Егор Роге - Опустошение

Я не очень хорошо разобрался в договорах, но понимал, что обсуждаемый договор – просто лист бумаги. Реальные рубли, находящиеся на счету советской компании, передавались под залог долларов на счете в банке, расположенном на экзотических островах Карибского моря.

Приехал Кирилл, и вопросы гарантий решили обсудить без меня и Бориса, и мы, отстояв почти часовую очередь, пообедали в «Макдоналдсе» на Пушкинской площади.

– Все-таки здесь халява. Смотри, биг-мак сорок центов стоит. В Германии в три раза дороже, – в отсутствие Артема Боря говорил очень много, – но там не надо час стоять, чтобы съесть котлету в булке.

– Но здесь люди по пять долларов в месяц зарабатывают, а в Германии по пятьсот, наверно, – ответил я.

– Да уж побольше, чем пятьсот, – улыбнулся Борис, – работать никто здесь не хочет, смотри – время час дня, а сколько бездельников вокруг! Вот, например, те девушки явно ничем не заняты.

Борька направился к столу, за которым сидели три девушки, как мне показалось, провинциалки и что-то активно обсуждали.

Через пять минут он вернулся и сообщил, что, поскольку вечера совершенно не заняты, а в Москве они, похоже, еще дней на пять, – пора организовывать досуг.

Вечером мы с новыми знакомыми ужинали в ресторане «София» на площади Маяковского.

Артем улетел в Ригу для того, чтобы осуществить платеж. От нас он требовал одного: с восьми утра мы должны быть в офисе «Тристара», поменьше болтать и внимательно наблюдать за всем, что там происходит.

Боря, в отличие от Артема, пил довольно много. После ужина мы должны были поехать в гости к одной из наших новых знакомых. Желания ехать у меня не было, но перспектива отправить Борю одного мне нравилась еще меньше.

Света, единственная, чье имя я запомнил, объяснила мне, что если мы едем в гости к ним, то это обойдется по сто пятьдесят рублей с каждого, но мы должны будем выбрать только двух девушек.

Я предложил Боре подышать воздухом.

– Они проститутки, – сказал я, когда мы вышли на улицу, – ты знаешь об этом?

– Знаю, – утвердительно кивнул Боря, – дальше будет веселее, ты едешь?

Отказавшись, я попрощался с ним и договорился в восемь часов утра встретиться у офиса «Тристара».

Утром, прождав Бориса почти до девяти, я вошел в офис «Тристара».

Людей заметно прибавилось, даже по сравнению со вчерашним днем. В помещении было накурено, и оно стало похоже на зал ожидания железнодорожного вокзала.

Дел, кроме сотрудников «Тристара», ни у кого не было, и вскоре все поддерживали общий разговор об основных экономических перспективах страны.

– Скоро все рухнет, – сказал «профессор» – именно так я назвал про себя средних лет мужчину в очках с очень толстыми линзами. – Из Афгана ушли, из Бундеса сбегаем, сейчас Армения, Грузия, Прибалтика заполыхают, останемся только мы, Россия да белорусы.

– А вы сами откуда? – поинтересовался я.

– Днепропетровск.

Все придерживались мнения, что сейчас эпоха первоначального накопления и тот, кто найдет свое место, может стать действительно богатым человеком.

– Я в очереди за машиной отстоял пять лет, – продолжал «профессор», – а сейчас за полтора месяца заработал на «девятку».

– А раньше, до НЭПа, вы чем занимались? – спросил кто-то из собеседников.

– Преподавал, да и сейчас преподаю в нашем политехе.

«Профессор», оказавшийся профессором, сказал, что жалеет время, потраченное на диссертацию. «Кому она теперь нужна, – сокрушался он, – да и раньше, наверно, тоже».

Мне все порекомендовали бросать институт и тратить время только на «полезные» дела.

Около двенадцати в офис вошли три человека, которые, не останавливаясь, прошли через нашу комнату в кабинет Владимира и Кирилла.

– Наверно, приехали счастливчики за зеленью, – вздохнул «профессор», – нам тоже должны сегодня дать, а тебе?

– Да мне, наверно, завтра, – ответил я, – только вот мне срочно позвонить надо в Ригу.

Я был уверен, что самое интересное сейчас происходит именно в кабинете Кирилла. Но закрытая дверь в приемную не оставляла шансов услышать хоть слово. Мне надо было придумать, как пройти в приемную.

– Это надо на Кирова, к почтамту идти, – объяснил «профессор».

– Времени нет, попробую отсюда позвонить, – ответил я.

Я открыл дверь приемной, в которой, кроме секретаря, находились два охранника, смотревшие телевизор.

– Послушайте, мне надо срочно позвонить в Ригу, – сказал я, обращаясь к секретарю.

– Отсюда нельзя звонить, – ответил охранник.

– Я думаю, что мне можно. Хочешь, тебе Кирилл подтвердит? Срочное дело.

– Кирилл занят сейчас, подожди или звони с почты.

– Говорю же тебе, времени нет, спроси Кирилла сам. Скажи, что по вопросу рижских денег.

Заходить в кабинет охранник не решился.

– Ладно, звони, только быстро, – сказал он, – главное, чтобы восьмерка была свободна.

Восьмерка была занята. Второй раз, третий, четвертый… Свободно. Я начал медленно набирать домашний телефон Артема.

За дверью кабинета происходил разговор на повышенных тонах:

– Нет никаких денег. Кирилл, мы не собираемся ждать больше.

– Я говорил, что сейчас стало сложнее, много желающих сбрасывать рубли.

– А ты не говорил, что мы можем спокойно возвращаться и ждать зелень через два дня? Прошло уже десять дней!

– Ты получишь свои по пятнадцать и восемь десятых, люди уже по девятнадцать берут!..

Дозвонился. Илза взяла трубку:

– Алло!

– Свейки!

– Ой, привет! Артем-то прилетел?

– Так это я и хочу знать. – Я сидел с очень озабоченным видом и старался говорить загадками. – Что он решил?

– В каком смысле? Прилетел вчера, утром выбежал из дома в семь, сказал, что ночевать будет в Москве. Что-то случилось?

– Абсолютно ничего, просто эта информация мне нужна.

– Да какая информация?

– Та, что ты сказала. Что там в банке?

– Да он меня никогда не посвящает в свои дела. У вас точно все нормально?

– Пар ту невер бут не рунас, есму спиекс атейктиес. – Я понимал, выгляжу сумасшедшим в глазах Илзы, перевирая на все лады заученную фразу из латышско-русского разговорника. – Дай телефон Юлия, пожалуйста.

Услышав незнакомый язык, охранник перестал обращать на меня внимание и отвернулся.

– А латышский твой ужасен, – ответила Илза. – Сейчас посмотрю, подожди минуту.

– Только не больше. Мне неудобно долго разговаривать.

За дверью:

– Все деньги мы тебе вернем, – голос Кирилла, как обычно скороговоркой, как при ускоренном воспроизведении, – плюс процент в день. Андрюшенька, говорю тебе, сейчас с зеленью настоящая беда. Можешь еще неделю прождать, а можешь и две.

– Ясно. Разводы по-московски. Когда рубли вернете?

– Прямо завтра. Триста шестьдесят процентов годовых.