Владимир Гоник - Преисподняя

Как раньше угощала кухня, исправно работали массажные кабинеты, бассейн, сауна, теннисные корты, нравы и уклад оставались прежними с той лишь разницей, что многие постояльцы обзавелись иностранными автомобилями, в остальном все оставалось неизменным, и если нужен образец незыблемости и постоянства в этом мире, вот он — Бор!

Першин внимательно присмотрелся к выступающим над поверхностью вентиляционным шахтам: под землей в Бору располагался запасной командный пункт правительства и Генерального штаба — огромный бункер, связанный тоннелями с аэропортом Домодедово, подземным городом в Раменках, правительственными особняками на Воробьевых горах, Кремлем и другими бункерами, аэродромами и автострадами. При желании альбиносы могли незаметно уйти из города и отсидеться, переждать облавы, которые устраивал отряд.

Взяв детей, Першин отправился в лес, девочки весело резвились. Он подумал, как быстро здесь забывается жизнь по ту сторону забора — то был печальный давний сон, который помнился смутно и таял, чтобы вскоре исчезнуть вовсе.

Дочки радостно гонялись друг за другом на зеленой поляне, и он, глядя на них, испытывал угрызения совести за то, что уделяет им так мало внимания.

К полудню набежали облака, но день оставался теплым, сонливым, безветренным, в разрывах облаков застенчиво показывалось солнце, и можно было подумать, что тишь и покой царят по всей земле.

Был Евстигней, прозванный житником, один из четырех дней, которые после медового Спаса предвещают нрав оставшихся месяцев года: Степан-сеновал определяет погоду сентября, Антон-вихревей да Исаакий-малинник укажут на октябрь, Авдотья-огуречница предсказывает ноябрь, а Евстигней-житник сулит нам, каким случится далекий декабрь.

Девочки загляделись на неизвестно откуда взявшуюся чистюлю-кошку, которая с аппетитом ела траву, когда на поясе Першина заскулил бипер, маленький экран указал номер телефона: на связь вызывал штаб отряда.

Першин неохотно позвонил, в груди у него ныло предчувствие: что-то стряслось. Наблюдатели отметили странную активность в Министерстве обороны, в Генеральном штабе, в зданиях КГБ на Лубянке и в секретариате коммунистической партии. Повсюду в служебных помещениях царила непонятная суета, в тоннелях, связывающих Старую площадь с Кремлем и Лубянкой, происходило загадочное движение, какого не наблюдали прежде; бункеры управления и связи на Знаменке, под Арбатской площадью, Воздвиженкой, Пречистенским бульваром и на Хамовнической набережной по неясной пока причине были приведены в состояние повышенной готовности.

Першин испытывал досаду: даже в тихое, спокойное воскресенье не удалось побыть с детьми.

К утру новости стали расти, как снежный ком, Першин собрал отряд. Стало известно, что три группы из разных управлений госбезопасности собраны по тревоге на спортивной базе. Это был зловещий признак: группа «А» из отдела борьбы с терроризмом участвовала в январском штурме литовского телецентра, две другие группы — «Зенит» («Z») и «Каскад» («К») из управления внешней разведки использовались в операциях за границей, подобных штурму президентского дворца в Кабуле, когда убили Амина и началась афганская война, или десанту на Прагу, когда арестовали правительство.

К рассвету потоком пошли сообщения о движении войск к Москве. Стало понятно, что это переворот. Першин приказал изготовить оружие — личное и то, что отряд до сих пор не применял: ручные пулеметы, реактивные стреляющие с плеча базуки, ранцевые огнеметы… Теперь он понял беспокойство генерала, отца Лизы: тот все знал заранее, возможно, и готовил.

К утру в городе было полно войск. Перекрыв уличное движение, к центру двигались танки и бронетранспортеры; отряд погрузился на машины и в полном составе прибыл на Пресненскую набережную. В белом, похожем на корабль здании было суетно, в толчее и неразберихе носились озабоченные люди, и нельзя было ничего понять; кроме постовых милиционеров, охраны не было никакой, и вздумай кто-нибудь захватить сейчас здание, большого труда это не составило бы. Вероятно, такая же неразбериха наблюдалась сейчас у другой стороны, потому что время шло, а признаков нападения не было, даже телефоны работали исправно: ни городскую, ни международную связь никто не отключал.

Разместив людей, Першин решил осмотреть подземные этажи, подвалы и президентский бункер, который по всем документам проходил как объект N_100. Вниз вели обычные бетонные ступеньки. Вместе с техником-смотрителем Першин спустился в подвал и увидел массивную бронированную герметичную дверь с красным штурвалом.

Они в четыре руки повернули штурвал, за дверью открылся длинный темный бетонный коридор. Першин включил электрический фонарь и двинулся вперед, освещая дорогу; техник робко плелся сзади, и, судя по унынию, не прочь был улизнуть.

По обеим сторонам коридора тянулись двухэтажные нары, в техническом отсеке помещалась автономная электростанция и пульт управления системой жизнеобеспечения здания — электричеством, вентиляцией и водой.

В зале правительства Першин увидел голые стены, большой стол с телефонами, рядом располагался маленький кабинет президента, в котором кроме рабочего стола с креслом стояли стулья, кушетка с деревянными бортиками и обивкой из красного сукна и маленький столик с четырьмя телефонами: внутренний, городской и два аппарата закрытой правительственной связи — АТС-1 и АТС-2.

Першин внимательно осмотрел помещение, оно было построено из бетонных блоков и залито монолитным бетоном. Подземный переход связывал подвал со зданием приемной, которое стояло через дорогу на Нижне-Пресненской улице; в сторону города уходили коллекторы, под ними на разных уровнях тянулись дренажные стоки, куда можно было попасть через узкие люки с отвесными железными скобами.

Под сотым бункером проходил сухой коллектор неизвестного назначения, куда и зачем он идет, техник не знал. Першин отпустил его, тот поспешно убрался наверх, шум его шагов быстро исчез за спиной.

Ни один звук не долетал сюда, в могильной тишине трудно было поверить, что над головой по коридорам носятся люди, беспрерывно звонят телефоны, и в воздухе висит разноголосый гомон.

Прислушиваясь, Першин настороженно шел по длинным бетонным коридорам, перебирался с одного уровня на другой. Время от времени он находил в стенах закрытые наглухо стальные двери, ведущие неизвестно куда, вероятно, отсюда можно было попасть на окрестные улицы, в подвалы домов, в подземные коммуникации или еще куда-то. Сухой коллектор, расположенный под бункером президента, уходил далеко в сторону от здания — конца края не было. Першин услышал прокатившийся вдали гул и понял, что впереди есть выход в метро: коллектор сообщался с двумя станциями и с тоннелями, и таким образом пробраться в здание можно было с разных сторон.