Андрей Молчанов - Кто ответит

Судя же по поведению Ярославцева, готовился им вывоз за рубеж значительного количества ценностей, и препятствовать ему в их собирании не стоило. В общем, решили предоставить ему возможность подойти к последней черте и дать ее перешагнуть. Мы занялись проведением плановых операций, и вскоре с постановлением о проведении обыска, с понятыми и милицией я позвонил в дверь квартиры Прогонова.

Визит наш хозяин воспринял спокойно дескать, бывают ошибки, тревожат приличных людей по пустякам, но да приличным людям беспокоиться не о чем - заходите, гости нежеланные, располагайтесь, спрашивайте - отвечаем, отчего же не выяснить отношения?

На бланки паспортов, водительских документов, фальшивых печатей, обнаруженных в машине Матерого, Виктор Вольдемарович взирал с недоуменным высокомерием: не мое, не знаю... Монин? Да, просил несколько раз расчистить не представляющие художественного интереса иконки, заходил на чай...

Уверенно держался, скучаючи. Знал с опытным преступником дело имел и за здорово живешь мастера своего он не сдаст; мастер - капитал непреходящий.

Обыск тоже не дал никаких результатов.

- Гражданин Прогонов, - начал я доверительно, уединившись с допрашиваемым в уголке комнаты, возле журнального столика, - знакомо ли вам понятие измена Родине?

- Никогда... - торжественно привстал Прогонов.

- Значит, - сказал я, - вы добросовестно заблуждаетесь. Возьму на себя труд повысить ваш уровень правовых знаний. Так вот. Недавно некто Ярославцев, он же Хозяин, принес вам интересный и в полном смысле заграничный паспорт.

- Какой еще...

- Вы уж не перебивайте.

Прогонов возмущенно засопел, но уши его просто-таки оттопырились от внимания к последующим моим словам.

Я вкратце ознакомил его с перспективой очутиться на скамье подсудимых как соучастника государственного преступления.

- ...это именно побег за границу с целью избежания наказания за совершенные преступления, - вещал я. - Побег, не какой-нибудь незаконный переход... Контрабандой Ярославцев не занят, любимой девушки или же родственников в странах с иной общественной системой не имеет.

- Такую, с позволения сказать, лекцию я мог бы прочесть и вам, молодой человек, - перебил меня Виктор Вольдемарович. - Увы, ни одного юридического открытия... Ладно, продолжайте.

- Ярославцев еще в стране, под нашим плотным контролем, уверил я. - Билет Москва - Лондон им уже заказан. Посему... вам имеет смысл повиниться...

- Очень хорошее слово! - поддержал Прогонов, подняв палец. - Но представим теперь идеальный, хотя и отвлеченный вариант, я оказываю, причем добровольно! - как жертва шантажа этого ужасного государственного преступника - помощь следствию... Более того - никакие причины в дальнейшем не побудят меня к совершению аналогии...

- Виктор Вольдемарович, - перебил на сей раз я. - Вы чересчур многого хотите. Нет. С паспортом разберемся подобру-поздорову, за остальное придется пострадать. Ярославцев же покрывать вас не станет, не надейтесь. Преступление слишком серьезное, чтобы мы позволили ему умолчать. Да и кто вы для него? Так, эпизод. Кстати, с подоконничка следы стерли?

- Паспорт... было! - после длительной паузы выдавил из себя Прогонов. - Очень нехорошо, понимаю... Мы... как? Растерянно огляделся. - Придется пройти или...

- Сожалею, Виктор Вольдемарович... Принес вам несчастье. Такая работа.

- Тогда - звонок любимой женщине, чтобы присмотрела за пингвином. Родное существо...

- Существо придется сдать в зоопарк. По крайней мере до окончания следствия.

- Молодой человек... не надо столь лукаво обнадеживать. - Прогонов вздохнул. - Следствия... До окончания срока Он приподнялся со стула. - Просьба номер два, у меня в холодильнике мясо, знаете, икорка... Разрешите? Прощальный ужин...

- Конечно, Виктор Вольдемарович, конечно. Я проглотил слюну, вспомнив, что не успел сегодня ни пообедать, ни поужинать. Домой заявлюсь за полночь, разогревать что-либо будет лень, опять сухомятка и сон...

Сопроводив Прогонова до машины, я отправился в УВД. У Кровопускова новостей для меня не имелось. Вечером Ярославцев явился домой, и, видимо, надо ожидать следующего утра.

Следующий день тоже яркими событиями не отличался. Ярославцев квартиру не покидал, к телефону не подходил, а жена его Вероника всем интересующимся, в том числе младшему лейтенанту Курылеву, отвечала, что у мужа приступ повышенного давления, он отдыхает и в переговоры вступать не намерен. Так несуетно минули еще одни сутки. Болезнь Ярославцева даровала нам некоторое затишье и возможность передохнуть в преддверии дня решающего, когда в международном аэропорту нам надлежало задержать некое лицо, под чужой личиной пытающееся незаконно покинуть страну.

За три часа до объявления вылета я выехал в аэропорт. План действий был отрепетирован, люди расставлены. Таможенный и паспортный контроль Ярославцев минет беспрепятственно, все его возможные контакты уже здесь, в порту, будут строго учтены; арестуют же его на подходе к трапу.

Еще не началась регистрация пассажиров, когда и пришло настораживающее известие - из дома объект так и не выходил... Мы немало переполошились, предчувствуя внезапный поворот событий. И - состоялся такой поворот!

Прошла регистрация, паспортный контроль, в течение которого каждый пассажир проверялся особо тщательно, но в итоге самолет улетел в Лондон с одним с пустующим местом...

Ломая головы, кинулись обратно, в город, оставив на всякий случай двух сотрудников в порту, но зная: без пользы оставив...

Разговор с женой Ярославцева все прояснил. В тот в вечер, когда в последний раз зафиксировали его возвращение на место жительства, он собрал чемодан, сообщив жене, что поздно ночью должен уехать в командировку в Сибирь. Всем, кто будет звонить, просил отвечать про пресловутое давление, мотивируя просьбу такого рода разными служебными хитростями и интригами с начальством... Послушная жена в точности исполнила наказ мужа. Личной машиной тот не воспользовался, вышел из дома, вероятно, в гриме - тут, с впрочем, существовало много вариантов...

По справочной Аэрофлота выяснили той же ночью вылетел Ярославцев в Красноярск. В гостинице не останавливался. И, едва успела взволнованная его супруга сообщить нам, что в Красноярске живут его старинные, еще по институту друзья, как оттуда пришло сообщение о гибели ее благоверного...

Я срочно вылетел в Сибирь. И уже через несколько часов был посвящен в подробности довольно-таки странной истории.

Институтские друзья хором утверждали следующее: Ярославцев прибыл в Красноярск, дабы утрясти, как он туманно выразился, некие животрепещущие проблемы, касающиеся деятельности местных предприятий - каких именно, не уточнил, лишь сообщил день спустя, будто поставленные перед ним задачи выполнены. Затем же уговорил большую компанию вспомнить - благо, приблизились выходные дни - бытовавшую ранее традицию сходить в тайгу, в поход, на берег одной маленькой речки, впадающей в Енисей, и сплавиться по ней на плоту.