех, что в огне не горят, и в воде не тонут.

— Как зовут? Я знаю его?

— Алекс Крончер. Детектив Центрального отдела.

Алекс Крончер шел по вызову как на плаху. Он не любил высокого начальства и был уверен, что ничего хорошего его не ждет.

Переступив порог кабинета он вытянулся по стойке смирно.

На взгляд его деда — офицера бывшей советской армии строевая выправка в Израиле просто ужасна. Что бы он сказал, увидев его сейчас?

Однако, то, что произошло через несколько секунд, ошело мило его. «Туз» вышел из-за стола, подошел к нему и запросто протянув руку, повел к креслу.

— Алекс, — сказал он, — сынок, есть дело…

Инстинкт подсказывал, что начальственная фамильярность — еще более скверный признак, чем гнев.