Виктор Мясников - Игра по крупному

Она недоверчиво посмотрела на него, вздохнула:

- Ладно, пойдем уж...

Войдя в квартиру, Вовец сразу же, прямо в прихожей, сбросил рубашку и брюки, пошел в ванную, принялся манипулировать вентилями, настраивая температуру воды. Адель вошла следом, обняла сзади.

- Не могу одна оставаться. Ужас какой! Представляешь, меня бы разорвало на части?

- Успокойся, дорогая, под мое сиденье было прицеплено, так что это мне бы задницу оборвало. И кое-что ещу.

- О, только не это! - всплеснула руками.

- Да? - Вовец повернулся к ней, мокрыми руками полез под блузку. Тогда иди сюда, пока есть такая возможность.

- Ты что, - Адель попробовала отстраниться, - нашел время.

- Нашел, ой, что я тут нашел! Какая прелесть! - Его глаза светились лукавым восторгом. - И время самое то. А как ещё напряжение снимешь? Не водку же пить в такую жару. Лучше потная женщина, чем теплая водка. Да и ты за рулем.

Аргументы были железные. Адель больше не сопротивлялась. Действительно, почему бы и не снять напряжение посредством столь приятного лекарства?

* * *

У Вовца на сегодня были запланированы ещё два визита. Вначале они поехали к жене Сани Орлова. Вовец считал, что это его долг, ведь тот умер у него на руках.

Разговор был тяжелый, женщина плакала, девочка лет двенадцати, видимо, дочь, недружелюбно поглядывая на Вовца припухшими глазами, принесла из кухни стакан с водой и успокоительные таблетки. Жена Орлова не встречала человека с ночного фотоснимка и ничего не могла сказать о том, знал ли муж что-то об убийстве Cалкина. Gеред уходом Вовец наконец решился и передал ей пакет с деньгами. Вот, мол, тут материальная помощь. Женщина, машинально кивая, нервно вертела в руках сверток, пока не раскрутила упаковку. Пятьдесят новеньких стодолларовых купюр с фанерным треском рассыпались по полу.

- Простите, я должен идти, ждут. До свидания, простите...

Вовец прикрыл за собой дверь, горестно покачал головой и сбежал по лестнице, чтобы поскорее покинуть этот приют печали и скорби. Он чувствовал свою вину в гибели Орлова, хотя, на самом деле, его вины тут не было ни капли. Пять тысяч долларов из савватеевского кейса, отданные вдове, немного успокоили его совесть.

Теперь следовало проведать законную наследницу пачки долларов, Савватееву, лишенную части наследственных наличных ночным набегом Вовца. Но здесь он не испытывал ни малейших укоров сосвести. Подумаешь, ограбил жулика, да ещё и убийцу. Он расчитывал надавить на Савватееву, уличить в укрывательстве собственного мужа и вытрясти какие-нибудь сведения об истинных организаторах убийства и, может быть, отыскать подходы к штурмфюреру. Ему все-таки казалось, что тот каким-то образом связан с директорским кланом и имеет, пусть косвенное, отношение к преступлению на озере.

Но тут Вовец просчитался. Савватеева окинула их злобным взглядом в узкую щель между железной дверью и косяком, держась за стальную дверную цепочку. Внутрь не пустила, фотографию смотреть отказалась и закричала:

- Допрашивать меня явились? Без вас хватает допросчиков! Идите отсюда!

- Ах, ты... - Адель тоже разозлилась не на шутку. - Мой муж твоего не убивал, наоборот...

- Моего тоже убили. Он кровью истекал, валялся на дороге, и ни одна собака не помогла! - Она разрыдалась, а потом вдруг накинулась на Адель: И не жалуйся! У тебя всего полно - и деньги, и особняк, а у меня ничего не осталось, даже квартиры.

Она с грохотом захлопнула стальную дверь, лязгнула запорами. Адель стукнула кулачком в толстое железо, закричала с противной базарной интонацией:

- Другую квартиру купишь, небось, не прогуляла денежки! Нечего эту было продавать втихаря!

- А ты иди отсюда со своим хахалем! - в тон ей раздалось из-за двери. - Мужика похоронить не успела, а уже вовсю...

Вовец потянул Адель с лестничной площадки, но она вдруг резко вырвалась, снова подскочила к двери и яростно заколотила обеими руками.

- Гадина! Гадина ползучая!

Вовец только вздохнул: а ведь, вроде, подружками считались. Самое гиблое дело для мужика - урезонивать расходившихся баб. В конце концов Вовец просто взвалил брыкающуюся подругу на плечо и так спустился по лестнице. Всю дорогу она дрыгала ногами и ругала не только Савватеиху, но и его до самого автомобиля. Потом успокоилась, и они мирно добрались до Аксюткино, домой, так сказать.

Сегодня с Вовцом приключился приступ филантропии. Он решил материально поддержать и вдову Геры Мышковца, к гибели которого уж точно никакого отношения не имел, но посчитал, что десять миллионов рублей из дипломата убийцы по праву принадлежат ей. Оставшиеся десять тысяч долларов Вовец оставил себе в качестве гонорара за труды, все-таки он раскрутил это дело, рискуя жизнью, и имеет право не только на моральное удовлетворение. Да и деньги добыл самолично, прямо-таки вырвал из кровавых лап грязного преступника. Имеет право на трофей!

Он завернул десять тысяч рублей в газетку и быстренько уговорил Адель сгонять в деревню. Это дело заняло у них не больше получаса. Вовец опять сказал, что это материальная помощь, и быстренько ретировался. День и так выдался тяжелый, нервный, следовало отдохнуть.

После ужина он показал Адели содержимое атташе-кейса. Кроме долларов, конечно. У неё своих, небось, навалом. Толстую пачку зеленых схоронил на прежнее место - в валенок в рыбацкой кладовке. Адель внимательно просматривала бумаги, раскладывая на четыре стопки. Вовец, чтобы не мешать, а помочь он тут был совершенно бессилен, так как ни черта не смыслил в банковских документах, включил телевизор и стал смотреть футбол без звука. Это чтобы не отвлекать Адель. Он долго не мог понять, кто с кем играет и какой счет, да и наплевать, в общем-то, было на всю эту суету вокруг мяча. Его не покидало тревожное чувство ожидания новых напастей. Уж очень он нагадил штурмфюреру, а ночным фотоснимком вообще поставил на грань провала и ареста. Да ещё и мина не сработала, опять улика против него. Интересно, что теперь предпримет штурмфюрер? В принципе, ему давно пора сматываться из города. Если бы сегодня Вовец передал его снимок следователю, завтра этот портрет был бы у каждого постового и участкового, а может, и в газетах. Но, с другой стороны, фотография - это ещё не основание для приговора. Основанием могут стать только свидетельские показания Вовца. Какие отсюда следуют выводы? Только один - охота продолжается, беги зайчишка, прячься в норку. Если он своих засветившихся помощников сразу пришил и глазом не моргнул, то с тобой тем более чикаться не станет.

Адель хмыкала, восклицала и разговаривала сама с собой, просматривая документы, что-то выписывала на листочек. Настолько погрузилась в работу, что, кажется, забыла о присутствии Вовца. Он выключил телевизор, тихонько вышел, прихватив свою сумку. Поднялся на мансарду, закрылся в одной из комнатушек и достал из сумки жестянку с миной. Теперь он мог спокойно её осмотреть и исследовать. Поводок с крючком без сомненья был его работы. Тем более, что он всегда привязывает крючки именно таким узлом, "канадским". Вовец срезал крючок, чтобы самому случайно не пойматься, и принялся разматывать обвязку из липкой ленты. Теперь следовало заглянуть в коробку. Он взялся за крышку и... не смог, не решился. А вдруг там внутри какое-нибудь устройство для неизвлекаемости, ловушка-сюрприз? Поднимешь крышку - и уже на небе, в толпе ангелов. Но мина выглядит слишком примитивно, колхозной самоделкой. Если и есть в ней дополнительный взрыватель, то такой же примитивный.