Линда Фэйрстайн - Заживо погребенные

– И он поступил? – спросил Майк.

– Полтора года он пробыл кадетом. Потом попал мод военный трибунал за грубое невыполнение обязанностей и неподчинение приказам. Он ушел с позором и – увы – снова в долгах.

– Что было дальше? – спросила я.

– Он жил как потерянная душа. Вначале писал стихи и странствовал, потом оказался в Балтиморе, где жила семья отца.

– Старший брат все еще жил там?

– Воссоединение произошло ненадолго. Вскоре после того, как Эдгар приехал в Балтимор, его брат умер от невоздержания, так тогда говорили.

– От невоздержания?

– От спиртного, мисс Купер. Уильям Генри По упился до смерти в возрасте двадцати четырех лет.

– Ужасные события. Эдгар возобновил общение с кем-то еще из близких? – спросил Мерсер.

– Вряд ли это можно назвать возобновлением общения, мистер Уоллес, – сказал Зельдин. – У отца Эдгара, Дэвида, была овдовевшая сестра, Мария По Клемм. Она жила в Балтиморе с двумя детьми – сыном Генри и девятилетней дочерью Вирджинией. Эдгар переехал к своей бедной овдовевшей тете Марии и племянникам – это была первая и единственная настоящая семья, которую он знал за всю свою жизнь.

– Кажется, в конце концов в его жизни должна была появиться какая-то устойчивость, – произнесла я. – Это было плодотворное время для него?

– В литературном смысле – именно так. Он писал рассказы и публиковал их в «Южном литературном вестнике». Мрачные готические рассказы о преждевременных захоронениях, физическом разложении и гниении, страсти к алкоголю и бренности мира. Теперь вы представляете, какие трагические события в его молодости питали его воображение, – сказал Зельдин и замолчал на мгновение. – Потом он влюбился.

– На таком развеселом фоне? И кто же была эта счастливая женщина? – спросил Майк.

– Точнее – девочка. По-другому ее никак не назовешь. Это была его двоюродная сестра, детектив. Маленькая Вирджиния Клемм.

Майк хлопнул себе по коленям.

– Девятилетняя девчонка!

– Он ждал, мистер Чэпмен. – Зельдин осклабился и погрозил ему пальцем. – Он женился на ней, когда та повзрослела. Когда ей исполнилось тринадцать.

– А сколько было По?

– Двадцать семь.

– Господь милостивый, ну он и гусь! – не выдержал Майк. – А еще думают, что Джерри Ли Льюис был извращенцем. Роман Полански вынужден скрываться всю жизнь из-за того, что у него были сексуальные отношения с подростком. Только послушайте, какая мерзость. По был педофилом. Педофилом, да еще кровосмесителем. Вот Куп наверняка засадила бы эту задницу за такие дела.

– Она была музой поэта, мистер Чэпмен. Мои сторонники из сообщества «Ворон» уверены, что человеку с таким необычным талантом необходима свобода. Мы не анализируем его проступки, – проговорил Зельдин, которого изрядно развеселила реакция Майка на возраст Вирджинии.

– Есть такой человек, которого бы это не потрясло? Он же был еще и пьяницей-педофилом, да? – стоял на своем Майк.

– Согласен, детектив. Существуют письма его издателя, отчаянные письма, из которых следует, что он уже был алкоголиком. Там есть упоминания еще и о более пагубных пристрастиях.

– Каких пристрастиях? – оживилась я. Факт злоупотребления алкоголем и наркотиками фигурировал в делах Авроры Тейт, Эмили Апшоу, Джино Гвиди и других, чьи имена всплыли в последнее время. Интересно, могла ли и тут быть какая-то связь?

– Мнения членов сообщества по этому вопросу разделились, – сказал Зельдин. – Некоторые не хотят приписывать мастеру дополнительные грехи, помимо уже известных. Но большинство из нас убеждены, что По принимал опиум. Имеются письма, из которых следует, что он употреблял настойку опия.

– Как он мог при этом писать? – удивилась я. – Оставить столько блестящих произведений?

– По страдал от всех своих демонов, мисс Купер. Начиная с изуродованного детства, не наполненного ничьей любовью. Почти всю свою взрослую жизнь он был беден, хотя его работы были известны и признаны как в Америке, так и в Европе. К бедности прибавьте отчаяние от затяжной болезни жены, постоянную борьбу с собственными пагубными пристрастиями. И то, что он сам называл безумием – после смерти Вирджинии.

Мы молчали.

– Он умер один? – спросил Мерсер.

– Последние недели его жизни окутаны тайной, мистер Уоллес. Он уехал из Бронкса в Филадельфию, потом в Ричмонд, потом опять в Балтимор. Его нашли в винной лавке. Он был сильно пьян и невменяем. Друзья отвезли его в больницу – там он провел ночь, дрожа, в поту. Он разговаривал с призраками, которые мерещились ему на стенах палаты. Через несколько дней Эдгар По умер. Можно сказать, он был молод – сорок лет. «Господи, помилуй мою бедную душу», – были его последние слова.

– И все же, – сказала я, – хотя все это могло привести к полной неработоспособности, он сумел создать одни из лучших образцов поэзии и прозы на английском языке. Это просто необыкновенно.

– Настоящий гений. Измученный, истерзанный пытками гений, мисс Купер, – сказал Зельдин. – Если бы он не был успешным поэтом, у Эдгара Аллана По были все задатки серийного убийцы.

В дверь кабинета вдруг постучали и заглянули – Синклер Фелпс был готов отвезти Зельдина к мини-фургону.

– Мистер Фелпс, наш главный смотритель угодий, – встрепенулся Зельдин. – Кажется, вы познакомились с ним вчера вечером.

– Да, мы встречались, – ответила я.

Поздоровавшись со смотрителем, я представила ему Мерсера.

– Скажите им, Синклер, – кажется, они не верят мне. Когда я уходил во вторник, я не слышал о том, что у нас утонул доктор.

– Что вас интересует, мистер Чэпмен? Ведь это я сообщил о происшествии, – с готовностью сказал Фелпс. – Кроме 911, я набрал всего один номер – директора сада. Он предупредил меня, чтобы я не говорил никому из персонала, пока полицейские не покинут парк…

Фелпс подвез Зельдина к большому лифту. Мы спустились на первый этаж.

– Можете оставить свою машину и ехать вместе с нами на фургоне, – предложил Зельдин.

– Куда мы едем? – спросил Майк.

– В табакерку, – ответил тот и рассмеялся. – Это неофициальное название штаб-квартиры сообщества «Ворон».

Инвалидное кресло было установлено в конце фургона. Майк с Мерсером сели впереди. Я устроилась позади Майка.

– Табакерка, говорите?

– В сороковых годах восемнадцатого века, детектив, шестьсот акров этой превосходной загородной недвижимости принадлежало семье Пьера Лорилларда. Пьер, в прошлом французский гугенот, поселился в этой части Вестчестера и начал производство табака в Нижнем Манхэттене. А затем переместил производство сюда, именно на это место – чтобы использовать силу стремнины.

– Это правда, Фелпс? Вся земля принадлежала Лорилларду, когда По приехал сюда? – не верил Майк.