Линда Фэйрстайн - Прямое попадание

Однажды в Париже, выпивая в компании Тулуз-Лотрека, Кэкстон познакомился с танцовщицей, на которой вскоре женился и увез в Штаты. Их сын, Лоуэлл II, унаследовал отцовское состояние – и деньги, и картины, – когда его родители умерли – утонули при крушении «Лузитании» в 1915 году. К тому времени ему уже было тридцать лет.

Поскольку страсть к искусству была у него в генах, младший Кэкстон продолжил дело отца, став покровителем многих художников, в результате чего значительно увеличил фамильную коллекцию. Он был популярной личностью на вечерах у Мэйбел Додж в ее доме 23 по Пятой авеню, где страстно защищал импрессионистов перед Линкольном Стеффенсом, Маргарет Сэнгер, Джоном Ридом и другими интеллектуалами, что собирались у Додж обменяться идеями, пока хозяйка попыхивала сигареткой в золотом мундштуке. На одном из таких soirees [8] он познакомился с будущей женой, гостьей Гертруды Стайн, по имени Мари-Элен де Нейи, известной патронессой авангардного искусства. Это было еще до Первой мировой войны. Наш хозяин, Лоуэлл III – или просто Третий, как любил называть его в детстве отец, – тоже унаследовал любовь к изящным искусствам.

– Первый художник, которого мне довелось встретить в жизни, – это Пикассо, – продолжил рассказ Кэкстон. – Это было в нашем парижском доме перед тем, как он отправился сражаться в Испанию. В то время у него была интрижка с моей матерью, хотя я, конечно, был еще слишком мал, чтобы это понять. И если вам интересно, то могу заметить, что отец воспринимал это спокойно. Взамен он получил несколько прекрасных картин для коллекции. Возможно, вам захочется на них взглянуть. Они висят в моей спальне. Я не выставляю их на всеобщее обозрение.

– Не могли бы вы рассказать о своей жене, мистер Кэкстон? – прервал его Чэпмен.

– У меня было три жены, детектив. Но я полагаю, вы имели в виду Дени?

– На самом деле, если не возражаете, можете сперва рассказать о двух предыдущих. А потом – да, мне бы хотелось услышать о Дениз как можно подробнее.

– О них мне почти нечего сказать. Пусть земля им будет пухом, – при этих словах Кэкстон взглянул на меня и слегка улыбнулся. – В начале войны я женился на Лизетт, – это было во Франции. Она умерла родами. Трагическая потеря. Я ее обожал. Моя вторая жена была родом из Италии, она воспитала ребенка Лизетт и подарила мне еще двух дочерей. Она погибла в Венеции, несчастный случай на воде.

– Ага, – прошептал мне на ухо Чэпмен, придвинув поближе свой стул, – что я тебе говорил? «Ребекка»!

Я не обратила на него внимания. И он задал вопрос Кэкстону:

– А где ваши дочери сейчас?

– Они выросли, вышли замуж и живут в Европе. И если вы хотите знать, любили ли они Дени, то мой ответ «нет». Жена была моложе их, и они никогда не ладили. Не виделись годами.

– Я понимаю, – кивнул Чэпмен. – Нам, разумеется, придется побеседовать с ними.

– Я скажу своим людям, чтобы они предоставили вам всю необходимую информацию.

– Давайте вернемся к Дениз.

– Разумеется, детектив. Я встретил Дени почти двадцать лет назад во Флоренции. Ей было…

– Вы уже овдовели к этому времени, мистер Кэкстон? – задал свой первый вопрос Мерсер.

– Только один раз, мистер Уоллес. Моя вторая жена была в полном здравии. Тот несчастный случай произошел несколько лет спустя. Так или иначе, я прилетел туда, чтобы посмотреть на работу Бернини, которую хотел приобрести. Первый раз я увидел Дениз в художественной галерее, и ее красота заворожила меня гораздо сильнее, чем красота скульптуры. Такого не случалось со мной уже многие годы.

– А она прилетела во Флоренцию, чтобы купить ту же самую скульптуру для Тейт? – спросила я. Об этом эпизоде ее биографии я прочитала ночью в Интернете, в статье про открытие музея.

Кэкстон одарил меня улыбкой:

– Вам пора научиться не верить всему, что пишут в газетах, юная леди. У Дени как раз заканчивался год, когда ее выбрали мисс Оклахомы, и она заняла второе место в конкурсе «Мисс Америка». Вы, наверное, тогда еще в школе учились, – кивнул Кэкстон в мою сторону, – и не смотрели ту церемонию. Ее выдвинула сеть отелей «Идабель». Дени была потрясающе красива, но напрочь лишена ораторского таланта и предпочла жонглировать жезлом, а не читать монолог из «Как вам это понравится?». Нельзя сказать, что зрители были от нее без ума. Но она получила стипендию в десять тысяч, и только ее и видели. Она стремилась во Флоренцию изучать искусство, о котором в то время не имела ни малейшего понятия. Посчитала, что если Энди Уорхолл смог всучить миру свои произведения, то и она найдет нишу. Я решил пойти по стопам деда, мисс Купер. Если Дениз не хватало породистости, то она прекрасно восполняла это своим, так сказать, натиском. Все схватывала на лету, и мне нравилось ее учить. Я должен был стать ее стартовой площадкой, подделать ее происхождение, как талантливый копиист подделывает картину мастера. Я придумал Дени расплывчатое и немного загадочное прошлое – она потеряла родителей в юном возрасте, но ей оставили наследство, которым распоряжались ее попечители. Детство прошло в заграничных школах-пансионах. Я перевез ее из пансиона в «Эксельсиор», где сам остановился, когда приехал в город. Нанял репетиторов по французскому и итальянскому – она вполне прилично говорила на первом и довольно сносно на втором. Большинство мужчин, с которыми она общалась, были заинтригованы и прощали ей небольшие несоответствия в сценарии. А на мнение женщин ей было плевать. Дениз никогда не хотела получить титул мисс Конгениальность.

– А что думала о ней ваша вторая жена, мистер Кэкстон? – Майк, несомненно, искренне заинтересовался перипетиями жизни тройного вдовца.

– По правде говоря, я не уверен, что она знала о существовании Дени. Она каталась на открытом гоночном катере. Однажды он перевернулся – мгновенная смерть. К тому моменту я был знаком с Дени около года. Для меня все сложилось как нельзя лучше. И да, мистер Чэпмен, по факту гибели моей жены было проведено дознание. Смерть в результате несчастного случая. Я уверен, что Маурицио, мой помощник, предоставит вам архивные материалы по этому происшествию.

– Как долго вы являетесь владельцем галереи в Фуллер-Билдинг? – Мерсер решил вернуть разговор к современности.

– Мы с Дени переехали в Нью-Йорк двенадцать лет назад. Купили эту квартиру, чтобы она смогла открыть нашу галерею. Я же всегда находил удовлетворение в поиске и коллекционировании великих полотен – у меня, слава богу, вековое наследие Кэкстонов, поэтому я могу обставить свою частную жизнь со вкусом. И это не эгоизм, как вы могли подумать. Мы часто выставляли эти картины, если нас об этом просили, и многие из моих неудачных приобретений украшают музеи по всей Америке и в Европе. Но Дениз нравилась сама игра. И было уже недостаточно просто подарить ей уникальное произведение искусства или украшение, как вначале. Она вышла из ниоткуда – ее отец был фермером, выращивал сою, – и ей было важно доказать, что она ничуть не хуже нашего окружения. Ей нравилась суета мира искусства. Она, если хотите знать, обожала, когда ей начинали подражать. Но подозреваю, что вы успели выяснить все это и без меня.