Виктор Мясников - Водка

- Ладно, раз уж так сложилось, - Олег поднялся со скамейки, - самое подходящее время, чтобы начать новую жизнь. Между прочим, это для меня день начался неудачно, а тебе, наоборот, счастье привалило.

Люба сонно смотрела на него и, кажется, ничего не понимала. Олег потряс её за плечо.

- Просыпайся, детка. Пойдем. Надо как-то устраиваться в этой жизни.

Люба слепо уставилась на него, потянулась и зевнула. Пробормотала сонно:

- Прямо сил нет, как спать хочется.

Она попыталась было опустить голову и спать дальше, но Олег уже собирал со скамейки сумки и надевал на себя. Подхватил Любу под локоть.

- Вставай, вставай, кудрявая. Я понимаю, ты устала. Бессонная ночь, тревожное утро, катастрофа личной жизни. Потерпи полчасика. Сейчас устроимся и будешь спать, как белый человек, в постели.

Он привел её в зал ожидания вокзала. Здесь на стеклянной стенке одной из касс белела бумажка с надписью "Домашняя гостиница". Но услуги посредника-диспетчера им не понадобились. В двух шагах от стойки их перехватила деловая бабуся в канареечно-желтом демисезонном пальто, сразу взявшая быка за рога:

- Вам ночь переспать или несколько дней пожить? - бабуся поглядела хитро, очевидно принимая за случайных любовников. Она по птичьи вертела головкой на длинной шейке, и её мелкие черненькие глазки смотрели не мигая. А ещё она оттопыривала локотки и совсем становилась похожа на канарейку.

- Нам прямо сейчас, а потом видно будет, - сказал Олег. Ткнул пальцем в сонную Любу. - Ее спать уложу, а самому ещё по городу побегать надо.

- Так вы приезжие, - не то умильно, не то разочарованно протянула Канарейка.

- Ага, из Нижнего Палыма, - гордо сказал Олег. - Слыхали?

- А как же, - обрадовалась Канарейка. - А где это?

- Север представляете где? Так это ещё дальше. - Олег удобнее устроил ремень сумки на плече. - Ночь в общем вагоне без сна и горячего чая. Видите, жена на ходу спит.

- За двоих пятьдесят рублей в сутки. - Бабка хищным взглядом окинула их сумки. - Отдельная комната и все удобства. Деньги вперед.

- Далеко ехать? - поинтересовался Олег.

- Да вон, сразу за площадью, - мотнула бабка головой. - Две минуты пешком.

Пешком оказалось семь минут. И кровать, одна на двоих, до двуспальной явно не дотягивала. В лучшем случае она могла считаться полуторкой. Но Олег рядиться и торговаться не стал. Отдал бабке её законный полтинник и получил ключ от входной двери. Попутно ознакомился с кухней и посудой, дозволенной к употреблению постояльцами. Когда вернулся в комнату, Люба уже лежала под одеялом и сладко посапывала. Вместо ночной рубашки на ней была надета та самая лиловая блузка, пропитанная безутешными слезами.

ОСНОВЫ ЧЕЛНОЧНОЙ ДИПЛОМАТИИ

Лаваш - он и на Урале лаваш. В Горнозаводске хлебные киоски чуть не на каждом углу, и почти в каждом продается лаваш. Он похож на батон, пропущенный через прокатные валки местного металлургического завода, и стоит, естественно, гораздо дороже батона. Покупают его в основном выходцы с Кавказа и из Средней Азии. Да ещё манерные дамы, попутно приобретающие с лотков полиэтиленовые колбаски маринованной корейской морковки и свежие гороскопы в газетном киоске.

Гюзель в газетном киоске никогда ничего не покупала, на корейские салаты неизвестного происхождения смотрела с легким испугом, а вот лаваш брала каждый день. Обычно около полудня, когда привозили свежий. И сегодня она купила две мягких лепешки, положила в полиэтиленовый мешок с ручкам и направилась к ближайшему гастроному. И тут кто-то тронул её сбоку за локоть.

- Здравствуй, Гюзель!

Это был Олег. Женщина испуганно огляделась, не наблюдает ли кто за её встречей с тайным любовником.

- Да я по делу хочу поговорить, - постарался сразу успокоить её Олег, - о работе.

Он даже демонстративно убрал руки за спину, сцепив их сзади в замок, и отошел на полшага в сторону. И Гюзель перестала оглядываться, хотя было видно, что эта неожиданная встреча взволновала её. Она все же решилась поздороваться:

- Здравствуй... По какому делу?

- Да, понимаешь, поругался я с Юсуфом. Погорячился, в общем. Ну, и ушел из его фирмы. Ты не знаешь, он сильно на меня за это рассердился?

Гюзель вздохнула с облегчением. Сугубо деловой разговор, связанный с её близким родственником, не мог повредить репутации кавказской женщины.

- Он боялся сильно, - сказала она, немного подумав, и замедлила шаг. Думал, милиция придет.

- Это он зря, - тут же постарался развеять все сомненья Олег, - мне и в голову не приходило куда-то доносить. Так что может спать спокойно. Тут ведь палка о двух концах, понимаешь? В чем его вина? Ну, налоги недоплачивает, учет не ведет, так ведь за это только штрафуют. А вот, если спросят его, где взял производственную линию, что он ответит?

Гюзель вопросительно поглядела на Олега. Похоже, ни о какой производственной линии она и слыхом не слыхала, а уж вопрос о её происхождении и вовсе не мог прийти в её симпатичную головку, повязанную цветастым платком.

- Вот он дал, - ответил за Юсуфа Олег и ткнул себя пальцем в грудь. И вот тогда меня обязательно арестуют, будут долго допрашивать, бить, возможно, даже ногами, а потом осудят лет на восемь и отправят на каторгу в Нижний Палым. Ты хоть представляешь, где этот Нижний Палым?

- Нет, - Гюзель смотрела на него с ужасом.

- Лучше и не знать. Люди оттуда бегут на шахты Кузбасса и плачут при этом от счастья. Вот какое это страшное место.

- А за что тебя судить? - спросила Гюзель, и глаза её были полны сострадания и печали.

- Да я эту линию не по правилам приватизировал, документы не оформил и всякое такое. А такие случаи сейчас приравниваются к хищению и расцениваются как незаконная чубайсовщина со взломом. Юсуф может спать спокойно - мастер Морозов даже под пыткой не скажет ни слова о его бизнесе. - Эти слова Олег произнес с таким пафосом, что самому стало тошно. Как во времена комсомольского детства, когда на каком-то траурном митинге они клялись продолжить дело верного ленинца товарища Черненко. Или Андропова? Не так уж и важно, потому что дело это они дружно провалили всем комсомолом под руководством затеявшей перестройку КПСС. - Знаешь, я бы хотел перед Юсуфом извиниться и поговорить, не возьмет ли он меня обратно на работу? Только мне хотелось бы получать нормальную зарплату. Как у него настроение?

- Плохое настроение. - Гюзель посмотрела на Олега влажными глазами. Мамед сказал.., - она чуть стушевалась, назвав имя мужа в присутствии любовника, - их сильно обижает Гасан, самый главный.

- Слышал про Гасана, серьезный человек, - Олег явил свою информированность, поощряя женщину к дальнейшему рассказу.

- Гасан говорит, его обманывают, денег мало дают. Будет разборки устраивать.