Оса Ларссон - Солнечная буря

— Мыть туалеты и подавать кофе?

— Ага, в одних трусиках-стрингах. Нет, если говорить серьезно, Монс принял твою сторону. Но ведь это недоразумение, что тебя приняли за адвоката сестры Мальчика из Рая? Ты была с ней как подруга?

— Да, но только что произошла одна штука…

Ребекка потерла ладонью стекло машины, запотевшее изнутри. Сара и Лова стояли на вершине сугроба, что-то бурно обсуждая. Чаппи не было видно. Куда могла подеваться собака?

— Я должна обсудить это с Монсом, — сказала она, — потому что долго мне разговаривать не дадут. Можешь переключить меня на него?

— Хорошо, но ты должна сделать вид, что ничего не слыхивала о том совещании.

— Разумеется. Кстати, а как тебе удалось все это выведать?

— Соня рассказала. Она сидела с ними.

Соня Берг была секретаршей с самым большим стажем работы в фирме «Мейер и Дитцингер». Ее самым главным достоинством считалась способность молчать как могила о важных делах бюро. Многие предпринимали попытки выжать из нее информацию и наталкивались на стену несговорчивости, раздражения и деланого непонимания того, что человеку от нее нужно. На тайных совещаниях — например, перед объединением компаний — протоколы всегда вела она.

— Это просто невероятно, — с восхищением проговорила Ребекка. — А воду из камня ты тоже умеешь добывать?

— Добывание воды из камня — вводный курс для начинающих, а разговорить Соню — суперпродвинутый. Но ты мне тут не изображай, что сама не умеешь творить невозможное. Чем ты взяла Монса? Сделала лоботомию кукле вуду или что-то в этом духе? Если бы меня показали по телевизору, когда я сбиваю с ног журналистов, я бы уже висела на дыбе в его комнате пыток, переживая последние мучительные сутки в своей жизни.

Ребекка разразилась безрадостным смехом.

— Думаю, общение с ним в ближайшее время сопоставимо с висением на дыбе. Переключишь меня?

— Да-да, но предупреждаю: он действительно вступился за тебя, но теперь сильно не в духе.

Ребекка опустила боковое окно и крикнула Саре и Лове:

— Где Чаппи? Сара, разыщи ее, и постарайтесь держаться там, где я могу вас видеть. Мы скоро поедем. Он хоть иногда бывает в духе? — спросила она в трубку.

— Кто «хоть иногда бывает в духе»? — раздался на другом конце ледяной голос Монса Веннгрена.

— Э… добрый день, — пробормотала Ребекка, пытаясь собраться с мыслями. — Хм, это Ребекка, — добавила она.

— Так-так, — отозвался он.

Она слышала, как Монс раздраженно дышит носом. Он не собирался упрощать ей задачу, это было очевидно.

— Я только хотела пояснить, что все это недоразумение. В смысле, что они подумали, будто я — адвокат Санны Страндгорд.

Молчание в трубке.

— Так-так, — медленно проговорил Монс после паузы. — Это все?

— Нет…

«Ну же, давай, — сказала Ребекка самой себе, желая приободриться. — Сейчас не до сантиментов. Скажи все, что собиралась, и положи трубку. Хуже уже не будет».

— Полиция обнаружила в квартире Санны Страндгорд нож и Библию Виктора Страндгорда. Санна задержана по подозрению в убийстве, ее только что увезли. Я сейчас стою перед ее домом. Квартиру опечатают. Я должна отвезти ее дочерей в школу и в садик.

Раздраженное дыхание в трубке прекратилось, и Ребекка позволила себе перевести дух, прежде чем продолжить.

— Она хочет видеть меня в качестве своего защитника, отказывается брать кого бы то ни было другого, и я не могу ей отказать. Так что я пока остаюсь здесь.

— Черт подери, какая неслыханная наглость! — воскликнул Монс Веннгрен. — Ты действуешь у меня за спиной. Компрометируешь фирму в СМИ. А теперь ты к тому же собираешься выполнять юридические функции на стороне. Это конкурирующая деятельность и основание для увольнения — тебе это понятно?

— Монс, я хочу взять на себя эту функцию в качестве сотрудника фирмы, разве я не сказала? — горячо возразила Ребекка. — Но я не спрашиваю разрешения. Мне некуда отступать. Я уверена, что справлюсь, — хочу сказать, это не так уж и сложно. Мне придется поприсутствовать на допросах — думаю, таковых будет немного. Она ничего не знает и не помнит. Они нашли орудие убийства — если это, конечно, тот самый нож, и Библию Виктора в ее квартире. Она была в церкви вскоре после того, как все это произошло. Сам Петтер Альтин не смог бы ее выгородить, раз уж речь зашла о заключении под стражу. Но если, вопреки моим предположениям, против нее будет возбуждено уголовное дело, я надеюсь, наши адвокаты по уголовным делам, Бенгт-Улоф Фальк или Йёран Карлстрём, что-нибудь мне посоветуют. СМИ очень интересуются этим делом, а вы сами знаете, как полезно для имиджа фирмы, когда о ней говорят по телевизору. Хотя самую большую прибыль приносят экономические и налоговые тяжбы, но именно громкие уголовные дела способствуют известности бюро.

— Спасибо, — сухо проговорил Монс. — Над имиджем бюро ты уже начала работать, как я погляжу. Почему, черт подери, ты немедленно не связалась со мной вчера, когда сбила с ног ту журналистку?

— Я не сбивала ее с ног, — попыталась защититься Ребекка, — я хотела пройти мимо, а она поскользнулась.

— Я еще не закончил! — прошипел Монс. — Сегодня я потратил полтора часа времени на совещание, которое касалось тебя. Будь по-моему, я немедленно попросил бы тебя подать заявление об уходе. Но на твое счастье, там оказались люди более миролюбивые и склонные к всепрощению.

Ребекка сделала вид, что не слышит его слов, и продолжала:

— Мне нужна ваша помощь, чтобы разобраться с этой журналисткой. Вы не могли бы связаться с редакцией новостей и убедить ее забрать заявление?

Монс хохотнул от изумления.

— Кто я, по-твоему? Дон Корлеоне?

Ребекка снова потерла стекло машины.

— Это был всего лишь вопрос. Я вынуждена заканчивать. На мне двое детей Санны, и младшая из них как раз снимает с себя всю одежду.

— Пусть делает что хочет, — раздраженно ответил Монс. — Мы еще не договорили.

— Я позвоню или напишу позже. Они на улице, и здесь чертовски холодно. Четырехлетний ребенок с двусторонним воспалением легких — как раз то, чего мне сейчас не хватает для полного счастья. До свидания.

Ребекка отключилась, прежде чем Монс успел что-либо сказать.

«Он не запретил мне, — подумала она с облегчением. — Не запретил продолжать, и я не потеряла работу. Неужели все сложилось так удачно?»

Тут она вспомнила о детях и выскочила из машины.

— Что вы там творите? — крикнула она Саре и Лове.

Лова сняла куртку, варежки и оба свитера и теперь стояла в снегу с шапкой на голове и в одной хлопчатобумажной маечке. По ее щекам ручьями текли слезы. Чаппи с тревогой наблюдала за ней.

— Сара сказала, что я выгляжу как идиотка в свитере, который ты мне дала, — прорыдала Лова. — Она говорит, что меня будут дразнить в садике.