Валерий Митрохин - Йота

В глазах у меня потемнело. Я увидел салон в каком-то полумраке. Вокруг меня теснились потные, обезображенные возрастом и жиром, тощие, мохнатые, склеротические тела... Это было ужасно. Я зажмурился, прижался лицом к стеклу. Троллейбус качнуло. Я открыл глаза, увидел свою собеседницу на тротуаре и кинулся к выходу. Люди сторонились, ворчали, толкали меня в спину. Протиснувшись к двери, я со стоном вывалился на тротуар. Дверь с лязгом захлопнулась, и, пока троллейбус трогался с места, я увидел, как моя собеседница хохочет за окном салона. Укоризненно жестикулируя, я шагнул следом за откатывающимся троллейбусом. А она высунула руки и что-то обронила мне под ноги. Я наклонился. На тротуаре лежало деревянное колечко.

Спозаранку на пляжах царит суета. Желающие устроиться поудобнее столбят место под солнцем. Именно в этот момент, когда курортному люду не до любования морем, не до рассматривания кораблей или игры вод с небесами, в дикой части побережья из воды вышел стройный, спортивного вида, немолодой человек. Он шел покачиваясь, видимо, далеко заплыл, не рассчитав силы и переоценив себя. Это бывает. На его счастье, море в то утро было спокойным. Окажись сей чудак вдали от берега хотя бы при двух-трех баллах- не выбраться ему. Сколько таких - дорвавшихся и зарвавшихся нашли себе жуткую погибель в глубинах прекрасного, теплого залива. Этот же счастливчик, благополучно выбравшись, упал на гальку возле кучки своей одежды и полчаса лежал неподвижно. Отдохнув, вполне бодро оделся и уже через несколько минут очутился в самой оживленной части городка на Набережной улице. Ел мороженое. Пил газировку. Шел расслабленной походкой свободного человека. Судя по всему, в карманах его модных полотняных брюк имелись деньги; и с жильем он уже устроился; а по тому, как хладнокровно проходил мимо зазывно-ароматных забегаловок общепита, легко сделать вывод относительно и этой стороны его благополучного бытия. Он выделялся среди дефилирующих мужчин тем, что не обращал внимания на женщин, которых здесь несчетно и на всякий вкус, а внимательно присматривался к мальчикам, сновавшим по Набережной.

Седой субъект добрался до Кизиловой горки, некогда утыканной частными домиками, а ныне тесно застроенной высотными жилыми зданиями.

"Где же она теперь живет?" - озадаченно пробормотал он и, оглядевшись, направился к телефонной будке. Справочная служба выдала ему необходимый номер, и он тут же набрал его.

В трубке раздался девичий голосок:

- Слушаю вас.

- Девочка, мне надо поговорить с Александрой Александровной.

- Я не девочка, - ответила трубка. - А мама на работе.

- Все ясно. Сколько же тебе лет, мой мальчик?

- Девять. А что?

- Надо же! - обрадованно выдохнул в трубку пловец. И, словно испугавшись, что трубку на том конце повесят, заторопился: - А где твоя мама работает?

- На почтамте, до востребования. А вы кто?

- Я друг твоей мамы. Друг молодости...

- Значит, вы не местный?

- Когда-то жил тут.

- Вы не найдете ее. Давайте я вам объясню.

- Не нужно. Я найду.

- Тогда поспешите. Мама сегодня в первую смену. Скоро она кончит, и вы можете не застать ее на работе.

Мужчина повесил трубку и пошел назад, на Набережную. Спустился к молу. Долго стоял там, слушая, как кричат чайки, споря о кусочке хлеба, брошенного катающимися на морских трамвайчиках отдыхающими. Электронные часы показывали тринадцать часов. Потом на экране появилась и другая информация: температура воды, воздуха, балльность волнения, день недели, число, год. Спохватившись, мужчина побежал, и прохожие оглядывались на высокого, хорошо одетого человека с ослепительной шевелюрой. На подступах к почтамту он перевел дыхание. В зал вошел неторопливо. Направился к отделу "До востребования". За барьером сидела полная рыжеволосая женщина. Он отметил: "Перекрасилась!" На мгновение в лице женщины что-то дрогнуло.

"Постарела. Особенно руки. Смотрит, словно под гипнозом".

Он быстро отвернулся и вышел на улицу. Сел неподалеку в скверике. Стал ждать.

"Скоро пересменка. Пойдет домой. Подойти?"

Минут через десять появилась она.

"Высокие ноги. Походка та же".

Он уже решился подняться и подойти. Но в последний момент что-то его удержало.

"Нет! Зачем? Да и как объяснить? Перепугается".

Мужчина поперхнулся.

"Господи! Все, как раньше. А думал, что давно уже все отмерло. Не как у людей..."

Из кустов выскочили двое ребятишек. Загорелые, светловолосые.

- Мама! - завопил один из них. Нос и щеки в веснушках.

"Этот подходящий. Этот, пожалуй, то, что надо. Мой!"

Встал и пошел за матерью с сыном. Крадучись, сторонясь и боясь упустить из виду.

Но вот мальчишки отстали. Женщина ускорила шаг и пропала в аллее Приморского сквера.

- Ну что, парни! - окликнул он ребят. - Какие проблемы?

- Проблем хватает, - ответил тот, которого он выбрал.

- Может, я помогу?

- Бабки нужны, - хитро сощурился конопатый.

- Тоже мне проблема!

- Если для вас бабки не проблема, то мы с вами дружим, ответил второй.

- А зачем вам бабки?

- Цирк приехал, - ответил конопатый. - Билетов не достать. Но тут один обещает за тройную плату.

- И что, интересный цирк?

- Там фокусник пилит бабу на виду у всех. Настоящей пилой. А потом она срастается; снова живая становится. Охота посмотреть. - Глаза конопатого горели. Он даже взмок от предвкушения счастья.

Мужчина дал мальчишкам денег. Наказал взять билет и на его долю.

Ждать пришлось недолго.

Размазывая по лицу пот и слезы, мальчишки выскочили из-за угла и стали наперебой жаловаться, что Козел их надул. Деньги забрал, а им еще и пинкарей навтыкал.

Пришлось идти разбираться. Козел, невысокий, вертлявый человечек неопределенного возраста, увидев, что мальцы вернулись с заступником, попытался улизнуть. Но разве от пацанов скроешься? Тогда он решил идти ва-банк. Подлетел к заступнику, надеясь взять его на испуг. Пришлось поставить беднягу с ног на голову и вытряхнуть из него все содержимое - деньги и пачку билетов в цирк. Козел вопил, брыкался.

- Пусть пацаны берут свои билеты, остальное отдай, иначе не обрадуешься!

Но деньги и билеты были уже подобраны. Судя по всему, их никто не намеревался отдавать.

- Длинно-белый. Ты, я вижу, приехалом. Имей в виду, Морфий тебя накажет. Не слыхал про такого? Ну подожди, услышишь. Вертай бабки и квитки по-хорошему, иначе...

- Что? - воскликнул один из мальчишек. - Морфием пугаешь? Это тебя Морфий наследства лишит, если я расскажу, как ты хотел нас надурить. Да, да! Морфий - мой дядя. Понял, Козел?!

После таких доводов Козел замолчал и исчез. А троица пошла к цирку и, к восторгу оставшихся без билетов, стала раздавать их бесплатно. Начиналось дневное представление. Троица с наслаждением смотрела, как фокусник перепиливал девицу, сам проваливался сквозь землю, спускался с неба в кубическом ящике. И всякое другое творил - невероятное, несусветное.