Андрей Ветер - Случай в Кропоткинском переулке

«Вот тут всё так просто — бросил и получил. Наработано, накатано. Можно ничего не понимать, а монета всё равно разменяется на пятаки. А как мне работать? У меня же ничего не получится! Им-то легко рассуждать, мол, научишься, Витя, всему научишься, но я-то чувствую… Невозможно овладеть всем этим, если ты не приспособлен к такой работе. У меня в глазах после этого поста рябит. А я, дурак, возомнил-то о себе! Надо отказываться… Но как можно?! Неужели я струсил? А оказанное мне доверие? Я ведь уже зачислен на службу».

Подбрасывая пятачки на ладони, он пошёл к турникету.

— Ну, о чём задумались, молодой человек? — строго поторопил его сзади взрослый женский голос. — Идите же, не задерживайте.

Он опустил монету в отверстие и прошёл сквозь турникет.

«А может, всё ещё не так плохо? Воронин ведь сказал, что с первого разу ни у кого не получается… Нас ведь будут учить…Нет, нет, я должен справиться».

Так, не переставая размышлять о себе и о минувшем дне, он добрался до общежития. Пятиэтажное кирпичное здание располагалось на Очаковском шоссе.

У общежития три подростка сидели на спинке заснеженной скамейки и нестройно тянули какую-то мелодию. Один из них самозабвенно бил по струнам гитары и с воодушевлением мотал головой. Все трое отбивали ритм ногами, их сильно расклешённые брюки давно смели весь снег со скамьи и сильно промокли внизу, но мальчишек это не тревожило.

Виктор улыбнулся и прошёл в подъезд.

В это общежитие он въехал всего неделю назад…

Армейская жизнь Виктора Смелякова прошла в 1-й отдельной бригаде по охране Министерства Обороны и Генерального Штаба. Месяца за два до демобилизации всех «дембелей» собрали в Ленинской комнате, и перед ними появился незнакомый милицейский полковник в сопровождении трёх младших офицеров. На груди полковника красовалось несколько рядов орденских планок, над которыми пылала медаль «Золотая Звезда» Героя Советского Союза.

— Ты глянь, — пробормотал сидевший возле Виктора его друг Андрей Сытин. — Герой Советского Союза. Охренеть можно!

— Кто это? Чего это они к нам? — послышался сзади чей-то шёпот.

Тут полковник заговорил:

— Здорово, ребята! — он стоял посреди сцены, спрятав руки за спину, голос звучал как-то не по-военному; лицом он напоминал добродушного дядьку, улыбчивого, с хитринкой в глазах, с множеством крупных складок на лбу. — Моя фамилия Зайцев, зовут Степан Харитонович. Ходить вокруг да около не стану, начну с главного. Я пришёл звать вас к нам на службу…

По залу пробежал ропот недоумения.

— Знаю, — полковник поднял руку, призывая солдат к тишине, — знаю, что армейская служба вам уже изрядно поднадоела, что по «гражданке» истосковались, по мамкиным пирогам и по девчонкам вашим соскучились. Это от вас никуда не денется. Я вас не на сверхсрочную службу зову, а работать.

— Где работать-то? Куда зовёте, товарищ полковник?

— В милицию зову, в Отдел по охране дипломатических представительств, коротко — ООДП. Вы про такую службу, конечно, ничего не слышали.

И полковник, который, как выяснилось, был заместителем начальника Отдела, вкратце поведал собравшимся о том, что представляет собой эта служба.

— Разумеется, придётся сперва кое-чему поучиться, — закончил свою недолгую речь полковник.

— А чему учиться-то?

— Будет специальная подготовка, будет огневая подготовка и физическая — овладеете приёмами самбо. Познакомитесь с административным, уголовным и гражданским правом. Вас обучат также основам криминалистики. Ну и кое-что ещё, в том числе этика и эстетика.

— А это ещё зачем, товарищ полковник? Эстетика-то? — громко удивился кто-то в заднем ряду.

— Затем, что милиционер должен быть человеком воспитанным, а не безграмотным хамом, умеющим только из пистолета палить и зуботычины давать при задержании, — улыбка сошла с лица полковника, во взгляде появилась жёсткость. — Милиция, товарищи, это профессия тонкая, вроде хирурга. Ошибка или просто неаккуратность милиционера может легко сломать жизнь невинному человеку. Так что, если надумаете идти к нам на службу, то не забывайте об этом никогда.

— Это постовой, что ли, вроде хирурга? — не унимался всё тот же голос сзади.

— Постовой — это лишь начало. Не всю ведь жизнь вам посольские ворота караулить. Будете расти и в звании, и в должности. Вы же после учёбы получите лейтенантские погоны… Ну, какие вопросы ко мне?

Все молчали, размышляли.

— Тогда будем считать, что на данный момент мы закончили. У меня пока больше нет для вас никакой информации. Мы привезли анкеты, — полковник указал на стол, за которым сидели сопровождавшие его офицеры. — Желающие могут заполнить их. Мы рассмотрим.

Смеляков не сводил глаз с полковника. Впервые в жизни он видел Героя Советского Союза. Таких на всю страну насчитывалось всего несколько сот человек. Людей мужественных и отважных было вокруг много, Виктор не сомневался в этом; некоторые их этих отважных, вероятно, совершили даже подвиги, но человек, официально удостоенный звания героя страны, наверняка был особенным.

Подходя к столу, чтобы взять анкету, Виктор ещё не принял окончательного решения (чёрт его знает, что там ждёт в этом неведомом ООДП), однако спокойная, ненавязчивая убеждённость, с которой говорил полковник, его простота в общении, отсутствие позы и бравурных слов — всё это будто соткалось в невидимую сеть, и Виктор в эту сеть попался…

— Посмотрим, что из этого выйдет, — проговорил он, заполняя анкету.

После демобилизации Смеляков уехал домой, в небольшой город Тутаев, что стоит сразу на обоих берегах Волги. Уже выпал снег, огромные сугробы привалились к стенам деревянных домов, но река ещё не была скована льдом, и с одного берега на другой можно было перебраться только на пароме, шумном и скрипучем. Город был тихий, напоминал деревню, и Виктор смотрел на него с некоторым недоумением. В Москве ему редко приходилось бывать за пределами своей части (только поездки в автобусе на караульную службу и редкие выходы в увольнительную), но всё же он успел свыкнуться с широкими проспектами, светофорами, многоэтажками, густыми толпами на столичных улицах. Тутаев показался ему безлюдным, чуть ли не безжизненным. Неподвижный воздух… Застывшие клубы дыма, словно прилипшие к трубам, над крышами домов… Бесконечная сказочная даль берегов, покрытых голым лесом, поседевшим от снега… Ленивый пар над серой водой…

Стоя на причале в ожидании парома, Виктор разглядывал людей. Все были в валенках, многие одеты в тулупы из овчины, женщины кутались в пуховые платки, носили большие рукавицы. На берегу стоял одинокий грузовик, загруженный пустыми деревянными ящиками.