Виктор Мясников - Цейтнот

На длинном полированном столе в кабинете начальника угрозыска лежала больших размеров карта. Один край подогнут, другие свешиваются. На карте прочерчена карандашом окружность с центром на Глазырина, 104. Круг охватывает предельное расстояние, которое могут за 45 минут пройти "Жигули". Его провели, когда точно установили: около двух часов дня девочки сели в машину, а в полчетвертого приезжал мотоциклист. Круг полностью охватывал миллионный город и все пригороды. Ориентируясь по этой условной линии, десятки людей искали следы белой "Лады". Но особое внимание уделялось мотоциклистам, тем более, что в снежное время года они встречаются не каждые пять минут.

Гераскин дал команду опросить служащих бензоколонок. Вскоре поступило донесение. Работница АЗС, что по Северному тракту на выезде из города, по существу заданных вопросов сообщила следующее: не позже 14. 30 она отпустила двадцать литров бензина в белые "Жигули", а может, "Ладу", где на переднем сиденье рядом с водителем сидела большая собака, скорее рыжая, чем белая. Напарница показания подтвердила, добавив, что первая заметила собаку, обратив на неё внимание подруги. Собака глазела по сторонам и сидела в машине с очень важным видом, "прямо начальник, а не пес". Водитель, по её словам, чернявый молодой дядечка с приятной улыбкой. В автомашине сидели ещё люди, но работницы бензоколонки на них не обратили внимания. Белые "Жигули" отправились дальше по тракту...

В километре от АЗС располагается транспортная развязка. Северный тракт продолжался дальше точно в северном направлении, а от развязки в разные стороны уходило пять дорог. Тем не менее, сектор поиска обозначился достаточно определенно, и сюда стягивались все высвободившиеся силы.

"Мотоциклиста" Гераскин поручил капитану Рогожкину с такими словами:

- Ты вот что, выясни, Рогожкин, что там за Жора Худорожкин.

Пораженный тем, что заговорил стихами, полковник замолк, а старший оперуполномоченный ровным голосом "подольстил":

- Вы у нас прямо второй Дугов, товарищ полковник.

Гераскин обиделся. Старший лейтенант Дугов из городского ОБЭП писал стихи и даже печатался в местных газетах. Начальство это очень не одобряло. Но подборку Дугова опубликовали в журнале "Российская милиция", да ещё с портретом, и он в пределах городского УВД стал знаменитым человеком. Тем не менее, почти все руководство от майоров и выше считало, что стихи сочинять работникам правопорядка не пристало. Гераскин это мнение полностью поддерживал.

Рогожкин и сам не удержался от каламбура на поэтический манер:

- Гражданин Георгий Худорожкин покатился по худой дорожке.

Каламбуром остался доволен и начал сводить воедино добытые сведения. Получалась любопытная картина.

Георгий Александрович Худорожкин, 22 года, холост, годен к нестроевой в военное время, а потому в армии не служивший. Единственный сын профессора Политехнического института - это папа, и старшего преподавателя кафедры политэкономии того же института - это мама. С родителями постоянно конфликтует. Они считают его бездельником, он их - ханжами и мещанами. С грехом пополам окончив девять классов, поступил в художественное училище, получил специальность "художник-оформитель". Сменил десяток мест работы. Сейчас работает по договорам, где придется. Размалевывает рекламные щиты, оформляет витрины и интерьеры магазинов. Имеет довольно старенький мотоцикл "Ява", ездит на нем на работу. Трудовая книжка Жоры лежит в отделе кадров ОАО "Стройиндустрия" (ого! - того самого, где начинал карьеру Левенко!). Иногда ему звонят оттуда и вызывают поработать. Делает надписи типа "вход-выход" и т. п. Кроме того, оформляет наглядную агитацию в бытовках и прорабских. Особенно уважает стенды по технике безопасности, сооружает их моментально и красиво: берет инструкции, памятки, плакаты - выбирает резаком нужные надписи и картинки, мажет клеем, пришлепывает, затем пять минут работы плакатным пером, и - готово дело.

Как всякий нормальный выпускник "художки", считает себя великим живописцем. Авангардист-концептуалист. (Тут капитан пожал плечами.) О своем творчестве Жора чрезвычайно высокого мнения и полотна свои оценивает минимум по полторы тысячи за штуку. Правда, ни одно пока не продано. Точнее, не куплено. В числе его самых закадычных друзей Леня Поляницкий. "Весьма неприятный субъект", как охарактеризовала его Жорина мама, изобразив гримаской, насколько он неприятен.

Вот основное, что выяснил Рогожкин у родителей, которые оказались дома. Кстати, как Худорожкин-сын с утра укатил, так больше не появлялся ни в полчетвертого, ни в полпятого, ни раньше, ни позже; может, вообще ночевать не придет - заночует невесть где.

Игорь Копырин на вопрос, что за концептуализм исповедует его сосед сверху, расправил перед Рогожкиным тряпку для обтирания кистей и сказал:

- Вот типичная Жоркина "концепция". Темный он, неразвитый, вот и занимается ерундой. Парень вроде неплохой, а хочет славу и деньги без труда, нахрапом взять.

Сидевший здесь же Ямщиков в разговор не встревал, а думал свою думу, рассматривая обстановку квартиры Копырина. Большая комната совмещала заводской цех и музейный зал. Два токарных станочка, по дереву и по металлу; сверлильный, плоско-шлифовальный, заточной. Вытяжной шкаф с тиглем и газовой горелкой, другие приспособления и аппараты, разнокалиберный ручной инструмент. И множество бронзовых подсвечников, канделябров, медных кумганов, чайников и кружек, позеленевших от старости и наоборот, сиявших как новенькие. На полу под стенками и на стеллажах лежали мятые самовары, почерневшие тазы и котлы, металлические прутки и бруски, обрезки труб и листы металла, и прочее добро, способное составить честь любой слесарке. На стенах висело несколько облупленных икон, литые кресты, тяжелые складни, несколько старых часов, куски ажурных кованых решеток, полдюжины картин. На одной был изображен сам Копырин. Ямщиков подошел поближе, рассмотрел портрет хозяина квартиры: в клубах дыма, в багровых огненных бликах, брови сосредоточенно сведены, губы плотно сжаты, в глазах ярость и упорство, от виска к напряженной, выпачканной сажей щеке сбегает золотая капля пота, тягучая, как смола. Волосы схвачены узким ремешком, огненно-рыжая борода всклокочена. Портрет помещался в узкой рамке из гладко оструганных некрашеных реечек, по кромке шла надпись простым карандашом: "Каждый человек - кузнец своего счастья. Поэтому повышай кузнечную квалификацию! А. С."

"Это правильно, - одобрил про себя Ямщиков надпись неизвестного А. С. - Квалификация - первое дело." Юмора этим вечером он не понимал.

Рогожкин продолжал свою беседу на художественные темы. Задал пару малозначащих вопросов и перешел к более существенным.