Александер Смит - Женское детективное агентство № 1

Мма Рамотсве замолчала. Женщина, выронив тряпку, в ужасе смотрела на гостью. Мма Рамотсве знала запах страха — острый, кислый запах, исходящий из пор на коже испуганных людей. Вот и сейчас спертый воздух наполнился этим запахом.

— Ты поняла, о чем я говорю? — спросила мма Рамотсве.

Жена колдуна прикрыла глаза.

— Я не убивала мальчика.

— Я знаю, — сказала мма Рамотсве. — Женщина на это не способна. Но полиции все равно. У них есть свидетельства против тебя, и власти требуют повесить тебя тоже. Сначала твоего мужа, а потом тебя. Ты же знаешь, они осуждают колдовство. Стыдятся его. Считают несовременным.

— Но мальчик жив, — пробормотала женщина. — Он на пастбище. Его отправил туда мой муж. Мальчик жив.

Мма Рамотсве открыла дверцу, пропустила женщину вперед и снова закрыла. Потом обошла вокруг машины и села за руль. Машина раскалилась под палящим солнцем, кожу жгло даже через платье, но мма Рамотсве не обращала внимания на боль. Главное поскорее отправиться в путь, который, по словам женщины, займет четыре часа. Теперь час дня. Они прибудут на место как раз перед заходом солнца и сразу же отправятся назад. Если из-за плохой дороги придется заночевать в пути, что ж, они поспят на заднем сиденье. Главное забрать мальчика.

Они ехали молча. Жена колдуна пыталась завязать разговор, но мма Рамотсве не отвечала. Ей нечего было сказать этой женщине и не хотелось ее слушать.

— Ты злая женщина, — сказала жена колдуна. — Ты со мной не разговариваешь. Я пытаюсь говорить с тобой, но ты не отвечаешь. Ты думаешь, ты лучше меня, но это не так.

Мма Рамотсве слегка повернула голову.

— Ты рассказала мне, где мальчик, только из страха. Не потому, что захотела вернуть его родителям. Тебе на это наплевать. Ты дурная женщина, и я предупреждаю тебя: если полиция услышит, что твой муж занимается колдовством, они придут сюда и посадят тебя в тюрьму. А если они этого не сделают, я попрошу своих друзей в Габороне сделать это. Ты поняла, о чем я говорю?

Шли часы. Путешествие было нелегким. Они ехали по голой степи под палящим солнцем, пока вдали не показались загон для скота и несколько деревьев, под которыми стояли две хижины.

— Это здесь, — сказала женщина. — Здесь живут бушмены, муж и жена, а мальчик работает на них.

— А почему он от них не убежал? Как вы удерживаете его? — спросила мма Рамотсве.

— Посмотри вокруг, — сказала женщина. — Здесь нет людей. Бушмены поймают его прежде, чем он успеет далеко уйти.

Тут мма Рамотсве вспомнила еще кое-что. Кость. Если мальчик жив, тогда чья это кость?

— Один человек в Габороне купил у твоего мужа кость, — сказала она. — Откуда она у вас?

Женщина презрительно посмотрела на нее.

— Кости можно купить в Йоханнесбурге. Разве ты этого не знала? Совсем недорого.

Бушмены ели кашу, сидя на двух камнях перед хижиной. Крохотные, морщинистые человечки с широко расставленными глазами охотников, которыми они уставились на незваных гостей. Потом мужчина встал и поздоровался с женой колдуна.

— Скот в порядке? — резко спросила она.

Человечек издал несколько странных щелкающих звуков.

— В порядке. Все живы. Коровы дают много молока.

Он говорил на сетсвана, но понять его было непросто. Этот человек говорил с прищелкиваниями и свистом Калахари.

— Где мальчик? — спросила женщина.

— Вон там, — ответил бушмен. — Смотрите.

И они увидели стоявшего возле куста мальчика, который робко на них смотрел. Покрытого пылью маленького мальчика в драных штанишках и с палкой в руке.

— Иди сюда, — позвала жена колдуна. — Подойди к нам.

Мальчик приблизился, глядя перед собой в землю. На запястье у него был шрам, глубокий рубец, и мма Рамотсве сразу поняла, откуда он. То был след от кнута.

Она наклонилась и положила руку ему на плечо.

— Как тебя зовут? — ласково спросила она. — Ты случайно не сын учителя из Катсаны?

Мальчик вздрогнул, но, увидев участие в ее глазах, заговорил.

— Я тот самый мальчик. А теперь я работаю здесь. Эти люди заставляют меня ходить за скотом.

— Этот человек бьет тебя? — шепнула мма Рамотсве. — Да?

— Все время, — ответил мальчик. — Он сказал, что, если я убегу, он найдет меня в буше и проткнет острой палкой.

— Теперь ты в безопасности, — сказала мма Рамотсве. — Ты поедешь со мной. Прямо сейчас. Иди вперед. Я тебя прикрою.

Бросив взгляд на пигмея, мальчик сделал шаг к машине.

— Иди, не бойся, — сказала мма Рамотсве. — Я иду за тобой.

Она усадила его на переднее сиденье и захлопнула дверцу.

— Подожди немного, — крикнула жена колдуна. — Я поговорю с этими людьми о скоте, и мы поедем.

Мма Рамотсве обошла вокруг машины, открыла дверцу и села за руль.

— Погоди, — крикнула женщина. — Я скоро.

Мма Рамотсве завела мотор, включила передачу, повернула руль и нажала на газ. Женщина с криком побежала за машиной, но вскоре оказалась в облаке пыли, споткнулась и упала.

Мма Рамотсве повернулась к испуганному, растерянному мальчику.

— Я везу тебя домой, — сказала она. — Это далеко, и, я думаю, вскоре нам придется остановиться на ночлег. Но утром мы снова двинемся в путь.

Через час она остановила машину у высохшего русла реки. Они были совершенно одни, ночную тьму не нарушал даже далекий огонек пастушьего костра. Только мягкий серебристый свет звезд освещал фигурку мальчика в спальном мешке, который она достала из багажника. Его голова лежала у нее на плече, дыхание было ровным, ладошка покоилась в ее ладони, и мма Рамотсве глядела в ночное небо, пока его безмерность бережно не погрузила ее в сон.

На следующий день учитель из Катсаны, выглянув в окно, увидел белый фургончик, подъезжавший к его дому. Увидел, как какая-то женщина вышла из машины и посмотрела на его дверь, увидел ребенка, сидевшего в машине. Наверное, она зачем-то привезла к нему своего сына.

Он вышел встретить ее у низкой ограды своего двора.

— Вы учитель, рра?

— Да, учитель, мма. Чем могу служить?

Она повернулась к машине и сделала знак ребенку. Дверца распахнулась, и появился его сын. Учитель вскрикнул, бросился вперед, но внезапно остановился и посмотрел на мма Рамотсве, словно спрашивая разрешения. Она кивнула, и он снова побежал вперед, споткнулся, потерял ботинок с развязавшимся шнурком, обнял своего сына, а мальчик громко и бессвязно кричал, чтобы вся деревня и весь мир знали о его радости.

Мма Рамотсве направилась к машине, чтобы не мешать отцу с сыном. Она плакала — и о своем ребенке тоже, вспоминая крохотную ручку, так недолго сжимавшую ее руку, пытавшуюся удержать незнакомый, стремительно ускользавший мир. В Африке столько страдания, что хочется просто пожать плечами и уйти. Но ты не вправе это сделать, подумала она. Просто не вправе.