Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

Хильда. Выражение его лица смягчилось. Девочка что-то сегодня странно тиха и задумчива — она почти не поднимает от тарелки глаз, хотя на еду особо не налегает. И на ней все еще эта отвратительная безрукавка. Вот непослушная! В этой майке девчонка все равно что с голой грудью… Секс! Нынешняя молодежь знает о нем чуть ли не с пеленок, а с ума они начинают сходить как раз тогда, когда им нужно думать о совершенно других вещах. До выпускных экзаменов меньше года. Ему неспокойно за Хильду, больно скрытная. Он понятия не имеет, что у нее на уме. Она рано осталась без матери, но каково, черт побери, было ему?! Элис могла бы больше помогать. Хильда что-то зачастила на свидания к Мартину-младшему. Быть может, там все вполне невинно, но никакой уверенности… Надо будет потолковать с Чарли.

Берти, мерзавец, так и сверлит украдкой Хильду глазами. Понимает ли малышка, какие опасности могут ее подстерегать?

Боже! Я становлюсь чересчур мнительным!

В два часа Хильда пришла на пристань. «Прибой» покачивался, пришвартованный у подножия ступенек, ведущих к пирсу. Чарли Мартин, отец Ральфа, стоял наверху.

— Пойдешь на прогулку с моим парнем?

Слова эти он произнес совсем просто, но в них все равно чувствовался намек, такой же смутный, как и его полуулыбка.

— Да.

Чарли Мартин был мужчиной необъятных размеров с квадратной фигурой. Даже густые темные усы не могли скрыть его пухлые губы. А маленькие, сияющие глазки часто говорили больше, чем любые слова.

— Как здоровье батюшки?

— Спасибо, хорошо, мистер Мартин, — разговаривая с отцом Ральфа, она испытывала неловкость.

— Ральф внизу на баркасе.

Рядом с входом на лестницу была установлена доска, на которой мелом было выведено: «Прогулочный баркас „Прибой“. 3,5 часа в море. Додман и Каерхейз. Заход в Горран Хейвен на чашку чая со сливками по-корнуоллски. Отправление в 14.15. Билеты в кассе».

Хильда начала спускаться по ступеням к «Прибою» — добротному морскому катеру с широким корпусом, но несколько тихоходному. Уже постукивал двигатель; Ральф раскладывал по банкам подушечки для удобства нежных седалищ своих пассажиров. Он поднял глаза, заметил ее… И любому стороннему наблюдателю тут все сразу стало бы ясно.

— Я уж гадал, придешь ты или нет.

В свои девятнадцать Ральф был высок, крепко сбит, черноглаз и черноволос — говорили, что в жилах Мартинов течет испанская кровь. По нему сохли многие девчонки в городке, но для него существовала только Хильда. Вероятно, это должно было ей льстить…

Лишь легкая, маслянистая зыбь смущала водную гладь внутри гавани, чуть покачивая верхушки мачт стоявших на рейде яхт, но по другую сторону мола на солнце поблескивала белыми барашками настоящая волна.

Хильда оглядела небо.

— Что у нас сегодня? Зюйд-вест?

— Вроде бы. Сначала они отведают немного качки, зато обратно пойдем гладко. Это и к лучшему — не будет подкатывать к горлу выпитый чай. Додман и Каерхейз у нас будут нынче по пути туда, так что в Хейвен придем где-то к четырем.

Вот и пассажиры собрались: среднего возраста супружеские пары, незамужние учительницы, тоже державшиеся парочками, совсем пожилые люди, которым надо было помогать взойти на борт. Такие, как эта, прогулки-экскурсии стали в последнее время уступать в популярности рыбалке в море — «Обучение начинающих. Предоставляется любая снасть». В хорошую погоду Ральф и его отец вывозили в море желающих порыбачить три раза в день, а экскурсии, которые проводил один Ральф, они окрестили между собой «пикниками для престарелых».

Ровно в четверть третьего Хильда сняла с кнехта швартов, и Ральф повел баркас в створ мола, лавируя среди беспорядочно поставленных на якорь катеров и яхт. Когда «Прибой» вышел в открытое море, он передал штурвал Хильде, а сам перебрался на корму, чтобы беседой развлечь пассажиров. Девушка их заинтересовала больше, чем красоты на берегу.

— Это ваша сестра?

— Нет, мы просто дружим.

За Чепел Пойнтом баркас взял круто к ветру и зашлепал носом по волнам. Теперь брызги ритмично взлетались над бортами и, перемахнув через рубку, ливнем обрушивались на пассажиров. Ральф тут же раздал всем полиэтиленовые дождевики. Хильда по его настоянию натянула на себя тельняшку, и он встал вместе с ней к штурвалу.

Именно с этого момента прогулка приобрела некое значение, о котором никто на борту не мог даже догадываться. Юная пара стояла плечом к плечу, покачиваясь в такт движению палубы судна, рука девушки легко лежала на штурвале, направляя нос баркаса под прямым углом к волне, так что ход был ровным, почти без качки. Было очевидно, что между этими двумя происходит серьезный разговор, но за плеском воды и размеренным гудением мотора никто ничего не мог разобрать.

Примерно в миле от Чепел Пойнта «Прибой» прошел коридором между берегом и грядой зловещего вида скал. Два баклана, геральдически распластав крылья, ловили солнечные лучи на островерхих камнях — из-под дождевиков немедленно засверкали линзами бинокли и фотоаппараты.

— По левую руку от нас Гвинесские скалы, — пояснил Ральф, повернувшись лицом к пассажирам. — Уже виден буй-колокол. Вслушайтесь…

И верно — можно было явственно расслышать медленный и ритмичный набат раскачиваемого волнами колокола. Он стелился над водой на многие мили, таинственный и призрачный.

— На обратном пути подойдем к нему поближе.

Это обещание никогда не выполнялось.

— Городок, показавшийся теперь на берегу, называется Горран Хейвен. Там мы причалим позже, чтобы отведать знаменитого чая. Церковь на холме носит то же название. Она столетиями служила ориентиром…

Несколькими днями позже у мисс Джессап, учительницы из Эссекса, дамы строгой и наблюдательной, спросят:

— Когда вы впервые заметили, что молодые люди ссорятся между собой?

Мисс Джессап подожмет губы, поразмыслит немного и словно выдавит из себя:

— Я бы не назвала это ссорой. Больше было похоже на спор.

— Хорошо. И тем не менее, когда именно вы заметили, что они спорят?

— Примерно в то время, когда мы проплывали мимо скал. Сразу после того, как юноша рассказал про колокол.

— Да, безусловно, нам всем бросилось в глаза, что они повздорили. Я так и сказал жене, а она: «Милые бранятся…» Она у меня неисправимый романтик, — это уже мистер Алек Шипман, бывший строитель, а ныне пенсионер из Престона…

Сразу за Додманом им довелось испытать на себе необузданный норов здешнего юго-западного ветра. На «Прибое» воцарилась некоторая нервозность. Старый баркас, попав на добрую волну, зарывался носом в воду, потом резким толчком выравнивался; машина словно захлебывалась на мгновение, но ее ритмичный стук сразу возобновлялся. Все страхи улетучились, как только им открылся вид на замок Каерхейз. Своим почти диснеевским фасадом он выходил к морю, виднеясь сквозь деревья парка. Защелкали камеры; они подошли совсем близко и помахали купальщикам на пляже.