Вероника Руа - Знак убийцы

Леопольдина была ошеломлена: последнее неизвестное в революционной теории дарвинизма… Последний элемент долгой истории, которая, от Коперника до Эйнштейна, а между ними — Галилея, Ньютона и Дарвина, опровергла мысль, что человек появился сам по себе. И заставила его сойти с пьедестала, чтобы повиснуть на ветке.

Лоранс Эмбер с решительным видом подняла указательный палец:

— Надо добыть этот чемодан. Чего бы это ни стоило.

Они знали, что эта декларация о намерении могла быть опасна. Тем более что кое-кто в «Мюзеуме» был готов на все, чтобы эти вещи исчезли навсегда.

Вещи или люди.

В этот день к вечеру снова поднялся ветер. Тучи мало-помалу затянули небо. Лето всегда так кончается, подумала Леопольдина: воздух, невесть почему, вдруг становится холодным, небо более тяжелым, и каждый чувствует, что теплые деньки явно миновали. Несмотря на некоторую мягкость, осень уже проявляет себя, сопровождаемая свойственными ей дождями и туманами.

Легкая грусть овладевала Леопольдиной, которая сидела, глядя на грациозно падающие листья клена. Это было неплохо, ведь они готовились лежать один на другом в тепле, под защитой стен. Она чувствовала тихую печальную радость из-за того, что лето кончилось: одно время года завершается, а другое, более медлительное и более спокойное, приходит ему на смену. Осень — лучшая пора для мечтателей, таких как Леопольдина, которые любят погружаться в книги.

А вот Питера Осмонда такая перспектива не устраивала. В одиночестве прогуливаясь по аллеям Ботанического сада, он остановился около детской площадки, где под веселую музыку со смехом бегали ребятишки. Леопольдина подошла к нему, ей захотелось отвлечь его от грустных мыслей. Он повернул голову и невесело улыбнулся.

— Ну, Леопольдина, вы уже закончили…

Вид у него был еще более удрученный, чем недавно, словно его неистощимая энергия вдруг обратилась против хозяина и гложет его где-то внутри. Леопольдина попыталась вселить в Осмонда немного надежды.

— Вы уверены, что ничего нельзя спасти? Ведь вы прекрасно провели опыты, наблюдения…

Он покачал головой, глядя в пустоту, и немного расслабился.

— Нет, все кончено. Я возвращаюсь домой. Если полиция не воспротивится, в понедельник утром улетаю. Я соскучился по сыну. Мне его не хватает.

— У вас есть сын? — удивилась Леопольдина.

— Да, ему двенадцать лет. Он живет в Принстоне. Его мать и я в процессе развода. Я редко его вижу.

— Мне жаль…

— Тебе не о чем жалеть. Леопольдина. Такова жизнь, как говорится.

Леопольдина поняла по этому неожиданному «ты», что американцу захотелось довериться ей и что ее молчание будет лучшим ответом. Осмонд глубоко вздохнул и продолжил так, словно говорил сам с собой:

— Я очень много работаю. Я не уделял достаточного внимания своей семье. Джоанна не смогла вытерпеть это. Она упрекала меня в том, что меня больше интересуют мои исследования, чем ребенок… Профессор Осмонд должен поддерживать свое положение в обществе… — сказал он с горькой усмешкой. — Жена была права. Но я был слеп. Я даже не заметил, как она отдалилась от меня.

Осмонд отвернулся от детской площадки; вид детишек слишком жестоко напоминал ему об отсутствии сына. Он повлек Леопольдину в аллеи.

— А потом я схлестнулся с сектой фундаменталистов, мне угрожали смертью. Джоанна не смогла больше жить в такой обстановке. Она увезла Кевина и потребовала развода. — В его взгляде вдруг блеснул огонек гнева. — И чтобы словно напоминать мне об этом, мой злейший враг сегодня утром оказался в «Мюзеуме».

Леопольдина похолодела.

— Ваш злейший враг? Здесь?

— Да, телепроповедник Тоби Паркер. Религиозный экстремист, торговец алмазами — в свободное время. Он поддерживает деньгами движения ультраконсерваторов, против тезисов которых я многие годы выступаю. И плюс ко всему случилось так, — добавил он, сжимая кулаки, — что он явился именно сегодня утром, когда украли метеорит…

— Вы думаете, что это его рук дело?

— Я не знаю. У меня нет уверенности. Но подозрения есть. Мне нужна помощь, Леопольдина. — сказал Осмонд, неожиданно положив руки ей на плечи. — Ты хочешь мне помочь?

— Я? Но что я могу сделать? — робко спросила она.

— Прежде всего узнать, кто стоит за этой выставкой и почему в ней участвует Паркер. Затем найти следы, касающиеся смертей, которые произошли в последние дни. Я не верю в случайности.

— Вы хотите сказать, что смерть Аниты Эльбер…

— …и смерть Хо Ван Ксана, и смерть служителя зоопарка, и кража метеорита. Все взаимосвязано, я в этом убежден. В «Мюзеуме» есть кто-то, кто действует по какому-то плану. Я хочу знать, что все это означает.

И тогда, к большому удивлению Леопольдины, Осмонд рассказал о результатах анализа ДНК, который он сделал накануне на материале бирки, что была привязана к телу Аниты Эльбер. Размышляя о том, что она только что услышала, Леопольдина машинально подняла голову к галерее ботаники и в окне на четвертом этаже заметила рыхлое лицо Югетты: та смотрела на них.

— Повторяю тебе. Алан придумал это, чтобы поиграть на моих нервах!

Норбер Бюссон в десятый раз объяснял Алексу, что нет, не он сделал этот фотомонтаж. Алекс пребывал в дурном расположении духа и чистил клетки птиц, которых со старанием кормил ученик.

— Ты утверждаешь, что это странно. Ты и твои друзья экологи считаете, что избавите человечество, открыв клетки… Вы все мешаете в одну кучу!

— Это безумие! Почему каждый раз, когда заходит речь о защите животных, человек должен думать, что этим у него что-то отнимают? Совсем наоборот! Единственное, чего мы требуем, — это уважения к жизни, жизни в любой форме. Когда общество, считающее себя человечным и цивилизованным, способно плохо обращаться с животными и создавать им условия жизни такие ужасные, как, к примеру, условия наших коров или промышленных кур, не нужно удивляться, что соответственно расплачивается и человек! Нельзя изменять экосистему без опасных последствий! Поверь мне, когда таким образом мучат животных, они способны предать той же судьбе человека.

— Ты всегда преувеличиваешь!

— Вовсе нет! Я…

Норбер вдруг лишился дара речи: Леопольдина и Питер Осмонд только что вошли в помещение зверинца, и молодой ученый узнал палеонтолога, фотографии которого он сотни раз видел в печати.

— Норбер, познакомься с профессором Осмондом из Гарвардского университета, — сказала Леопольдина. — Он хотел бы задать тебе несколько вопросов.

— Профессор Осмонд? Бог мой, я и подумать не мог…

У Осмонда не было времени ни на лесть, ни на любезности.

— Вчера я сделал один barcoding [43] Техника генетической идентификации видов последовательностью оснований в ДНК. и хотел бы получить кое в чем подтверждение. Леопард недавно находился в «Мюзеуме» на лечении?