Егор Роге - Опустошение

До «Пекина» мы дошли за пять минут. Сели в холле гостиницы, заказали кофе. Артем был сосредоточен, но не было заметно, что он напуган.

– Что напрягся-то? – спросил он. – Не убьют, не бойся. К таким вещам надо быть всегда готовым, это обратная сторона медали. Будет тебе школа.

– Понял, понял! – Я всегда дважды повторял слова, когда волновался. Еще в школе мои одноклассники подшучивали над этим моим недостатком.

Через двадцать минут к нам подошли три человека, пожали руки, обнялись. Ваха оказался молодым мужчиной, атлетического телосложения, с черными, как уголь, волосами. Он сообщил, что выступает от имени Миши из Канады, который сам приехать не смог, но, если есть сомнения в его полномочиях, можно прямо сейчас позвонить в Монреаль.

Артем сказал, что пока подтверждения полномочий не требуется.

Ваха уточнил, подтверждает ли Артем основной долг в размере сорока тысяч долларов.

– Что такое основной долг? – поинтересовался Артем. – Значит, есть еще и дополнительный?

– Миша сказал, что ты должен был вернуть до Нового года сорок тысяч. Сейчас просрочка почти два месяца. Мы считаем – по десять тысяч в месяц. Итого на сегодняшний день – шестьдесят тысяч.

– А Миша говорил, что никаких денег он мне в долг не давал? – спросил Артем.

– Так ты не подтверждаешь, что брал у Миши деньги? – спокойно спросил Ваха.

– Я у Миши денег в долг никогда не брал, – ответил Артем.

Чеченцы удивленно переглянулись, но, вероятно, они были готовы к такому развитию ситуации. Я же, зная от самого Артема, что он взял у Миши Ионишвили сорок тысяч долларов, и видя, что Артем отказывается от этого, стал нервничать еще больше.

– Хорошо, – продолжил Ваха, – ты эти деньги Мише все равно отдашь, потому что ты их должен. Если у тебя нет сейчас, продай свою рижскую квартиру, отдай половину, потом будешь потихоньку возвращать основной долг и проценты по нему…

– Вы меня не дослушали, – как ни в чем не бывало, перебил его Артем, – мы с Мишей были партнерами в сделке с мексиканским кофе. Это зафиксировано в документах, но с собой я их не взял. По условиям сделки мы были равными партнерами, но Миша заплатил свою долю, сорок тысяч, а я свою – десять тысяч долларов. Рассчитаться мы должны были после реализации кофе. Мексиканцы, получив наши деньги, пропали. Мы потеряли пятьдесят тысяч. Деньги прошли по счету компании, контракт на поставку и перевод от Мишиной компании были совершенно официальными.

Чеченцы слушали внимательно, не перебивая. Один из них, самый старший по возрасту, что-то записывал в блокнот.

– К моему удивлению, – продолжал Артем, – когда сделка провалилась, Миша потребовал все деньги назад. Я сказал, что раз мы равные партнеры, то должны возместить половину потерь друг друга – мы возвращаем Мише двадцать тысяч, а он нам пять. Таким образом, наш долг Мише составляет пятнадцать тысяч. Учитывая, что мы потеряли в Мексике свои десять тысяч, наши потери составили двадцать пять тысяч – десять в Мексике и пятнадцать Мише, соответственно Миша потерял те же двадцать пять тысяч. И это справедливо.

Артем замолчал. Ваха и его окружение тоже молчали. Тишину нарушил старший, который начал что-то объяснять Вахе и второму чеченцу; говорили они по-чеченски, и я не понял ни слова. Но позиция Артема мне показалась очень правильной, единственно верной в сложившейся ситуации.

– Тебе Миша дал деньги под твою ответственность, – сказал Ваха, – ты их не сохранил. Теперь ты должен их вернуть. Это наше решение.

– Сколько? – спросил Артем.

– Шестьдесят тысяч.

– А почему не сто? Я готов позвонить Мише.

Мы поднялись в номер, через оператора соединились с Монреалем. У чеченцев в номере стоял телефон, оборудованный функцией «громкая связь», и я отчетливо слышал каждое произнесенное слово.

– Миша, привет! Это Артем. Твои люди рядом со мной, мы говорим по спикерфону. Они требуют от меня шестьдесят тысяч, почему? – начал разговор Артем.

– Потому, что Иосиф, старый дурак и твой компаньон, своей головой отвечал за сохранность моих денег, – ответил Миша, – деньги потерял и сбежал в Россию.

– А почему шестьдесят, Миша, если ты давал сорок?

– Потому, что я так сказал. Я вам дал срок три месяца, вы не уложились.

– У меня другие соображения, – сказал Артем и еще раз рассказал о своей «математике», по которой Мише причиталось только пятнадцать тысяч.

На другом конце трубки послышалось тяжелое дыхание, Миша сказал, что его еще никто так не пытался унизить. И тут наступила развязка.

Артем начал очень уважительно разговаривать с Мишей, отметив, что он просто хотел, чтобы партнеры разделили потери по справедливости. Но обижать такого уважаемого человека, как Михаил, он и в мыслях не собирался.

– Войди в мое положение Михаил, – продолжал Артем, – вернув тебе даже сорок тысяч, я сам потеряю пятьдесят. Ведь в Мексике накрылись и мои десять тысяч.

– Я здесь ни при чем, – ответил Миша, – мне нужны мои деньги назад.

– Я знаю тебя как справедливого человека, Миша. Я считаю, что, если я верну тебе сорок тысяч, это положит конец всем противоречиям.

– Когда?

– Я попрошу Иосифа связаться с нашим банком завтра из канадского посольства в Москве. Они подтвердят, что он тот, за кого себя выдает, и наш банк осуществит платеж. Если вдруг по каким-то причинам это не получится, он послезавтра полетит в Канаду и осуществит перевод лично. Договорились?

– Договорились.

– И никаких шестидесяти тысяч? Ровно сорок?

– Сорок.

– Спасибо Миша. Бон шанс.

Ваха и остальные чеченцы внимательно слушали разговор.

– Если Миша так сказал, значит, так и будет, – произнес Ваха, – пошли кофе пить.

В баре мы пили кофе, Артем спокойно вел беседу с чеченцами о национальном вопросе. Ваха говорил, что главное у чеченцев – это уважение к старейшинам и почитание законов семьи. И еще важно – это место женщины.

– Хуже русских женщин – нет, они, конечно, красивые, испорченные все, – сказал старший чеченец, Адам, – настоящий чеченец на русской никогда не женится.

– Я так думаю, что и русские расписываться с чеченками тоже в очередь не выстраиваются, – парировал Артем.

– Конечно, чеченка за русского никогда не пойдет, ей мужчина нужен, а не пустое место – продолжал Адам.

– Вы культуру свою сохранили, – сказал я, – а мы утратили, но мы все восстановим.

Артем удивленно посмотрел на меня, это были первые мои слова за весь вечер.

Жаль, что не пройдет и двух лет – и все спорные вопросы между русскими и чеченцами будут решаться по-другому, и правых и виноватых уже не останется в жерновах мельницы надвигающейся войны.

Через полчаса, не выявив победителя в спорах по национальному вопросу, мы вышли на улицу. Никогда еще загазованный воздух в районе Садового кольца не казался мне таким приятным.