Чингиз Абдуллаев - После заката

Сообщение Франс Пресс

Работа объединенной следственной группы продолжалась. Были выявлены не только факты массовых хищений, осуществленных с помощью поддельных авизо на миллионы рублей. Банкирам и чиновникам, виноватым в этих хищениях, также был инкриминирован целый букет других преступлений.

Однажды утром Тарасов вызвал к себе Сафарова.

– У вас проходит в качестве подозреваемого Эпштейн? – сразу спросил он вместо приветствия.

– Уже успели пожаловаться, – понял Эльдар. – Да, он один из основных участников этой аферы. Думаю, даже один из организаторов. Банк «Эллада» нужно будет закрывать, у них обнаружили массу нарушений. И неправильное оформление документов, и незаконное открытие офшорных счетов, и переводы денег, и махинации с авизо. Его заместитель уже дал показания. Думаю, что банкиру светит очень приличный срок.

– Поэтому я тебя и позвал, – мрачно сказал Тарасов. – Сам знаешь, какое сейчас время. Мне лично звонил Ванилин. Кричит, что ты решил свести личные счеты с его родственником. Я, конечно, пытался его успокоить, объяснял, что там работает целая бригада следователей из прокуратуры, милиции и органов безопасности, но он ничего не хочет слышать. Говорит, что это ты подставил его родственника...

– Адвокат написал жалобу, чтобы я не занимался его делом, – пояснил Сафаров, – вот я и не занимаюсь. Между прочим, адвокат – тот самый Тулупов, который работал со мной в администрации президента. Он считает, что поступил правильно, не давая возможности Эпштейну обвинить меня в личном пристрастии.

– Хочу тебя предупредить, чтобы ты был осторожнее, – вздохнул Тарасов. – Если хочешь, я попрошу, чтобы тебя вывели из этой бригады. У тебя много работы, и нам необходимо, чтобы ты занимался своими делами только здесь.

– Не хочу, – упрямо ответил Эльдар, – это не личное дело. Я вам уже рассказывал. Он вор и убийца. И должен сидеть в тюрьме. Ради денег он убил даже своего родственника, и Ванилин об этом прекрасно знает. У этих людей нет ничего святого.

– Сейчас вообще святых не осталось, – мрачно заметил Тарасов. – Ты все-таки не настаивай. Ванилин будет жаловаться руководству, и тогда я не смогу тебя защитить. А у нас сейчас время «охоты на ведьм». И ты знаешь, что очень уязвим, с твоей-то биографией... Работал в ЦК – значит, был партократом. Плюс работа в Администрации бывшего Президента СССР, которого сейчас вообще не любят вспоминать. Вот тебе уже несколько причин, чтобы тебя убрать отсюда. Может, тебе вообще лучше перейти к Баранникову, в органы безопасности?

– Вы тоже считаете, что мне нужно уйти?

– Я не люблю, когда убивают моих следователей, – прямо сказал Тарасов. – Сидевший в твоем кабинете Угодников тоже был романтиком. Верил, что сможет изменить мир. Может, комплексовал из-за своей фамилии... Всю жизнь пытался доказать, что ему выпала не та фамилия. Его должны были называть «Неугодниковым». И чем все это закончилось?.. Я не хочу терять еще одного заместителя. Ты меня понимаешь?

– Дело принимает даже такие обороты?

– Да, такие, – разозлился Тарасов. – У них сейчас власть и большие деньги, а наши офицеры еле-еде сводят концы с концами. И не удивляйся, если однажды узнаешь, что тебя сдает кто-то из твоих товарищей. Не потому, что он такой сукин сын, а потому, что ему нужно кормить свою семью, содержать своих детей на нищенскую зарплату. А ему предлагают в сто, тысячу, миллион раз больше того, что он может иметь за всю жизнь. Как ты думаешь, многие могут устоять в таких условиях?

– Тогда нам нужно просто закрыть нашу контору и разойтись по домам, если мы переходим на содержание к бандитам и мафии, – разозлился Эльдар.

– В тебе еще сидят эти глупые романтические бредни о нашей профессии и нашем долге? – поморщился Тарасов. – Выкинь побыстрее все это из головы. Это просто работа, которую мы должны хорошо делать, не больше и не меньше. Разница между законченным сукиным сыном и просто человеком, который хочет устроить свою судьбу, очень большая. Сукин сын становится вымогателем, сдает своих товарищей, подставляет своих агентов и думает только о деньгах, которые ему платят. А нормальный человек пользуется обстоятельствами, старается не особенно паскудничать и живет, приспосабливаясь к сегодняшнему дню. Социализм закончился, Эльдар, раз и навсегда. И моральный кодекс строителей коммунизма тоже остался в прошедшей эпохе. И не думай, что я такой убежденный циник. Но только всем нам объявили, что раньше мы жили неправильно, а сейчас будем жить иначе. Нужно зарабатывать любым путем, быть успешным, уметь устраиваться в этой жизни. Если понадобится, ходить по головам своих товарищей. Тебе нравятся такие установки?

– Нет.

– И мне тоже не нравятся, – вздохнул Тарасов. – Но очень скоро большинство наших офицеров начнут получать гораздо бо́льшие деньги совсем в других местах. И никто из нас не сможет остановить этот процесс. Ни ты, ни я, ни наш министр, ни президент. Уже сейчас на местах практически все опера «крышуют» предпринимателей, банкиров, сутенеров, даже бандитов. И все об этом знают. Только нельзя офицеру с двадцатилетним стажем платить пять долларов в месяц. Он либо плюнет и уйдет, либо останется, чтобы зарабатывать деньги. Немногие выдерживают. Самые принципиальные уходят, остальные устраиваются...

– Мне вы тоже советуете «устраиваться»? – разозлился Сафаров.

– Я советую тебе быть осторожнее и не лезть глубоко в это дерьмо, – устало сказал Тарасов. – Ты думаешь, мне приятно тебе все это говорить? В прежние времена я послал бы Ванилина куда-нибудь подальше и поддержал бы тебя. Но сейчас времена другие... Сейчас власть у Ванилиных, а деньги у таких, как его родственник-банкир. И поэтому будь осторожен.

– Я вас понял, – Эльдар поднялся. – Мне можно идти?

– Иди, – махнул рукой Тарасов.

После ухода Сафарова к Тарасову зашел Саранчев. Он вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.

– Вы с ним поговорили?

– Поговорили, – вздохнул Тарасов. – Хороший он парень. Еще не испорченный. Я думал, что таких в наше время уже не осталось.

– Остались, – кивнул Саранчев, – но их очень быстро отстреливают. Ванилин не успокоится, вы ведь понимаете... И этот банкир тоже не будет просто так сидеть. Они считают, что виноват лично Сафаров, – значит, попытаются взять реванш. И его либо отстранят от работы в бригаде, либо вообще грохнут. Жалко парня, но он не хочет ничего понимать.

– Хватит, – поморщился Тарасов. – Если он ничего не поймет, я его просто уберу оттуда. Чтобы не подставлять.

– Не поймет, – убежденно произнес Саранчев. – Он все еще верит в какие-то глупые принципы... Это от Бадаляна, – он достал конверт и положил его на стол.