Виктор Мясников - Изумруд - камень смерти

Тот, похоже, привык быть ведомым и сейчас слегка опешил. Пожал плечами.

- А что я? Я как все. Изумрудов на всех хватит. - Он ещё раз пожал плечами, соображая, что бы ещё сказать, и добавил: - А с этими связываться не надо. Подстрелят ещё ненароком.

То, что лидерство в коллективе перешло к Вовцу, почувствовали все. После ночного побоища, где он проявил не только хладнокровие и решительность, но и, главное, рискуя жизнью, выручил товарищей, с которыми знаком-то был всего ничего, без году неделю, переход этот оказался совершенно естественным и логичным. Да и он сам понимал, что сейчас необходим его опыт, умение предвидеть и планировать ситуацию, иначе в такие переделки они будут и дальше попадать. Он посмотрел на Сержа и кивком предложил высказаться.

- Сматываться надо, - хмуро сказал Серж, - завтра местность прочешут и на нас нарвутся. Или мы на них. Надо подождать, пока тут все успокоится. Тогда обратно вернемся. Так что давай паковаться, а потом лесом, полем, огородами...

- Брось, - возразил Клим, тем более что наступила его очередь говорить, - это у тебя после ящика такие мысли. Меня бы в такой позе без штанов на комаров выставили, так я бы уже, наверное, к городу подбегал в одних ботинках на босу ногу. А у тебя завтра другое настроение будет, то есть сегодня, светает уже. - Он машинально потер щетину на подбородке. Собак по следу они не пустят, ищейки только в милиции, своей у них наверняка нет, да и дождик моросит. Прочесывать? А в какую, извини, сторону? Да и народу для такого мероприятия нужно не меньше роты, если не батальон. Нет, даже говорить не о чем. Просто не следует соваться на дорогу и к ним на поляну. У них свои проблемы, у нас свои. Вот на другое место, подальше, перейти стоит. И заняться поиском своего месторождения, Вовец тропу уже нащупал. Я верно говорю?

- Клим прав, - Вовец утвердительно кивнул, вынул из кармана и развернул карту Сержа, которую нашел в вагончике на делянке, разгладил на столе. - Тут место нашей стоянки не указано, только скважины, Серж им тоже ничего не сказал, молчал под пытками, как Павлик Морозов. - Все улыбнулись, атмосфера разрядилась и потеплела. - Я что-то не так сказал? Пардон, как Александр Матросов. Ну, неважно. Важно, что выспаться нам не помешают. Я так полагаю, что следует маленько отдохнуть. Искать нас не станут, решат, что убежали. Любой бы убежал подальше после такой драки. Правильно? В худшем случае могут по дорогам на машине патрулировать, в надежде перехватить нас где-нибудь у станции. Так что из лесу мы не выйдем. Предлагаю следующее: сохраняем бдительность, наблюдаем за буровой и ищем свою изумрудную жилу. В контакт ни с кем не вступаем, по одному не ходим. Возражения? - Обвел внимательным взглядом лица товарищей. - Значит, ложимся спать.

- Может, я подежурю? - поднялся Серж. - Спокойней будет, да и належался уже.

- Не стоит костер жечь, да и не ходит никто ночью, тем более под дождем, - остановил его Вовец.

Клим вылил ведро воды в сердито зашипевший костер и полез в свою палатку. Следом нырнули Серж и Серый. Вовец в нерешительности потоптался, ему очень не хотелось ложиться рядом с этой стервой Валентиной, ничего хорошего это не обещало, только очередные неприятные разговоры. Но делать было нечего, может, она уже уснула, все обойдется. Не обошлось.

- Это моя палатка, между прочим, - послышалось из темноты.

- Вот и отлично, - Вовец выставил ботинки наружу, под полиэтиленовый тент, - значит завтра сама её и понесешь.

Он потыкал рукой надувной матрас, достаточно ли туго накачан. Разделся, забрался в спальник, блаженно вытянулся. Справа, между матрасом и брезентовой стенкой, уютно устроилось ружье, внушая умиротворение и покой. Но Валентина не дала расслабиться и заснуть.

- Наглость какая! - зашипела в темноте. - Залез, улегся...

- На тебя, что ли, залез? - сонно огрызнулся Вовец. - Я, золотко, сейчас не то что на секс, на простую ругачку не способен. Давай завтра продолжим... - зевнул.

- Убирайся отсюда, - Валентина больно ткнула в бок кулаком, - иди в ту палатку. Слышишь?

Это уже переходило все границы. Глупая, амбициозная, озлобленная баба, возомнившая себя кормилицей, поилицей и хозяйкой четырех здоровых мужиков. Чего она добивается? Верховного командования? Поклонения и рабской покорности? Какого черта ей надо? Вовец резко сел, подхватил ружье и с громким клацаньем передернул затвор. На спальный мешок выпал тяжелый патрон.

- Тихо! - прикрикнул сдавленным голосом. - Крадется!

В нормальном лесу не бывает абсолютной тишины. Шуршал, накрапывал по полиэтилену редкий дождь, срывались капли с веток, шелестели листья, что-то чуть слышно скрипело и пощелкивало. Если как следует прислушаться, то мир ночной наполнится множеством таинственных звуков. Вовец разыграл эту сцену, чтобы хоть как-то урезонить вредную соседку. Похоже, удалось. Он на ощупь вставил обратно в магазин патрон, опустил ружье на место и лег.

- Валентина Владимировна, - сказал почти шепотом, - я сегодня протопал двадцать километров, нашел изумрудный след, устроил пожар, угнал трактор и проломил череп человеку. И я чертовски устал от всего этого. Дай мне спокойно дожить до утра, не толкай на новое преступление. - И тут же прервал её попытку что-то резко возразить. - Я прекрасно понимаю твою обиду на всех мужчин, но ей-богу, я тебя сегодня увидел в первый раз и буду счастлив завтра с тобой расстаться. Надеюсь, это взаимно. Спокойной ночи.

- Значит, просветили насчет интимных подробностей? - зло зашипела из темноты Валентина. - Ничего, про тебя мне Серый тоже все рассказал. Да ты такой же подлец, как и тот, что мне семь лет голову дурил. Жену-то с ребенком, скажешь, не бросал?

- Нет, не бросал. - Сон пропал начисто, почему бы и не поговорить по душам? Вовец приподнялся, опершись на локоть. - Это она меня бросила, точнее, выставила. Видишь ли, у меня отсутствует главное мужское достоинство - деньги. Но на основании этого я не считаю, что все бабы продажны и ради денег готовы на все. И жену свою бывшую ни в чем не виню, каждый живет как умеет, как научился. А ей благодарен за сына и за то, что первый с ней был самым счастливым в мой жизни, и за то что расстались, тоже благодарен, не пришлось вести войну на изнурение с матерью собственного сына. Честное слово, - Он сменил интонацию, говорил мягко, как взрослый с подростком, почти на равных, но все-таки сохраняя дистанцию возраста. - А ты, значит, в семь раз меня счастливее, раз семь лет рядом с любимым провела. Не надо, не злобься. Какие твои годы, вся жизнь впереди. Встретишь ещё своего принца, нормального парня, умного, работящего, красивого, порядочного. Только ты уж не разговаривай с ним в таком тоне. А со мной можешь вообще не разговаривать, я не обижусь. Давай, как будто мы поссорились и не разговариваем друг с другом? Хорошо?