Вероника Руа - Знак убийцы

Грузовой лифт остановился на третьем этаже подвала. И тогда отец Маньяни заметил, как побледнел сопровождавший его молодой полицейский.

— Что произошло?

— Предупреждаю вас, святой отец, это просто невообразимо. Я никогда не видел ничего подобного. Такая гнусность!

Они прошли по белоснежному коридору. Отец Маньяни дрожал от холода: чтобы предохранить чучела животных от насекомых, температура там поддерживалась на уровне 15 °C. Миновав несколько дверей с магнитными замками, они вошли наконец в просторный стерильный зал. На передвижных этажерках тысячи набитых соломой птиц смотрели на вошедших мужчин застывшими невыразительными глазами. Специальные лампы, предназначенные для защиты окраски оперения от ультрафиолетовых лучей, излучали тусклый свет.

На уровне верхней галереи группа полицейских в штатском и сотрудников научного отдела полиции толпилась перед сотнями разноцветных попугаев. Ошеломленный отец Маньяни, приблизившись, увидел труп обнаженного мужчины с повернутой набок головой, привязанными к полке руками, как бы изображающий распятие. Струйка крови вытекала из его груди, в которой торчал металлический штырь, она струилась по ногам и капля за каплей падала на пол, где ширилась красная лужа. И последняя деталь, какая-то карнавальная и зловещая одновременно: тело было выкрашено красной краской от головы до пупка и желтой — от бедер до ступней ног.

— Жертва — Норбер Бюссон, — тихо проговорил лейтенант Коммерсон, очень бледный, повернувшись к отцу Маньяни. — Он работал в «Мюзеуме» над докторской диссертацией. Тревогу поднял сторож, увидев свет в коридорах. По моему мнению, смерть наступила меньше часа назад.

— Он умер не сразу, — подтвердил судебно-медицинский эксперт. — Просто истек кровью.

Священник застыл от ужаса. Кто осмелился противостоять Создателю? Какой злобный сумасшедший осмелился так пародировать распятие Христа с единственной целью продемонстрировать свое всемогущество и презрение к человеческой жизни?

Если только…

Если только его убеждения в конечном счете всего лишь ложь? Если человек способен был подвергнуть такому своего собрата, значит, у него нет ни грана страха перед Божьим Судом. А Суд Божий будет…

Отец Маньяни с трудом нашел в себе силы поднять дрожащую руку, чтобы осенить крестом тело несчастного. Потом, опустив голову, молча удалился.

Едва узнав о новости, Лоик Эрван предупредил Питера Осмонда, который находился в своей гостинице. Американец тотчас же, не теряя ни секунды, поспешил в «Мюзеум», но стоявшие на посту полицейские не разрешили ему пройти к месту преступления. Он увидел комиссара Русселя, который, опершись о крышу своей машины, пытался связаться с префектом.

— Комиссар! — крикнул он. — Я должен увидеть, что произошло! Это важно!

— Послушайте, Осмонд. — недовольно проворчал комиссар, подходя к нему, — право, сейчас не время организовывать экскурсии. Там суматохи и так достаточно.

— Я понял его логику! Логику убийцы!

— Вы можете мне сказать, кто он?

— Нет, пока еще нет, но…

— В таком случае это меня не интересует…

Осмонд положил руку на плечо полицейского.

— Комиссар, мне надо верить. Эти убийства подчиняются одному закону! Закону бредовому, но все же закону. Все зависит от оперативности. Я знаю, что напал на верный след.

Комиссар Руссель с недоверием оглядел его. Не в его обычае было позволять диктовать ему условия. Расследование ведет он и относится к нему как к своему личному делу. Да и как этот лохматый тип, несмотря на всю свою ученость, способен распутать все обстоятельства этой безумной истории?

— Если вы мне потребуетесь, я вас вызову, — отрезал Руссель.

— Выслушайте хотя бы мои доводы! — крикнул Осмонд. — Маньяни невиновен!

— Об этом мы уже догадались, — ядовито ответил комиссар, направляясь к своей машине. — Если вы хотели мне сказать об этом, можете взять билет в Соединенные Штаты… Алло? Господин префект? Мое почтение…

Комиссар погрузился в долгий разговор.

Осмонд в ярости отвернулся. Низкорослый мужчина, который явно искал кого-то в толпе, бросился к нему.

— Вы не видели Лео? — спросил Алекс.

— Леопольдину? Она еще в «Мюзеуме»?

— Да. Она должна была закончить работу и сразу позвонить мне. Но с середины дня от нее никаких вестей.

Американец едва сдержал ругательство.

— God… Надо найти ее. Может быть, она в опасности.

Питеру Осмонду не пришлось долго искать. Леопольдина сидела в саду одна, в темноте, под огромным многовековым кедром Жюссьё. Сжавшись и замерев, она пыталась согреться. Питер Осмонд подбежал к ней, тронул за плечо. Черт возьми, он так испугался, что с ней что-нибудь случилось… Под ее внешней уверенностью он угадывал ее такую хрупкость, такую уязвимость…

Леопольдина постепенно вернулась к реальности. Она посмотрела на Осмонда, поежилась под его рукой.

— Не надо сидеть здесь, Леопольдина. Это неразумно, — тихо сказал он.

Она со смирением глубоко вздохнула.

— Норбер… Это ужасно… Все эти смерти… Кто станет следующим?

— Мужайся. Я убежден, что мы его схватим, поверь мне. И пойдем отсюда. Давай.

Он заставил ее встать. И тут заметил большой бумажный рулон, стоящий рядом.

— Это планы «Мюзеума», — объяснила Леопольдина. — По крайней мере самые старые, которые я смогла отыскать. Они датированы тысяча восемьсот восемьдесят девятым годом.

Питер Осмонд взял ее за плечи и с восхищением посмотрел на нее.

— Леопольдина… ты… как это говорят? Ты… восхитительна.

Они медленно прошли к эспланаде, где их поджидал Алекс. По дороге она рассказала ему о своем визите в «Оливер».

— Они делают вид, что не знают, кто такой на самом деле Тоби Паркер, но я убеждена, что они закрывают глаза на его деятельность.

— Я тоже. Готов держать пари, что Паркер хочет воспользоваться Научным обществом для пропаганды своих идей.

— А компания «Оливер», наверное, служит ему ширмой?

— Right. И хочу заверить тебя, что он нашел людей, которые будут говорить от его имени. — Питер взял руки Леопольдины в свои и ласково сказал ей: — А теперь ты вернешься домой и отдохнешь. Завтра ты мне потребуешься. А ты, Алекс, — обратился он к служителю, — не оставляй ее весь вечер. Идет?

Алекс согласно кивнул. Приосанившись, он оттолкнул фотографов, которые осаждали их со всех сторон, и повел Леопольдину к выходу на улицу Бюффон, где припарковал свой черный «седан».

— Нужно закрыть «Мюзеум»! — кричал комиссар Руссель. — Иначе нам никогда не поймать этого безумца! — Он шагал по кабинету Иоганна Кирхера. Руководители всех отделов были срочно вызваны и теперь внимали офицеру полиции. — Я не желаю идти на риск и получить еще одно убийство! Это, по-моему, ясно!