Роберт Голдсборо - Пропавшая глава

Вульф осушил стакан и снова наполнил его из второй бутылочки.

— Да, я читал эту рецензию. А как другие критики оценивали книги мистера Чайлдресса?

— По-разному, — ответил Винсон. — В основном, их мнения колебались от легкого одобрения до легкого же порицания; отзывов, подобных хоббсовскому, не было ни разу. Видели бы вы этого Хоббса! Это маленький желчный и злобный человечишка. Чего он только ни понаписал про последнюю книгу Чайлдресса! Я имею в виду «Смерть на пойменном лугу». Назвал её, например, «жалким подражательством» и ещё добавил, что «любой уважающий себя ценитель детективной литературы должен бежать от этой книги, как от радиоактивного изотопа кобальта».

Вульф промолчал. Винсон глубоко вздохнул и продолжил:

— Чарльз никогда не относился к людям, которые благодушно воспринимают критику, но рецензия Хоббса, занявшая, кстати говоря, целую полосу «Газетт», подействовала на него, как красная тряпка на быка. Он просто рвал и метал. И почти тут же разразился ответной статьей в «Манхэттен Литерари Таймс», в которой клеймил и поносил Хоббса на все корки. Я попытался было его отговорить — ломать копья с критиками дело заведомо безнадежное, — но Чайлдресс настоял на своем. Вы знакомы с «МЛТ»?

— Нет, — покачал головой Вульф.

— Это такой окололитературный еженедельный бюллетень, который специализируется на слухах и скандалах. Ясное дело, они были только счастливы поместить статью Чарльза, в которой он обзывал Хоббса ущербным завистником, холуем, выскочкой и самодовольным ничтожеством. Жалким сатрапом, который с той же безуспешностью тщится стать судией общественного вкуса, с которой Джон Траволта [1] Известный певец, танцор и актер 80-х гг. (здесь и дальше прим. перев.). напялил бы на себя белый галстук и фрак Фреда Астера [2] Фред Астер — знаменитый танцор и актер, один из главных исполнителей нашумевшего музыкального фильма «Джинджер и Фред». . Ничего залепил, да? Но это ещё цветочки. Чарльз весьма недвусмысленно обвинил Хоббса в том, что тот принимает взятки от писателей и издателей за благосклонные отзывы.

— А основания для такого обвинения были?

Винсон стиснул зубы, затем неохотно кивнул.

— Вполне возможно. Такие слухи в литературных кругах ходят уже давно, но в открытую ничего не заявлялось. Всем известно, что у Хоббса есть свои любимчики — как писатели, так и издатели. Исходя из этого, можно даже предсказать, как он воспримет ту или иную книгу — елеем окропит или ядом польет. С «Монарх-Пресс» у Хоббса отношения не сложились, мы с ним на ножах, несмотря на две Пулитцеровские и пять Национальных премий за последние шесть лет. Почему он нас не взлюбил? — произнес Винсон, предвосхищая вопрос Вульфа. — Да потому что никто в нашем издательстве — от младшего редактора и до меня — не унижается перед этим гаденышем. И отношения к нему у нас не скрывают. Как-то раз я даже послал издателю «Газетт» жалобу на очевидную предвзятость Хоббса. Но больше всех он нападал на Чарльза. После выхода статьи в «МЛТ», около месяца назад, Хоббс в припадке дикой ярости позвонил мне. Вопил что-то насчет судебного иска, но с тех пор я больше про него не слышал.

Вульф откинулся назад и нахмурился.

— А не пытался ли мистер Хоббс вымогать взятки у кого-либо из ваших сотрудников?

— Несколько лет назад двое сотрудников редакции рассказали мне, что он намекал на то, что ценит «знаки внимания» — так он это облек. Но оба заверили меня, что сделали вид, будто не поняли, куда он гнет. Судя по всему, в дальнейшем Хоббс таких попыток не предпринимал, однако вскоре после этого случая он стал повсюду нападать на нас, причем откровенно придираясь.

— Насколько принято в вашем мире, что обозреватели принимают cadeaux [3] Подарки (франц.). от издателей?

— Совсем не принято, — поморщился Винсон.

— И вы предполагаете, что мистер Хоббс расправился с мистером Чайлдрессом в отместку за его обличительную статью в бюллетене?

— Я считаю, что это вполне возможно, — сухо произнес Винсон. — Хотя, безусловно, это отнюдь не единственная вероятность.

— В самом деле? — вскинул брови Вульф.

Винсон угрюмо кивнул.

— Я знаю по меньше мере ещё двоих людей, которые бы с удовольствием ускорили кончину Чарльза Чайлдресса.

Брови Вульфа так и не вернулись в исходное положение.

— Признаюсь, сэр, я удивлен, что издательский бизнес таит в себе столько насилия.

— Я был бы рад ответить, что меня это самого удивляет, — с горечью произнес Винсон, — но, проработав в этом мире сорок лет, вынужден признаться, что больше изумляться мне нечему.

Я видел, что Вульф продолжает удивляться, но все же нашел в себе силы допить пиво.

Я подлил Винсону свежего кофе, и издатель, прежде чем продолжить, сделал пару глотков.

— До встречи с вами я долго ломал над всем этим голову, — произнес он, потирая гладко выбритый подбородок. — Как я уже говорил, Чарльз отличался редкостной сварливостью. И это ещё мягко сказано. В последние месяцы он вел самую настоящую войну против своего редактора в «Монархе» и собственного же агента, Франклина Отта. С редактором, Кейтом Биллингсом, который отвечает у нас за детективы, Чарльз ухитрился не поладить с самого начала. Более того, от книги к книге их отношения ухудшались. По мнению Чарльза, Биллингс к нему придирался. Кейт, со своей стороны, отмечал в его романах натянутость сюжетных линий, логические огрехи и прочие недостатки. — Винсон тяжело вздохнул. — Оба из них были в какой-то степени правы, а я, пытаясь вмешаться, всякий раз оказывался между двух огней. В конце концов Фрэнк Отт позвонил мне и заявил, чтобы я выбирал: либо Чайлдресс перестает писать для «Монарха», либо работает с другим редактором. Я уступил, и уже со следующего романа Чарльз заполучил нового редактора. Биллингс ушел, кипя от ярости; и вполне оправданно, на мой взгляд. Теперь, к величайшему моему сожалению, он работает в издательстве «Вестман и Лейн».

— Я вижу, авторами вы дорожите больше, чем редакторами, — заметил Вульф.

Винсон размешал сахар в чашечке кофе и лишь потом ответил:

— Да, меня всегда упрекали в слабости к авторам. Боюсь, что в случае с Чайлдрессом я даже перестарался соответствовать собственному имиджу… Так вот, уже вступив в схватку с Биллингсом, Чарльз ухитрился сцепиться и с собственным агентом, Фрэнком Оттом. Кончилось тем, что он вообще порвал с ним. Помимо всего прочего, Чарльз был недоволен, что Фрэнк не обеспечил ему более выгодные условия по Барнстейбловской серии.

— А, на ваш взгляд, мистер Отт достойно отстаивал интересы своего клиента?

— Я очень давно знаком с Оттом, и знаю, что это профессионал высочайшего класса, честный, энергичный и довольно напористый, — ответил Винсон. — Однако я хочу, чтобы вы поняли наше положение: во-первых, книги Чарльза расходились неплохо, но не «в улет», как мы выражаемся; а во-вторых, не мне вам говорить, что время для книгоиздателей сейчас не лучшие. Я во всем помогал Чарльзу… к тому же ведь это я, черт побери, предложил ему выступить в роли литературного преемника Сойера. И я предоставил ему лучшего своего редактора, с которым мне пришлось потом из-за него же расстаться! Однако когда Отт три месяца назад заявился ко мне с требованием увеличить гонорар Чарльзу за две новые книги сразу на восемьдесят процентов, тут даже я взвился на дыбы. Я прекрасно понимал, что Чарльз давил на Фрэнка, поскольку Отт достаточно разбирался в нашем деле, чтобы не понимать всю нелепость подобного требования. Восемьдесят процентов за книги, которые и близко к списку бестселлеров не стояли!