Владимир Тодоров - Пятый арлекин

— Как дела, лейтенант? Ты еще не комиссар?

— Это вы, Эдвард? Очень рад вас слышать. Вы из Далласа?

— Нет, Фердинанд, я здесь, у вас, или у нас. Я еще не совсем отвык от этого города. Приходи ко мне, если найдешь время, то сейчас. Захвати по дороге мой любимый шотландский виски, я не хочу спускаться в ресторан.

Вскоре Фердинанд сидел в уютном номере Тропа и внимательно выслушивал его.

— Понимаешь, Фердинанд, на девяносто девять процентов это мои домыслы, какие-то неясные ощущения, основанные на анализе: определенная настороженность Роуза, замешательство при подаче знака, иногда излишняя развязность при разговоре, чего у Роуза я не замечал раньше. И венцом всех этих неясных ощущений служит случай с собакой. Пес не мог кинуться на Роуза! Ну, еще и ин­туиция. Она подсказывает, что здесь не все чисто. А почему — я не знаю. Скорее всего — старческая мнительность, но она мне не дает покоя. Я привез тебе отпечатки пальцев Роуза. Это было так давно, что и сам Роуз об этом забыл. Сравни их с имеющимися в полиции. Я рассказывал тебе о случае, когда мы с ним врезались в автомобиль. Но учти, нужна большая осторожность. Если я прав в своих подоз­рениях, то не сносить мне головы, и тебе так же. Я, признаться, иногда чувствую, что кто-то следит за мной. Особенно это ощуща­лось после визита к Роузу. Это тоже играет свою роль.

— Хорошо, Эдвард. Поживите здесь пару дней. Я все сделаю, не вызывая постороннего любопытства.

Троп ближайшие дни пропадал у своих знакомых, которые до сих пор сожалели, что комиссара «ушли» в отставку. После отъезда Тропа сержанта Джексона перевели в главное управление и он продвинулся по службе. «К Джексону теперь не подступиться»,— шутили бывшие сослуживцы.

Вечером к Тропу ворвался Фердинанд. Не пришел, а именно ворвался:

— Где вы ходите целый день?— закричал он с порога,— я с обеда ищу вас.

— Что случилось, Фердинанд? На тебе лица нет, и мне не нравится, что ты взвинчен. Приди в себя!

— От вашего спокойствия сейчас тоже не останется следа, я его взорву в одно мгновение. Ваш Роуз — вовсе не Роуз! Это известный преступник Конрад Йорк, он же Брок и Фишер, и у него еще более десятка имен. Объявлен розыск, подключен Интерпол. Он года два назад бежал из тюрьмы.

При всей выдержке Тропа его лицо на мгновение приняло изумленное выражение. Он открыл бар и залпом выпил стакан виски. Потом утер губы рукавом пиджака и выхватил у Фердинанда прине­сенные бумаги. После экспертизы шла справка: «Конрад Йорк. Ро­дился в Англии в 1922 году. Отец Йорка, известный шулер, застре­лился, проиграв государственные деньги. Мать — танцовщица — Люси Жиле, француженка по происхождению. Йорк закончил фа­культет лингвистики в Сорбонне. Далее следовал перечень преступ­лений: все до одного были дерзкими. Преступления, побеги...»

Троп дочитал до конца, затем поднялся, походил по комнате и, подняв заскорузлый указательный палец, торжествующе произнес:

— Собака не могла укусить Роуза! Слышишь, Фердинанд! Со­бака не могла укусить Роуза!

Тропа недаром называли ищейкой. Если он брал след, то не отступал, пока тот не приводил его к цели. В помощь Троп решил привлечь Фердинанда, который с радостью согласился. Тогда же в номере отеля Троп набросал некое подобие плана, где были следу­ющие пункты:

1. Уточнить у Роджера, когда так называемый Роуз пристрелил Джима.

2. Поскольку Конрад Йорк не просто двойник, а двойник, освоивший манеру Роуза, привычки, интонации голоса и, по всей вероятности, почерк, а также круг всех его знакомств, то следует выяснить, кто в этот период исчез из ближайшего окружения Роуза.

3. Немедленно обеспечить безопасность Роя, ибо, судя по всему, он — ближайшая жертва, являясь прямым наследником Роуза. А это явно может помешать планам Йорка и его группы.

4. Фердинанду поручить опекать Роя, так как молодого сыщика в Далласе никто не знает.

И далее еще несколько пунктов, количеством до десятка. Йорка он брал на себя. У него было большое желание сразиться с этим человеком, действовавшим со смелостью и наглостью, граничащими с безумием. Благодаря памяти об истории с Джексоном, у Тропа даже не возникло мысли оповестить об этом полицию. По его мне­нию это было равносильно подписанию самому себе смертного приго­вора. Итак, Троп вступил в борьбу, вовлекая в нее и молодого Блэза. Тот, узнав обстоятельства дела в пределах известного Тропу, по­шел на это с охотой. На другой день, к удивлению сотрудников районного отделения криминальной полиции, Фердинанд Блэз не­ожиданно взял отпуск и отбыл в неизвестном направлении. Чемодан Блэза напоминал оружейный магазин в миниатюре: несколько ав томатических бесшумных пистолетов, разобранная винтовка с опти­ческим прицелом, два автомата, гранаты с усыпляющим газом. К этому надо добавить, что там были различные парики, бороды, усы: Блэз должен был предусмотреть любой вариант встречи с против­ником.

По мнению Тропа, Фердинанду следовало войти в компанию Роя, что сделать было нетрудно, учитывая неразборчивость этого парня в выборе друзей. С Роем водились сынки далласских богатеев, актрисы балета и просто сомнительные личности всех сортов.

На третий вечер по приезде в Даллас, Фердинанд без труда познакомился с Роем в фешенебельном ресторане, где тот лихо от­плясывал дикую смесь рок-н-ролла с твистом. Фердинанд у стойки бара перемигнулся с девушкой из окружения Роя, затем они выпили с ней «Мартини», потом виски, потом шотландского, и Лиз, при­жавшись к Блэзу, вернее, повиснув на нем, пьяно сказала: «Пойдем к нам. Я тебя познакомлю с нашими. Все очень милые...» И Фер­динанд через минуту оказался в отдельном кабинете, где сидело, лежало или просто валялось больше десятка молодых парней и девиц. Некоторые были полураздеты и являли собой плачевное зрелище.

— Господа, господа,— пьяно вскричала Лиз,— я привела своего старого друга, как тебя э... э...

— Тони,— подсказал Фердинанд.

— Да, Тони. Он хороший парень, но он мой, и я глаза выцара­паю любой твари, которая положит на него глаз,— и Лиз грязно выругалась.

— Налить ему шампанского с русской водкой, пусть покажет, какой он парень. Мало ли что плетет Лиз. А может он из полиции нравов и начнет выяснять, нет ли среди нас потаскух несовершен­нолетних. А может он вообще гомосексуалист,— пьяно, с издевкой закричал один из парней, явно ревнуя Лиз.

Фердинанд круто развернулся, схватил насмешника за отвороты рубахи и резко притянул к себе. Парень сразу же обвис в его руках, и залепетал: «Но-но, мы пошутили, пошутили, оставьте меня, пожа­луйста».

— Молодец, Тони,— вскричали пьяные голоса,— сразу видно нашего парня. Выпей, Тони, просим, просим!