Анна Владимирская - Шоу на крови

— В том-то и дело, Флора Наумовна! — еще сильнее задрожали пальцы у смотрительницы. — Визитка Воскресенского была всего одна. И лежала она всегда в мемориальном кабинете, так? А эта оказалась у меня в шкафу с серебряной посудой. На блюде лежала!

— Может, кто-то случайно переложил из кабинета? — вмешалась Олеся.

— Нет! — торжествующе подняла сухую лапку Маргоша. — Я только что посмотрела! Та визитка на месте. А эта, точно такая же, появилась внезапно, скорее всего ночью! Я ведь каждое утро протираю все свои испанские кубки. Тарелки, блюда. Раньше ее точно не было!

Музейщицы вглядывались то в смотрительницу, то в визитку. Все они наизусть знали биографии и малейшие детали из жизни основателей коллекции Воскресенских. И всем им доподлинно было известно: визитка была одна. Больше не сохранилось. И эта одна-единственная визитка лежала под стеклом в витрине, в кабинете-библиотеке, рядом с личными вещами Ярослава Михайловича: очками, черепаховым очешником, французской газетой «Le Petit Journal» и старинным пособием для любителей изящных искусств, изданным в Санкт-Петербурге в середине позапрошлого века. Кто-то смотрел на Маргошу с состраданием, кто-то с сомнением: дескать, выжила из ума старушка. Поверить в появление второй визитки Воскресенского было невозможно. Она была выполнена на дорогой бумаге — рисовом китайском картоне.

Визитка пошла по рукам. Каждый смотрел, искал и находил в ней свидетельства подлинности.

— Значит, вы говорицэ… Нашли на серебряном подносе? — спросила еще раз Элькина.

— Именно что на подносе! — Мелко кивая головой, Маргоша показала, как лежала визитка. — В закрытом шкафу, опечатанном главным хранителем! — добавила она, вскинув вверх сухое, как забытое с лета яблочко, сморщенное личико.

Дабы прекратить сомнения, всем отделом отправились проверять Маргошу. В кабинете-библиотеке под стеклом витрины лежала никем не тронутая визитка. И в руках у смотрительницы была точно такая же. Каким образом появилась в закрытом шкафу на испанском серебряном блюде вторая визитка, было загадкой.

— Ну хорошо, с визиткой действительно туманная история, — сказала Вера, ощущая в Маргоше некоторую чрезмерную возбужденность. Все они что-то скрывают, музейщики эти, как тут разберешься!.. — Вернемся к гипотетическому вопросу о музее. Вы не боитесь, что новый хозяин может набрать другой штат?

— Не боюсь! — звонко объявила та. — Смотрители будут нужны музеям всегда! Государственным или частным, значения не имеет.

— А вот ваша коллега, Неля…

— Неля дура! Она своими куриными мозгами так и осталась жить при социализме. А жизнь идет вперед, и никто не спрашивает разрешения у бывшей пролетарки. Она ведь всю жизнь протрубила на «Красном резинщике». Неля — она ж красно-прорезиненная! Идиотка! Государство не должно опекать музеи. У него для этого нет средств. А вот хороший хозяин — совсем другое дело! Он будет дрожать над каждой картиной!

— Значит, вы за приватизацию? — подытожила Вера.

— Я, Вера Алексеевна, заумное ведение дел. Чем наш музей хуже Криворожстали? Почему вокруг завода столько возни, а музеи никому не нужны? Если бы у нас работали такие люди, как Пиотровский в Санкт-Петербурге, мы могли бы на культуре зарабатывать не меньше, чем в других отраслях. Ведь иностранцы ходят по музеям и за турпутевки платят валютой! И где? Я вас спрашиваю, где валюта?

— В закромах родины.

— То-то и оно, — подмигнула Маргоша.

Разговор с третьей бабулькой-смотрительницей, Лужецкой, происходил в тишине уютного Французского зала. Маникюр и легкий макияж, завитые седые кудряшки, батистовая блузка в кружавчиках, строгая серая юбка из тонкой шерсти и темно-вишневая шаль на плечах — все это создавало образ благородной пожилой дамы. Запах давно забытых арабских духов «Нефертити» довершал портрет антикварной обитательницы зала рококо. Потупив глазки долу, она поведала Вере о своей тайной страсти: коллекционировании советского фарфора. Дома у нее в любое время можно полюбоваться на фарфоровых кошечек, собачек и уточек. Коснулся разговор и темы ангела-хранителя и приватизации музея. Ангела — да, видела и разговаривала. Хотя вот Хижняк ей не поверил… На второй вопрос смотрительница ответила, не задумываясь.

— Музей, голубушка Вера Алексеевна, должен быть на балансе у государства. Но только не так, как раньше. Не должно быть прихватизации всякими там нечистыми на руку бизнесюгами и депутатами! А нужно разрешить музею все заработанные деньги оставлять на своем счету! Тогда музеи расцветут, а не будут чахнуть.

— Так сейчас они, по-вашему, чахнут?

— Это не по-моему, голубушка, а объективно, — вздохнула Оксана Лаврентьевна. — Вы знаете, что в провинции есть музеи, где не работает охранная сигнализация? Заходи, грабь, бери, тащи что хочешь! А в иных так поставлена, с позволения сказать, работа, что на драгоценных антикварных сервизах местная власть гулянки устраивает, да еще иконы, мягко говоря, арендует для собственных апартаментов!

— Неужели музейщики дают чиновникам в пользование реликвии?

— Представьте себе! — горько поджала губы старушка. — А вот если бы музеям позволили хозрасчет, они б хотя бы брали за это деньги!

Завьялова выдернула Веру из музея своим телефонным звонком. Договорились встретиться в кофейне внизу Андреевского спуска. Ненарочитый минимализм интерьера сочетался здесь с отличным кофе. К нему подавались вкусные тортики, всевозможные пирожные. Обернутая мешковиной книжечка меню, глубокий черный цвет чашек и блюдец подчеркивали изысканное удовольствие процесса. Мелодично звучали названия: «Фламандская ваниль», «Фраппе», «Латте». Можно было вкусить кофе по-турецки, по-венски, по-болгарски или по-швейцарски. Явившийся с Лидой Олег Чепурной заказал всем кофе и торт «Четыре встречи», а себе вдобавок — огромное блюдо с фруктовым салатом и мороженым.

Лида торопилась поделиться с Олегом своими впечатлениями.

— Наша Веруня, представь себе, Олежка, профессиональный укротитель номенклатурщиков! — сообщила она с хохотком.

— И многих вы, Вера свет Лексевна, укротили? — Бизнесмен, несмотря на недавний разбор полетов, устроенный Лученко, был в игривом расположении духа.

— Тебе, Лидуша, нужно участвовать во «Всемирных розыгрышах», — парировала Вера, — не верьте ей, она вруша!

— Верь мне, верь! Я, конечно, не святая, случается и приврать, но не в данном случае. Ты бы видел, как она управилась с госчиновником Борщиком. Это нечто особенное!

— Борщик, Борщик!.. Какая съедобная фамилия! — Измазанные белыми сливками тонкие усы Чепурного затрепетали, как у кота перед мышиной охотой.

— Ах, вот ты о чем, — протянула Лученко, не придавшая никакого значения маленькому эпизоду.