Александер Смит - Мораль красивых девушек

— Ни одного, — ответила мма Рамотсве. — Ни единого.

— Вот именно, — сказала мма Макутси. — Женщин обманывают. Нас обманывают, мма. А мы идем в расставленные ими ловушки, как скот.

Отправив детей в школу, мма Рамотсве собрала свой коричневый чемоданчик и поехала за пределы города, мимо бывших пивоварен и новых фабрик, нового дешевого пригорода с рядами маленьких шлакобетонных домиков, через железную дорогу, которая шла во Франсистаун и Булавайо, на дорогу, которая вела ее к месту назначения — к дому, где не все было в порядке. Прошли первые дожди, и сожженный бурый вельд сделался зеленым, покрылся свежей травой, кормом для коров и бродячих коз. В белом фургончике не было радио — или оно не работало, — но мма Рамотсве знала песни, могла их петь и пела. Окно было открыто, свежий утренний воздух наполнял ее легкие, птицы перелетали с одной стороны дороги на другую, а над ней — просторное над простором — опрокинулось бледно-голубое небо.

Мма Рамотсве было не по себе от предстоявшей ей миссии, главным образом потому что она чувствовала — то, что она собиралась там делать, было нарушением основных законов гостеприимства. Нельзя обманом проникать в дом, а именно это она и собиралась сделать. Разумеется, она гость для отца и матери, и никто не знает истинной цели ее приезда. Они должны принять ее как человека, у которого их сын в долгу, а на самом деле она шпион. Шпион ради правого дела, конечно, но это не меняет того, что ее цель — проникнуть в семью, чтобы выведать тайну.

Но сейчас, сидя в белом фургончике, мма Рамотсве решила отбросить все моральные сомнения. В такой ситуации необходимо выслушать обе стороны. Она решила, что сделает это, поскольку, в конечном итоге, лучше позволить себе некую ложь, чем допустить убийство. Нужно, отбросив колебания, думать только о поставленной цели. После того, как решение принято, нет смысла сомневаться в его правильности и страдать. Кроме того, угрызения совести помешают ей играть роль убежденно, и это могут заметить. Как если бы актер на середине представления вдруг засомневался в правильности своих реплик.

Мма Рамотсве обогнала телегу, запряженную мулами. Она помахала вознице, и он помахал в ответ, а за ним и сидевшие в телеге две пожилые женщины, одна молоденькая и ребенок. Они, очевидно, едут в поля, подумала мма Рамотсве. Поздновато, правда, им бы нужно было вспахать землю ко времени первых дождей, но они успеют завершить сев вовремя, и ко времени сбора урожая у них вырастут кукуруза и дыни, и бобы. На телеге лежало несколько мешков, с семенами и с едой для семьи. Женщины будут варить овсянку, а если парню повезет, он может поймать, скажем, цесарку — и будет чудесное мясо для всей семьи.

Мма Рамотсве видела в зеркальце заднего обзора, как телега с семейством все удалялась, как бы уходя в прошлое, становясь все меньше и меньше. Когда-нибудь люди перестанут ездить в поля и сеять, а станут покупать еду в магазинах, как городские жители. Но, если так случится, какая это будет потеря для страны — утрата дружбы и общности, утрата чувства земли. Девочкой она ездила в поля со своими тетушками и оставалась там, в то время как мальчиков посылали на пастбища, где они жили несколько месяцев почти в полной изоляции, под присмотром нескольких стариков. Ей нравилось в полях, она там не скучала. Они подметали около дома и плели циновки из травы, пропалывали грядки с дынями и рассказывали друг другу истории о событиях, которые никогда не случались, но могли бы случиться, возможно, в какой-то другой Ботсване или где-нибудь еще.

А потом, когда шел дождь, они прятались в хижинах и слушали, как над землей раскатывается гром, и чувствовали запах молнии, если она ударяла слишком близко, острый запах горелого воздуха. Когда дожди прекращались, они выбирались наружу и дожидались, пока вылезут из своих норок во влажной земле летучие муравьи, которых надо было ловить, прежде чем они взлетят, или хватать в воздухе, как только они полетели, и есть их, потому что у них был маслянистый вкус.

Мма Рамотсве проехала Пилане и взглянула направо, на дорогу в Мочуди. С Мочуди была связана радость и печаль. Радость — потому что там она провела детство, а печаль — потому что как раз здесь, неподалеку от поворота, был переход через рельсы, и там когда-то, в ужасную ночь, погибла ее мать, которую сбил поезд. И хотя Прешас Рамотсве была совсем маленькой, это событие бросило тень на ее жизнь. Гибель матери, которую она не помнила.

Она приближалась к цели поездки. Указания ей были даны самые точные, и ворота в изгороди для скота обнаружились как раз там, где ей сказали. Она съехала с дороги и вышла, чтобы открыть ворота. Затем поехала по пыльной дороге к небольшой группе домов, видневшихся среди буша в миле от изгороди. Над ними возвышалась металлическая ветряная мельница. Солидная ферма, подумала мма Рамотсве, внезапно ощутив боль. Обэд Рамотсве был бы счастлив иметь нечто подобное, но хотя он преуспел в скотоводстве, у него никогда не хватило бы денег на такую большую ферму. Здесь было, по меньшей мере, тысяч шесть акров, а возможно, и больше.

Большой, разросшийся с годами дом под красной железной крышей, со всех сторон окруженный тенистыми верандами, был построен раньше всех, затем его окружили другие строения, среди которых были два дома поменьше. С обеих сторон дом обрамляли заросли великолепной бугенвиллей, а за ним и вдоль одной из стен росли папайи. Дом был построен, чтобы получить как можно больше тени, ведь не так далеко к западу пейзаж менялся, начиналась Калахари. Но здесь еще была вода, и скоту было хорошо в буше. Недалеко отсюда, к востоку, начиналась Лимпопо, здесь еще неглубокая, но наполнявшаяся водой в сезон дождей.

Около какой-то хозяйственной постройки стоял грузовик, и мма Рамотсве поставила свой белый фургончик рядом. В тени одного из больших деревьев было заманчивое место для парковки, но со стороны мма Рамотсве было бы неучтиво поставить там машину, потому что это место, очевидно, предназначалось для машин кого-то из старших членов семейства.

Она оставила чемоданчик на переднем сиденье и пошла к воротам в палисадник главного дома. Она покричала, было бы невежливо появиться без приглашения. Ответа не последовало, и она покричала еще раз. На этот раз дверь открылась, и, вытирая руки о фартук, вышла женщина средних лет. Она вежливо приветствовала мма Рамотсве и пригласила ее войти.

— Она ждет вас, — сказала она. — Я здесь старшая служанка. Я присматриваю за старой женщиной. Она вас дожидается.

Под навесом веранды было прохладно, а в сумеречной внутренней части дома еще прохладнее. Глазам мма Рамотсве понадобилось несколько мгновений, чтобы привыкнуть к перемене освещения. Сначала она видела только тени, а не очертания предметов, затем разглядела стул с прямой спинкой, на котором сидела старая женщина, и рядом — столик, на котором стояли кувшин с водой и чайник.