Марина Серова - Фантазии господина Фрейда

Андреевы и Сазонов заговорили одновременно, вразнобой, невпопад, не слушая друг друга, но применяя при этом такие «изысканные» выражения, которые сочла бы неприличными даже много чего повидавшая на своем веку старая извозчичья лошадь. Скоро мне это недоело, я решительно взяла полную бутылку водки – и тут же стало тихо.

– Вообще-то «жучок» могли в дом подсунуть, – подал голос Ершов.

– Кто? – быстро спросила я. – Клавдия Петровна? По очень веским причинам – отпадает! – Сазонов согласно кивнул, как и Андреев. – Иван, на которого отец надышаться не может и ради его девушки очень значительно потратился? Ему-то смерть отца зачем? – продолжила я. – Так что он тоже ни при чем! Прислуга или охранники, которые работали здесь, горя не мыкая, с учетом того, что у них и трудовые книжки пристроены, и отчисления в пенсионный фонд идут? Где они еще найдут такую работу? Так кто же установил «жучок»? – повторила я свой вопрос.

– И все равно, проверить не помешает, – настаивал Юрий Михайлович. – Если никто не возражает, я подошлю сюда специалистов, они весь дом проверят.

– Зачем откладывать хорошее дело на потом? – возразила я. – У меня, как я его называю, жучколов в машине, можно прямо сейчас и посмотреть.

Не дожидаясь ответа, я встала и вышла во двор, достала из машины свой «тревожный чемоданчик» и вернулась в дом. Расчехлив прибор, я спросила:

– Ну, кто со мной? Чтобы уж ни у кого никаких сомнений не осталось.

– Я, наверное, – сказал, вставая, Сазонов.

Для начала я проверила большую комнату, где мы все находились, а потом отправилась в сопровождении Михаила Петровича в обход по дому. Я старательно не смотрела по сторонам, потому что уж слишком неприглядное это было зрелище – Андреевы умудрились так испаскудить еще совсем недавно чистый и уютный дом, что на пол даже плюнуть было противно. Много времени эта работа не заняла – на технические новшества для работы я никогда не скупилась, – и, когда мы вернулись к Семену Ивановичу и К°, Сазонов доложил:

– Все чисто! Никаких «жучков» нет.

– А это возвращает нас к уже высказанному мной предположению, что предатель или даже сам преступник находится в доме, – добавила я.

Если слова Михаила Петровича были выслушаны в гробовой тишине, то после моей реплики раздались бессвязные возмущенные крики. Я не стала надрывать себе горло, а пошла уже проторенным путем, то есть потянулась за полной бутылкой водки, но мне даже не пришлось брать ее в руки, потому что присутствующие тут же заткнулись.

– Итак, продолжим! Как я вижу, конструктивных предложений ни у кого из вас нет, разумных контрдоводов – тоже. Поэтому давайте выясним мотив этих преступлений. Если мы отгадаем мотив, то и преступника вычислим или хотя бы определим направление, где нам искать этого супостата. Так что отвечайте мне, Семен Иванович, как на духу: кому выгодна ваша смерть?

То ли водные процедуры на него так повлияли, то ли он выспался немного, пока нас не было, то ли мысль о том, что предатель где-то у него под самым боком, а может, и все это вместе так на него подействовало, что взгляд его стал довольно-таки осмысленным, и он уверенно заявил:

– Никому!

– Зайдем с другого края, – предложила я. – Центральный рынок – это закрытое акционерное общество. Кто акционеры?

– Я с Ванькой, жена, мать ее…

– Семен не ругается, он просто имеет в виду свою тещу, – объяснил Сазонов.

– Минутку, вы же сказали, что не знаете, где она? – удивилась я. – А в реестре акционеров адрес должен быть указан.

– Туда ее старый, расловский, вписали, – объяснил Сазонов.

– Но зачем вы все это сделали, если так дружно ее не любите? – недоумевала я.

– Потому что совесть у нас есть, – значительно ответил Андреев.

– Понятно. Кто еще? – спросила я.

– Ну, братья мои, – добавил Андреев.

– Семейный бизнес, – кивнула я. – А по процентам?

– У братьев по пять, а остальное – у нас четверых в равных долях, – ответил он.

«Все ясно: Зинаиде Тимофеевне наследуют Клавдия, у нее завещание на сына, и еще Михаил, женатый на Марии Андреевой. Таким образом, все опять-таки остается в семье».

– С этим разобрались, а теперь поведайте мне, Семен Иванович, что нового произошло в жизни вашей семьи с момента нашей с вами последней встречи, а состоялась она… – Я открыла органайзер и, найдя нужную запись, сказала: – Четырнадцатого июля. Не так уж давно это и было, так что и большое количество событий за это время произойти не могло. Вот и повествуйте: не наехал ли кто-нибудь на рынок, хорошо ли идет торговля, не активизировались ли ваши конкуренты – и так далее. Одним словом, все как на исповеди – от этого ведь ваша жизнь зависит, не моя.

Андреев потянулся было к бутылке, и я невинным тоном спросила:

– Мне уйти?

– Стерва ты… Вы! – рявкнул он, но, посопев немного, начал рассказывать: – На рынке все путем, торгуем нормально, никто на нас не наехал. Что еще? – Он задумался.

– Давайте по датам, – предложила я. – Когда Ванда и Манана в Германию уехали?

– Девятнадцатого мы их проводили, – вместо Андреева ответил мне Сазонов.

– Так, что дальше? – спросила я.

– Ну, потом я сам в Германию слетал, – сказал Семен Иванович. – Это было…

– Двадцать пятого июля, – ответил опять-таки Михаил Петрович. – И пробыл там Семен до двадцать девятого.

– Что вы там делали? – я продолжала допрос.

– Со старухой встретился, и решили мы в Тарасове «Немецкий дом» открыть. Прямые поставки разных товаров из Германии, от пива и сосисок до машин, – сообщил он.

– Это вы так фамильярно о фрау Шонберг, бабушке Ванды, отзываетесь? – уточнила я.

– О ней! – кивнул он. – Правда, поговорить нам толком не удалось – она по-русски уже ничего не помнит, а я в немецком – ни бельмеса. Да и старая она уже, больная. Нам сначала Ванька переводил…

– Ваш сын так хорошо говорит по-немецки? – удивилась я.

– Клавка его с детства заставляла и немецким, и английским, и французским заниматься, репетиторов нанимала, – буркнул он. – Танцы, теннис, верховая езда, бассейн… – презрительным тоном перечислял он. – Я-то хотел его драться научить, чтобы он за себя мог постоять, да она такой визг подняла, что в ушах звенело. Вот и вырос слюнтяй! Ладно! Потом с ним разберусь! Нет, не он нам переводил, в то время его там и не было еще. У старухи другой Ванька есть, юрист он ее.

– Я поняла, – кивнула я. – Это, наверное, ее поверенный в делах, Иоганн Штерн.

– Во-во! Он! – подтвердил Андреев. – А еще там у него помощник есть, Карлушка. Тоже по-русски говорит. Вот он-то в основном мною и занимался. Мы с ним предварительно обо всем договорились, и я, вернувшись, начал здание подходящее искать.

– Тут наш Иван в Германию и улетел, – добавил Сазонов. – Тридцать первого июля это было.