Издательство «Развлечение» - Дом смерти

— Как? Лора не приехала?

— Нет! Ведь я писала тебе, что она сильно заболела и только теперь начала выздоравливать.

— Но ты, однако, писала, что она уже встала с постели и даже выходила на прогулку?

— Да, но сегодня… Впрочем, о чем говорить, не приехала, и ладно!

Так беседовали Эрих и Эльза, брат и сестра из немецкой семьи Эринг, проживавшей в Нью-Йорке.

Двадцатитрехлетний Эрих, студент Питтсбургского университета, только что прибыл в Нью-Йорк к родителям. Сестра встретила его на вокзале, и теперь они шли по Пятой авеню, где находился их дом.

Молодой человек был весьма недурен собой — высокого роста, стройный; его открытое лицо, с голубыми глазами, красиво очерченным ртом и лихо закрученными усиками, производило приятное впечатление.

Рядом с ним его сестра Эльза выглядела очень миниатюрной; у нее была изящная, довольно пикантная фигура.

На ее бледном личике отражалась озабоченность, а нежные голубые глаза были полны слез.

По-видимому, ее тяготило какое-то горе, и ей хотелось что-то сказать, но она боялась огорчить любимого брата.

Она внимательно посмотрела ему в глаза и поняла, что он явно раздосадован.

— Не надо сердиться! — попросила она. — Быть может, как раз сегодня Лора чувствует себя не совсем хорошо! Иначе бы она наверняка приехала!

Тут он не выдержал.

— Я чувствую, что ты не совсем откровенна со мной! С Лорой что-то неладно, и ты не хочешь мне сказать, в чем дело! У меня так тяжело на душе! Мне кажется, что над нами нависла беда!

Эльза печально улыбнулась и пожала плечами.

Они шли под руку. После довольно продолжительного молчания Эрих снова заговорил, внезапно остановившись и взяв сестру за руку.

— А теперь скажи мне, но только откровенно: разве вы все не заметили, что Лора в последнее время, еще до болезни, сильно изменилась?

— Заметили, — печально ответила Эльза. — Да и не только нам это бросилось в глаза, но и мистеру Брауну, отцу Лоры. Мы теряемся в догадках, а хуже всего то, что от Лоры мы не можем добиться объяснения причин ее странного состояния.

— А что говорят врачи?

— Только руками разводят, — ответила Эльза, — ее обследовали несколько врачей и никто из них не понимает, в чем дело. Впрочем, один сказал, что…

Эльза запнулась.

— Продолжай! — попросил Эрих. — Ради Бога, скажи мне все!

— Он сказал, что есть основания предполагать, что Лора страдает душевным расстройством!

Эрих был совершенно ошеломлен. Помолчав немного, он заговорил:

— Эльза, мы всегда были с тобой друзья, да и Лора видела в тебе лучшую подругу. Тебе известно, что между ней и мной возникли очень нежные отношения, весьма далекие от обычной влюбленности студента и молоденькой девушки. Да ты и сама наверняка видела и понимала, что у меня самые серьезные и искренние намерения. Я часто писал ей, и она всегда отвечала мне, но за последние полтора месяца я не получил от нее ни единой строчки. Почему?

— Ты знаешь, что именно полтора месяца назад Лора заболела?

— Да, знаю. Но ведь прошло уже две недели, как она встала с постели! Мне кажется, она могла отправить мне хотя бы открытку.

Эльза с нежностью и участием взглянула на брата.

— Она почему-то настроена против тебя, Эрих! Я почувствовала это еще тогда, когда она заболела. Прежде, когда мы проводили время вместе, она охотнее всего говорила о тебе, постоянно расспрашивала о том, как тебе живется, что ты пишешь и вообще так интересовалась тобой, что сразу можно было догадаться, что она питает к тебе особое чувство. Но теперь она сильно изменилась и совсем не хочет слышать о тебе. Как только я заговариваю о тебе, она прекращает разговор или переводит его на другие темы.

Эрих побледнел.

— Давно ли она стала так вести себя?

— Как только заболела. У меня сложилось впечатление, что болезнь навсегда убила ее нежное чувство к тебе, и даже когда Лора стала понемногу поправляться, она по-прежнему не хотела слушать о тебе.

Эрик невольно схватился за грудь, пытаясь подавить подкатывающий страх.

— Боже мой! — пробормотал он. — Но ведь я не сделал ей ничего дурного! Я не вижу своей вины перед ней! На нее, видимо, повлияло что-то совершенно непонятное, ужасное. Я во что бы то ни стало должен узнать, в чем причина.

Сестра участливо посмотрела на брата.

— Как ты можешь узнать? Она не сказала никому ни единого слова… ни мне, ни своему отцу.

Вдруг Эрих вздрогнул.

— Боже мой! — вырвалось у него. — Неужели она полюбила другого и забыла меня?

Эльза покачала головой.

— Это совершенно исключено. Разве может не любить тебя та, которой ты отдал всю душу!

Она с гордостью и любовью посмотрела на своего брата, считая его верхом совершенства. Но он не обратил внимания на ее слова и, по-видимому, даже не расслышал их.

— Не знаю, что и думать! — шептал он. — Не могу поверить, что кто-то другой завладел ее сердцем. Я должен выяснить все и сегодня же пойду к ее отцу.

— Возьми меня с собой, — попросила Эльза. — Будем надеяться, что тебе удастся поговорить с Лорой с глазу на глаз. Если и ты не сможешь узнать причину ее душевного расстройства, то этого уже никто не узнает.

Эрих с благодарностью пожал сестре руку.

— Ты так добра, Эльза, я буду вечно тебе признателен за это. Я надеюсь, что мне удастся помочь Лоре; по-моему, тут какое-то недоразумение.

Он немного воспрянул духом и повеселел.

— Иначе и быть не может! — продолжал он. — Сегодня же на душе моей Лоры снова станет светло — это сделает моя любовь к ней!

Он оживился — к нему снова пришла надежда, хотя он понимал, что ему, быть может, в тот день придется пережить горестное разочарование. Но поскольку он не чувствовал за собой никакой вины перед Лорой, ему казалось, что нескольких слов будет достаточно, чтобы вернуть расположение любимой девушки.

— Поспешим домой, — попросил он сестру. — Я не могу больше ждать. Я хочу видеть Лору и в ее глазах прочесть прежнюю любовь ко мне.

Когда они вошли в дом, Эриха радостно встретили родители. После полудня он с Эльзой поехал на авеню Амстердам, к Лоре, дочери богатого фабриканта Джо Брауна.

Старик Браун, семья которого состояла лишь из него и дочери-красавицы, был дома и сердечно приветствовал молодых людей.

Эрих заметил, что Браун за последнее время сильно постарел. Забота о единственной дочери проложила на его лице глубокие морщины, и весь он производил впечатление усталого, измученного человека.

— Я очень рад, что вы приехали, мистер Эринг! — сказал он. — Вы, по всей вероятности, уже знаете, какая меня гнетет печаль, но вы не представляете, до чего я исстрадался. Лора совершенно изменилась. Она утратила жизнерадостность, стала грустной и уже давно не улыбается.