Джон Берли - Уайклифф разрывает паутину

К деревянным воротам была приколочена вывеска: «Трегеллес». Рядом торчал столбик со стрелкой: «Тропа на Горран Хейвен». Стало быть, любой, кому нужно было в городок, по необходимости пересекал хозяйственный двор. Проезжая дорога, как он заметил, шла в обход фермы, и чуть подальше вдоль нее стояли еще, по меньшей мере, два дома, и только потом, через четверть мили, она сливалась с тропой.

Если Хильда Клемо пошла из Хейвена по тропе, до какого места она сумела добраться? До фермы? До каменоломни? А может быть, она по каким-то своим причинам свернула на проселочную дорогу в сторону шоссе?

Двор фермы устилали солома и разнородный мусор. Под шатким навесом были укрыты музейной ценности трактор и старенькая малолитражка «моррис-майнор». В мусоре ковырялись куры, а в двухъярусных клетках вдоль стены возились и попискивали кролики. Из дома выбежала всклокоченная черно-белая колли и огласила двор лаем, который перемежало злобное рычание. Вслед за собакой показался темноволосый крепыш с щеками цвета наливных яблок.

— Вам что-то нужно, мистер?

В нем не было ни намека на агрессию; он даже говорил с мягкой, несколько заискивающей интонацией.

— Это дорога на Горран Хейвен?

— Да, но здесь мало кто ходит. Все больше по берегу…

— И все-таки Хильда Клемо в субботу днем прошла мимо вас.

В карих глазах мелькнул страх.

— Ежели вы из газеты, так я ничего не знаю, мистер.

— Нет, я не из газеты. Старший инспектор Уайклифф, — он махнул своим удостоверением. — Ваша фамилия Рул?

— Да… Рул, — признал молодой человек после мгновенного замешательства.

Но и в дальнейшем его смятение ощущалось: он не знал, как себя вести и что говорить.

— Полицейские уже были тут вчера… И еще сегодня утром… — Он безуспешно старался найти вежливую формулу, чтобы объяснить бессмысленность нового визита. — Все здесь облазили, но ничего не нашли… А Хильда… Она, должно быть, пошла другой дорогой.

Он энергично закивал сам себе в подтверждение.

— Точно, так она и сделала.

Последняя фраза прозвучала мольбой о пощаде.

— Какой другой дорогой?

Этот вопрос его добил; он быстро оглянулся, ища поддержки, но никто не пришел на помощь, и тогда, совсем уже тускло, он сказал:

— Вам лучше зайти и поговорить с мамой.

Уайклифф последовал за ним в кухню (до чего же неуютный домишко!), где сухонькая седовласая женщина мыла в фаянсовом тазу посуду.

— Тут еще один из полиции…

Женщина, которая не сразу заметила их появление, теперь обернулась, вытерла руки влажным грязноватым полотенцем и сказала:

— Полиция у нас уже в третий раз. Но мы ведь сказали все, что могли. Что мы ничего не знаем.

У нее был хрипловатый голос, и слова она цедила медленно, как человек, чуждый многословия. Ее сын стоял у самой двери. Он достал из кармана перочинный ножик и теперь ритмично открывал одно из лезвий, а потом отпускал, и оно пружинисто, с громким щелчком возвращалось на место.

— Если ваша племянница пошла в субботу домой через поля, она должна была пройти через двор вашей фермы.

— Возможно, и так, но только это не имеет значения. Мы-то ее не видали.

— Где были вы оба примерно в пять пополудни?

Джейн Рул стояла совершенно неподвижно, без всякого выражения на лице — ни один мускул не дрогнул. Нечасто ему встречались люди, способные вот так окаменеть. Даже когда она заговорила, двигались, казалось, одни губы.

— Клиффорд работал где-то в поле…

— Я пошел подправить ворота у Бэссета. А то овцы разбредались…

— Это где-то вдоль тропы?

— Нет, тропа мимо Бэссета не идет.

Его мать сказала:

— А я прилегла наверху, прежде чем заняться ужином. Я ведь с шести утра на ногах.

— Но уж собака-то наверняка залаяла бы?

— Собаку взял с собой Клиффорд.

— Да, она была при мне. Держала овец в загоне, пока я, значит, ворота…

Снова установились тишина и неподвижность, которые так поразили Уайклиффа в лесу. Щелчки лезвия звучали теперь выстрелами. И если бы это зависело от Рулов, так могло продолжаться бесконечно.

— Ваша племянница часто проходит через ферму?

— Если и проходит, то мы ее не замечаем. Бывает иногда, должно быть.

— А к вам она при этом заглядывает?

— Мы не очень дружны, да и других дел хватает.

— Раньше Хильда к нам ходила. Теперь нет, — сказал Клиффорд с заметным сожалением.

— Это уже давно было, — поспешно перебила его мать.

— А ваша золовка? Она где была в субботу?

— Наверху, в своей комнате.

Клиффорд вновь попытался влезть в разговор:

— Она вообще вниз не сходит. Если только сбежать захочет…

Джейн Рул даже не взглянула на него и продолжала:

— Агнес… Мою золовку звать Агнес. Так вот, ей уже семьдесят семь и она немного того… Старческое слабоумие, так это называется.

— Все думает, что она еще девочка, — сообщил Клиффорд.

— Она часами сидит у окна и все время смотрит на море. Ждет, не покажется ли лодка Эрни Паско.

Эрни был ее нареченным, но утонул во время промысла почти шестьдесят лет тому.

Серые глаза Джейн Рул выдержали пристальный взгляд Уайклиффа, но он успел разглядеть в них странное беспокойство. У этой задавленной жизнью женщины были правильные черты лица, и в свое время она, вероятно, могла считаться привлекательной. А ныне, если ее лицо что и выражало, то это была мрачная меланхолия. Глаза изредка оживали, но лишь для того, чтобы сверкнуть злостью. Уайклиффу стало жаль ее.

— Все это очень печально.

Кажется, женщина поверила в его искренность.

— Вся беда в том, — заговорила она опять, — что как ни торчит она у себя наверху, ни в чем нельзя быть уверенной. Иногда она спускается потихоньку и уходит невесть куда. А мы ищи ее потом.

— Стало быть, ноги у нее в порядке?

— С ногами все нормально, но вот с головой…

Разговор на эту тему явно был исчерпан, и Уайклифф попытался зайти с другой стороны:

— На той дороге, что ведет отсюда к шоссе… Как я заметил, там есть еще дома, верно?

— Да, два.

— Кто в них живет?

— В одном — мужчина с женщиной. Фамилия их Иннес, вот только не знаю, женаты ли. Она картинки рисует, а он — вроде писатель, что ли.

— Они хорошие соседи?

Джейн чуть заметно пожала плечами, но не ответила.

— А другой дом, у самой дороги, это Мойлов. У них семья большая. Старшенький их в кемпинге работает.

Она впервые сообщила что-то, не дожидаясь вопроса.

Но это-то и угнетало его: бесцветная, унылая женщина и неполноценный сын с его жалкими потугами понравиться гостю. Женщина была откровенно холодна и даже сурова, но разве ее поведение не объяснялось тяготами повседневной жизни, которую она вела? Вдова с недоумком-сыном и эксцентричной старухой на руках, она должна хоть как-то содержать ферму в порядке, чтобы сводить концы с концами. И все же оставалась вероятность, что Клиффорд Рул изнасиловал и убил пропавшую девушку, а его матушка попросту делает все возможное, чтобы сокрыть это преступление.