Юлий Арутюнян - Ноль-Ноль

«Уж лучше так…» — подумал Феликс, чувствующий, что сейчас заснёт. Всё было стандартно печально, с лёгким оттенком деланного оптимизма. Их попросили пройти в типовую приёмную, где были предложены заурядные напитки.

Когда доктор Розенбум уже начал волноваться больше чем сам больной, появился доктор. Это был высокий, симпатичный человек, лет тридцати с небольшим. У него были карие глаза, немного орлиный нос, и совершенно обезоруживающая улыбка.

- Меня зовут доктор Крунштадт. Алекс Крунштадт. Кто тут болен?

- Здравствуйте, я доктор Розенбум. Я вам звонил утром.

- Да, да, да припоминаю… Альбрехт Розенбум?

- Арнольд…

- Извините, скартавил… А вы, стало быть, Феликс Левайн?

- Феликс Леви, — сказал доктор Розенбум протягивая направление.

- Да, да, да. Ну что я могу сказать. Печально… печально. Сейчас мы пройдём в палату, — он сделал приглашающий жест рукой, — Следуйте за мной. Я вам всё покажу. А затем больной останется, а остальные… так сказать свободны. Конечно, я буду держать вас в курсе.

Они прошли на второй этаж по идеально чистой лестнице. Везде была флора и живопись, соответствующие уровню заведения. Алекс не останавливаясь продолжал вещать:

- У нас своя кухня и свой повар. Мы никому не доверяем. Наш диетолог лично просматривает медицинские карты пациентов, и придумывает меню соответственно. Все поставки у нас прямые, то есть от первоисточника. Даже цветы. У нас своя прачечная, свой водитель. Да, и самое главное, все врачебные услуги, так сказать, внутренние. Сами, как говорится, режем, сами и хороним, — он захохотал так, что всем стало весело. — Шутка, конечно. Я имею в виду массаж, баня и тэдэ и тэпэ.

- А сколько у вас сейчас пациентов?

- Это, увы, конфиденциальная информация… Уверяю вас, они друг о друге ничего не узнают.

Войдя в палату они невольно остановились, восхищаясь обстановкой, достойной пятизвёздочного номера люкс.

Здесь всё было по последнему слову техники, и ни одна мелочь не напоминала о больнице, разве что лёгкие намёки в виде непонятных кнопочек и ручечек. Картины позапрошлого века с батальными английскими пейзажами были призваны настраивать зрителя на позитив несомненной победой английского оружия.

Убедившись, что с клиентом всё в норме, и он доволен клиникой, доктор Розенбум откланялся, и сославшись на неотложные дела ретировался. Эрика, конечно, осталась, и осталась совсем не зря. Как только машина с Арнольдом Розенбумом покинула территорию госпиталя, дверь отворилась и появились двое. Это были Рената и детектив Отто Макс.

***

Когда закончились объятия и слёзы, а мокрые глаза были вытерты, Отто произнёс:

- Помимо того, что вы теперь можете обнять свою дочь, думаю немаловажным было бы поставить вас в известность, — он пафосно приподнял подбородок, — что рак ваш враки, и вы здоровы как бойцовый бык миура.

Вздох облегчения был слышен, казалось, за оградой госпиталя. Зашумели спугнутые голуби вдали. Обессиленный, Феликс сел на кровать.

- Вы не представляете, как мы вам благодарны… — начала, не выпускающая Ренату из объятий, Эрика, но детектив остановил её жестом.

- Видите ли, мы не прошли ещё и полпути. Впереди длинная дорога, и, как я вас понял при нашем последнем разговоре, — он повернулся к Феликсу, — вы дали согласие идти с нами, так?

Дождавшись, когда тот кивнул, Отто продолжил:

- Позвольте вам представить мсье Мидаса, нашего хирурга, и по совместительству главного «террориста», — он повернулся к доктору Крунштадту. — Алекс, он же Фем, позже поведает вам много интересного… А пока, вы должны будете лежать под капельницей, и выполнять все поручения нашего доктора. Рената будет вашей медсестрой.

- А кто ваша секретарша в приёмной? — спросила Эрика.

- Так, дурочка с переулочка. Мы специально нашли такую… чтоб не слишком соображала, но вид имела достаточно отпугивающий. Думаю, нам это удалось. Одним словом, Дороти… — почему-то вдруг сказал он, и продолжил:

- Ещё вам предстоит дело познакомится с массажё…истом, пардон поперхнулся… Он же анестезиолог, он же мой напарник Шульц. Ни в коем случае не допускайте его до массажа… До лекарств тоже…

- А вы здесь… тоже врач?

Отто усмехнулся:

- Спасибо за доверие… Нет, я такой же как и вы пациент. Увы, неизлечим. Разве вы это ещё не увидели по моему скорбному виду? Так что мы с вами опять оказались по одну сторону баррикад. А врачами пусть будут молодые… — он задумчиво посмотрел в окно. — Кроме того, мы все давно уже сменили и паспорта, и фамилии, и даже внешности…

- Внешности?

- Вы убедитесь в этом, когда будет надо… Пока нет необходимости. Но скоро, думаю уже на днях, они начнут вас и нас проверять. И вот тогда придётся перевоплотиться. А поможет это сделать Сильвия. Рекомендую, она прекрасный гримёр, человек и женщина… — и он, цыкнув зубом, стал теребить левый ус.

Вечер этого дня прошёл в почти семейной обстановке, за исключением того, что действующие лица чересчур много времени отдавали компьютерам и телефонным звонкам.

Эрика уехала за полночь, постоянно обнимая Ренату. Она, как бы невзначай, временами просто дотрагивалась до неё. А та бегала от компьютера к Фему, от Фема к Отто, потом к родителям. Прямо как счастливая рыжая белка в колесе… Один Отто время от времени посматривал на банкира, и тень недоверия пробегала по его лицу.

***

Мало ли сколько подозрительных личностей шастает по ночному Лондону? Список их нескончаем и непредсказуем. Но эти два силуэта были особенные. В них не чувствовался демонический аромат криминала. То ли походкой, то ли чем ещё, но они диссонировали с ночными персонажами города и скорее вызвали бы симпатию у стороннего наблюдателя, если бы он, в большинстве своём, не сидел в своей каморке, уткнувшись носом в мерцающую панель экрана.

- Пришли… — сказал Фем и посмотрел вверх. — Высоко.

- Что будем делать с охраной?

- А мы её не будем тревожить, — он улыбнулся Ренате, — пока.

Рената смотрела на Фема с оттенком восторженности, какая обычно бывает к старшим братьям, когда те показывают какое-нибудь особое умение. Но в её взгляде искрилось и нечто иное, мечтательного характера. Братья тут уже были не причём.

Охрана располагалась на первом этаже и ни в чём не сомневалась. И с чего? Всё шло по обычной рутине. Не было ни малейшего подозрения, что мониторы кругом повторяют запись пустых коридоров и стен. Тем более у них не было оснований не верить сигнализации.

Но охрана, или, как их называл Фем — «куклы», не знали и того, что не знали ни Фем, ни Рената. В доме напротив, на седьмом этаже, за зданием банка наблюдали. Делали это уже много дней, терпеливо и аккуратно. Использовалась дорогая инфракрасная техника, и велась круглосуточная запись.