Линда Фэйрстайн - Прямое попадание

«А. Купер – Дж. Уинрайту. Не проверишь по своей базе женщину по имени Мэрилин Севен? Извини, я не знаю ни даты рождения, ни номера страховки, ни адреса проживания. Только имя. Я знаю, что это займет немало времени, но не мог бы ты дать мне ответ до завтрашней встречи с нею? Как всегда, спасибо».

Навыки Джима и толика удачи помогут обнаружить это необычное имя в базе: или в старых парковочных штрафах, или в ее лицензиях (если они требовались), в записях о владениях недвижимостью, или даже в данных от «Дан энд Брэдстрит». [19]Так я приду на эту встречу подготовленной и адекватно оценю информацию Мэрилин Севен.

Закончив проекты повесток и отдав их Лоре я поднялась на девятый этаж к большому жюри, чтобы официально открыть расследование по факту смерти Дениз Кэкстон.

Пока я говорила, некоторые присяжные перешептывались – они уже успели прочитать в газетах имя убитой. Большое жюри не отняло много времени, и я вернулась в кабинет.

– Позвони Кэтрин или Маризе, – сказала Лора, – они хотят договориться о завтрашней поездке в больницу к Саре и малышке. А еще звонила Ким Макфедден из Окружной прокуратуры. Вот ее телефон.

Я взяла бумажку у Лоры и тут же набрала номер. Я не видела Ким уже несколько месяцев. Наши ведомства часто сотрудничали, когда дела подпадали под смешанную юрисдикцию. Шефы часто делили полномочия, но мы с Ким дружили с тех пор, как несколько лет она встречалась с одним из моих коллег.

– Извини, что пропала, – начала я. – Давай пообедаем вместе, когда у меня выпадет передышка?

– Хорошо бы, Алекс, но я звонила не по этому поводу. Начальство разрешило поделиться с вами информацией. Я просила их об этом, как только узнала, что тебя назначили на дело Кэкстон.

– Только я начала думать, что мы враз раскусим это дельце! И думать не хочу, что оно грязнее, чем кажется. Мои сыщики думают, что поработал недовольный служащий – изнасиловал ее и выбросил тело в воду. Возможно, она приняла на работу не того парня. Теперь я жду результатов проб на изнасилование, а детективы разыскивают подозреваемого.

– Наверно, так все и было. Но я решила, что ты должна знать – и не сообщай об этом никому, кроме Баттальи, – не так давно мы проводили собственное крупное расследование. Формирование цен аукционными домами и торговцами предметами искусства. Вот уже несколько месяцев выписываем повестки – ты, наверно, читала в «Таймс»?

– Если и читала, то не придала значения. Не помню.

– Это антимонопольное дело. Знаешь, что такое мошенническая заявка?

– Я новичок в мире искусства, просвети меня, Ким. Тогда в следующий раз, когда у вас в федеральной юрисдикции случится изнасилование, я первая приду тебе на помощь.

И в моем ответе была лишь доля шутки, потому что несколько раз в год федералы требовали отдать им дела по изнасилованиям, совершенным в Администрации по делам ветеранов или на военной базе.

– Поступила жалоба, что крупнейшие торговцы предметами искусства в городе заключили что-то вроде пакта – не перебивать друг у друга цены на аукционах, особенно на картины, в которых они заинтересованы. Именно поэтому цены на аукционах остаются невысокими – а это искусственное ограничение незаконно. А затем торговцы проводят так называемые торги…

– Иными словами…

– Иными словами, тайный аукцион среди своих. Дилер, приобретший картину на официальном аукционе, продает ее по более высокой цене, а затем члены коалиции делят навар. Агенты, занимающиеся этим расследованием уже несколько лет, могут рассказать твоим парням всю схему.

– А это имеет отношение к Дениз Кэкстон?

– Пока не ясно. Но и Дениз, и Лоуэлла Кэкстона обязали предоставить все документы, равно как и Брайана Дотри, но, честно говоря, мы разослали повести сотням дилеров. Мы проверяем всех крупных дилеров – Лео Кастелли, Кнедлера, Пейс Уилденстайн. Все они занимаются современным искусством. Дэвид Финдлей и Аквабелла – импрессионистами. Эту мазню продают даже Кристи и Сотби. Я не хочу сказать, что эти аукционы тоже пострадали, – пока у нас нет сведений, что они как-то связаны с подпольными торгами, – но мы пытаемся охватить всю картину и отделить зерна от плевел.

– И каковы результаты?

– Тонем в лавине материала. Путевые листы, расшифровки телефонных разговоров, счета-фактуры от сделок, переписка между аукционными домами и некоторыми дилерами.

– Могу я рассказать об этом своим детективам, если за следующие сутки мы не продвинемся в расследовании?

– Именно поэтому я тебе и позвонила. Не надо изобретать колесо. Если у тебя будут законные основания затребовать ту же самую документацию, возможно, мы облегчим тебе жизнь и дадим то, что уже собрали.

– Огромное спасибо, Ким. Я перезвоню тебе через день-два.

Мне было чем заняться, и я просидела на рабочем месте до шести, счастливо избежав встречи с Маккинни. Приехав домой, я включила кондиционер и наполнила ведерко льдом в ожидании Майка и Мерсера. Позвонила Луми, владельцу замечательного итальянского ресторанчика на Лексингтон-авеню и заказала столик на троих на восемь часов, предварительно убедившись, что любимая паста Мерсера – кавателли с горохом и ветчиной – присутствует в сегодняшнем меню. Затем устроилась на диване, чтобы посмотреть конец вечерних новостей, зная, что ничто не остановит Майка и он явится на финальное задание «Последнего раунда» ровно в семь двадцать пять.

Я сказала портье, чтобы он не предупреждал о приходе детективов, которых весь дом уже знал в лицо. Мерсер явился первым, и мы с ним решили не ждать Майка, а выпить. Я подала ему водку со льдом и оливками, а себе налила виски.

– Что тебе удалось выяснить в Бруклине?

– По тому адресу, что Омар Шеффилд дал в Бюро регистрации автомобилей, последний раз проживали, когда его мать даже не планировала беременность. Не дом, а развалина. У восемьдесят четвертого участка там есть информаторы, с ними поговорили, но никто не слышал про Омара. Я три часа шатался по раскаленному асфальту, зря потратил время. Полный ноль, ничего. Надеюсь, Чэпмену повезло больше.

Он выпил водку, а я рассказала ему про звонки Мэрилин Севен и Ким Макфедден.

Пару минут спустя пришел Майк, сразу прошагал в гостиную, проверил, та ли программа включена, и налил себе выпить. Только после этого доложил нам результаты трудового дня.

– Думаю, я попрошу себе нового напарника. Я хоть завтра готов взять одного из этих четвероногих нюхачей! Черт, а ведь мне приходилось работать с такими плохими детективами, которые не могли найти дерьма в собачьем питомнике!

Мерсер улыбнулся мне:

– Это означает, что Тего нашел для нас золотую жилу.

– Спасатели вскрыли машину. Сомнений нет – тело в ней было. Заднее сиденье опущено, на нем расстелен большой кусок брезента, в верхней части которого большое кровавое пятно. Брезент был сложен вдвое, и мы его развернули. Понимаешь, что это значит? Тело было в него завернуто. Огромное кровавое пятно, и даже напоминает очертаниями рану на голове Дениз. Еще мы нашли волосы. И кружевные трусики, бежевые, четвертого размера.