Джон Макдональд - Я буду одевать ее в индиго

— Эх, если бы тогда в Ягуле мы были не одни, все сложилось бы по-другому.

— Туда ездит не так уж много народу. Иногда там по два-три дня подряд вообще никого.

Мы налили себе по бокалу. Энелио слегка приподнял свой и произнес испанский тост, который подходил на все случаи жизни:

— За здоровье, деньги, любовь и время, чтобы всем этим наслаждаться.

— Итак, — продолжал он, — теперь, когда с твоим другом все будет в порядке, ты вернешься домой и придумаешь какую-нибудь красивую ложь для ее несчастного папаши?

— Разве все уже закончилось? Весь сегодняшний день я либо волновался за Майера, либо составлял список вопросов, которые задал бы Уолли Маклину, будь у меня такая возможность.

— Что тебе понадобилось от этого свихнувшегося недоростка?

— Я хочу выяснить, кто свел его с ума. Кто-то должен был снабдить его достаточно грязной и в то же время правдивой информацией, которая фактически и превратила его в смертельное оружие.

— Кажется, ты говорил, что он беседовал с этим Роко?

— Да. Судя по всему, в первый же вечер после приезда. Значит, он ехал сюда, уже зная, кого искать. На мой взгляд, вполне логично предположить, что во время путешествия Минда послала ему письмо или открытку, где написала, кто с ней был и куда они направляются. В противном случае, что-то уж слишком быстро он вышел на Роко. Мне понятна точка зрения Роко — он хотел по-быстрому срубить деньжат. Это вполне в его стиле — продать человеку его же собственную дочь. Но ему не имело никакого смысла говорить Маклину, что она жить не может без «колес».

— Это еще что за чертовщина?

— Таблетки. Стимуляторы. Амфетамины. Декседрин. Они вырабатывают у человека психическую зависимость, и, чтобы получить кайф, ему с каждым разом приходится принимать их все больше и больше, пока он не превращается в настоящий комок нервов. У него появляется бессонница, он пытается избавиться от нее с помощью барбитуратов, и вот тут-то начинаются настоящие неприятности… Итак, Уолли Маклин приехал сюда искать Рокленда и нашел его. Рокленд сказал, что за вознаграждение он может привезти Минду. Ведь он знал, что девушки были гостьями Эвы Витрье. Все, что ему требовалось, — это разыскать Минду, под каким-нибудь фальшивым предлогом уговорить ее написать записку отцу и продать эту бумажку Уолли за половину суммы, обещанной за возврат девушки. Но Минда поссорилась с Бикс и за несколько дней до этого уехала в Мехико. Тогда Рокленд вернулся к Брюсу Банди и попытался ночью смыться с его вещичками, но сумел удрать только во второй половине дня в субботу. В этом случае Уолли Маклин имел в своем распоряжении остаток четверга, всю пятницу и половину субботы, чтобы выяснить, где могла быть его дочь. Я думаю, он мог выйти на поместье Витрье без всякой помощи со стороны Рокленда, во всяком случае, мне так кажется. В этой точке сходятся пути Уолли Маклина, Минды, Рокленда и Бикс. Значит, француженка могла знать что-то такое, что давало возможность окончательно прояснить всю картину… Как зовут того маленького адвоката?

— Альфредо Гаона-и-Наварес.

— Без него я не могу найти Эву Витрье, но он передает ей все важные новости?

— Может быть, не напрямую. В любом случае, Макги, я не очень-то рвусь участвовать в этих твоих играх.

— Какого рода сведения, полученные от постороннего человека, могут заставить Гаону поверить, что дело достаточно важное, чтобы решиться ее побеспокоить?

Энелио пожал плечами.

— Полагаю, он отвечает за ее здешнее поместье и обслуживающий персонал. Насколько я понимаю, он всегда, в любой момент должен быть готов к ее прибытию. Не представляю, какие могут возникнуть проблемы с домом, которые Гаона не мог бы решить сам, не обращаясь к ней за указаниями.

— Но ведь должен же быть какой-то способ.

— Трэвис, он крутой старик, и ему как раз и платят за то, чтобы мадам Витрье никто не беспокоил.

Энелио, нахмурившись, принялся бродить по комнате, время от времени отхлебывая из бокала. Неожиданно он остановился передо мной.

— Есть одна идейка! Хотя может и не сработать. В принципе, в Оксаку возможно дозвониться по телефону из любой точки земного шара. Только возможно. Но у нас такая «великолепная» ларга дистансиа телефонная связь, что взрослые дяди рыдают во весь голос. Гаона будет следовать инструкциям, если она поручила ему в случае необходимости звонить немедленно. И тогда… если ты каким-то образом сумеешь разузнать, куда он звонил… Но как мы это сделаем?

— Энелио, а что, если сообщение придет к нему по телефону?

— Ну и что? — Он непонимающе посмотрел на меня.

— Насколько я понимаю, междугородная связь, как правило, работает из рук вон плохо, так ведь?

— Плохо? Да иногда просто невыносимо!

— А местные линии время от времени выходят из строя?

— Если только раз в неделю, то это очень удачная неделя.

— Тогда, что если этот старый крючкотвор подумает, что говорит с телефонисткой?

— Кажется, я начинаю понимать…

— …и она скажет, что только что был срочный звонок от сеньоры Витрье, но, когда она попыталась до него дозвониться, его линия не работала и связь оборвалась еще до того, как она сумела определить, откуда и с какого номера звонила сеньора. Возможно, если у него есть номер…

Лицо Энелио медленно расплылось в улыбке.

— У вас великий талант, сеньор Макги, но вдобавок и одна отвратительная болезнь, которая заключается в потребности знать все на свете. Есть одна девчушка, которая отлично справится с подобной импровизацией, очень умненькая, симпатичная, такая, знаешь ли, непоседа… И зачем только я, Энелио Фуэнтес, ввязываюсь во всю эту ерунду?

— Потому что эта болезнь очень заразная.

Мы договорились, что завтра в половине одиннадцатого я приеду в агентство и мы посмотрим, что из этого получится.

Утром я первым делом отправился в больницу. Майер уже мог сидеть, а его компресс сменили на маленькую повязку. Шишка тоже заметно уменьшилась, но его ярко-голубые глаза превратились в узкие щелочки, окруженные синяками темно-лилового и кобальтово-синего оттенков, отчего он стал похож на рассеянную волосатую сову. Он сказал, что все здесь очень милы с ним, но, по его мнению, это исключительно потому, что в противном случае сеньорита из Гвадалахары может запросто бросить несколько фраз, от которых у больничного персонала начинают дымиться волосы.

Он спросил про Елену, Энелио и Литу, и я рассказал, как прошлой ночью мы устроили пикник в его честь — купили сыра, фруктов, вина и, расположившись при луне на руинах в Монте Альбан, пили за его здоровье, придумывали новые слова к старым песням и определяли созвездия. Он с завистью сказал, как он рад, что мы так здорово повеселились.