Heлe Нойхаус - Белоснежка должна умереть

— И что еще?

Но Тобиас лишь молча покачал головой.

Хартмут Сарториус пошатнулся. Обрушившаяся на него правда о соседях и бывших друзьях оказалась для него слишком страшной. Вся деревня молчала и врала, из корыстных побуждений спокойно смотрела, как гибнет его бизнес, его семья, его доброе имя, его жизнь… Он опустился на один из стоявших вдоль стены пластмассовых стульев и закрыл лицо руками. Тобиас сел рядом с ним и обнял его за плечи.

— Но у нас есть и хорошие новости, — сказал Боденштайн, который только теперь вспомнил, зачем они с Пией, собственно, пришли в больницу. — Мы ведь шли к Амели Фрёлих и Тису Терлиндену. Мы нашли их сегодня в подвале одной старой виллы в Кёнигштайне. Их похитила и спрятала там фрау доктор Лаутербах.

— Амели жива?.. — Тобиас резко выпрямился. — С ней все в порядке?

— Да. Пойдемте с нами. Амели будет вам очень рада.

Тобиас поколебался несколько секунд, но потом все же встал. Его отец тоже поднял голову и робко улыбнулся. И вдруг эта улыбка погасла, и его лицо исказилось гневом и ненавистью. Он вскочил и с проворностью, которой Пия никак от него не ожидала, бросился на мужчину, только что появившегося в холле.

— Папа, не надо! Стой!

Пия сначала услышала Тобиаса и лишь потом узнала Клаудиуса Терлиндена, вошедшего в сопровождении жены и супругов Фрёлих. Они, очевидно, направлялись к своим детям. Хартмут Сарториус схватил Терлиндена за горло и принялся его душить. Кристина Терлинден, Арне и Барбара Фрёлих стояли рядом как парализованные.

— Скотина!.. Сволочь!.. — в ярости шипел Хартмут Сарториус. — Гнусная, подлая тварь!.. Моя семья — на твоей совести!

Побагровевший Терлинден отчаянно махал руками, пытался ногами отбиться от своего врага. Боденштайн, сообразив, что происходит, сделал шаг в их сторону. Пия тоже попыталась вмешаться, но ее грубо оттолкнул в сторону Тобиас. Налетев на Барбару Фрёлих, она потеряла равновесие и упала. Вокруг уже собралась толпа зрителей. Тобиас подоспел к отцу раньше других и хотел схватить его за руку, но в этот момент Терлиндену наконец удалось вырваться. Страх смерти удвоил его силы. Он оттолкнул от себя Сарториуса. Тот споткнулся и навзничь рухнул на торец открытой стеклянной огнестойкой двери. Тобиас закричал и бросился к лежащему на полу отцу, вокруг которого мгновенно образовалась лужа крови. Пия, очнувшись от секундного ступора, сорвала с шеи Барбары Фрёлих голубой шелковый шарф, опустилась на колени, не обращая внимания на кровь, и попыталась зажать рану на затылке Сарториуса. Его ноги конвульсивно дергались, из горла вырывался хрип.

— Врача! Скорее! — крикнул Боденштайн. — Черт побери, должен же где-нибудь поблизости быть врач!

Клаудиус Терлинден отполз на четвереньках в сторону, хрипя и судорожно кашляя.

— Я… не хотел этого… — лепетал он. — Я… я… не хотел этого… Это… был… несчастный случай…

Крики и шум доходили до сознания Пии словно откуда-то издалека. Ее джинсы, руки и куртка были в крови. Вдруг она увидела прямо перед собой белые туфли и белые брюки.

— Отойдите в сторону! — скомандовал кто-то.

Она отодвинулась в сторону и, подняв голову, поймала взгляд Боденштайна. Было поздно. Хартмут Сарториус был мертв.

— Я ничего не могла сделать!.. — Пия, потрясенная случившимся, покачала головой. — Все произошло так быстро!..

Она дрожала всем телом и с трудом удерживала стакан колы, который сунул в ее перепачканные кровью руки Боденштайн.

— Не переживай ты так, — попытался он ее успокоить.

— А я переживаю, черт побери!.. Где Тобиас?

— Только что был здесь.

Боденштайн посмотрел по сторонам. Доступ в холл был перекрыт, но в нем по-прежнему царила сутолока — полицейские и врачи с напряженными, растерянно-испуганными лицами, судмедэксперты в своих белых комбинезонах, мрачно наблюдавшие, как уносят цинковый гроб с телом Сарториуса. Никакие врачи ему не помогли бы. Он так неудачно ударился головой о дверь, что проломил себе черепную коробку.

— Посиди здесь, — сказал Боденштайн, положив Пии руку на плечо, и поднялся. — А я пойду поищу Тобиаса.

Пия кивнула и уставилась на липкую, уже засохшую кровь на своих руках. Потом резко выпрямилась, сделала несколько глубоких вдохов и выдохов. Сердцебиение постепенно утихло, она опять обрела способность ясно мыслить. Ее взгляд упал на Клаудиуса Терлиндена. Обмякнув, словно из него выкачали воздух, тот сидел на стуле и застывшим взглядом смотрел в пустоту. Перед ним стояла сотрудница полиции, очевидно пытаясь составить протокол. Терлинден действовал в рамках закона о самообороне, и у него не было намерения убить Сарториуса. Но еще одна вина, пусть даже косвенная, по-видимому, давила на него тяжким бременем.

Молодая врач присела перед Пией на корточки.

— Может, вам дать чего-нибудь успокоительного? — спросила она с тревогой.

— Нет, спасибо. Я в порядке, — ответила Пия. — Могу я где-нибудь вымыть руки?

— Да-да, конечно. Пойдемте.

Пия пошла за врачом, с трудом передвигая дрожащие ноги. На ходу она осматривалась в поисках Тобиаса Сарториуса, но его нигде не было видно. Куда же он подевался? Как он только выдержал это жуткое зрелище — такую неожиданную и трагическую смерть отца?.. Обычно Пия в критических ситуациях умела абстрагироваться от происходящего и сохранять ясную голову. Но судьба Тобиаса Сарториуса глубоко ее потрясла. Этот парень постепенно потерял все, что только может потерять человек…

— Тоби!.. — с радостным изумлением воскликнула Амели и выпрямилась в постели. Она так много думала о нем в эти ужасные дни и ночи, мысленно говорила с ним, то и дело представляла себе, как они встретятся. Воспоминание о его тепло лучащихся синих глазах помогло ей не свихнуться в этом проклятом подвале. И вот он вдруг стоит перед ней наяву! — Как я рада, что ты пришел навестить меня! Я так много…

Она умолкла, и ее улыбка погасла, когда она заметила выражение глубокой печали на его лице. Он закрыл за собой дверь палаты, неуверенно подошел к ее кровати и остановился у изножья. Вид у него был ужасный — белое как мел лицо, налитые кровью глаза… Амели почувствовала, что произошло что-то страшное.

— Что случилось? — спросила она тихо.

— Мой отец… погиб… — произнес он хриплым полушепотом. — Только что… внизу, в холле… Появился Терлинден… и… они с отцом…

Он замолчал. Его грудь резко вздымалась и опускалась. Он прижал к губам кулак и отчаянно боролся с рыданиями.

— О боже… — Амели в ужасе смотрела на него. — Но… как же… что же произошло?..

Лицо Тобиаса исказила гримаса, губы его тряслись.

— Папа… бросился на эту тварь… — Его голос сорвался на шепот. — И тот… оттолкнул его… прямо на стеклянную дверь…