Фридрих Незнанский - Синдикат киллеров

Март, 1992

Старинный трехэтажный особняк, который возвышался над своими приземистыми замоскворецкими соседями, примерно в середине Климентовского переулка, принадлежал генеральному директору многопрофильной фирмы «Сибирь» Наилю Мирзоеву, татарину армянского происхождения или, как шутливо говорил он сам, наоборот.

Этот особняк был давно внесен Моссоветом в реестр строений, представляющих определенную историческую и градостроительную ценность, и потому добрых пять десятков лет, покорно разрушаясь, дожидался очереди на реставрацию. Населяли его разные конторы, въехавшие сюда Бог весть когда и не имевшие никакого желания покидать это удобное местечко в самом сердце относительно тихого еще Замоскворечья. В отделе нежилых помещений исполкома не знали, что делать, какой из многочисленных организаций передать ветшающий дом на баланс и от кого требовать очередного косметического хотя бы ремонта, даже и не мечтая о капитальном. На последний ни у кого не хватило бы средств. Фасад, украшенный невысокой колоннадой с незамысловатыми дорическими капителями, время от времени, в зависимости от вкуса районного архитектора и наличия краски, облекали то в голубой, то в розовый, то в салатный цвет, покрывали ярким суриком ржавеющую крышу, а в зимнее время, когда асфальтобетонные дорожные работы оплачивались по двойному и тройному тарифу, закатывали горячим асфальтом глубокие заледенелые выбоины на тротуарах и во дворе. Вот и вся реставрация. Дом ждал хозяина.

И дождался. Договор на многолетнюю аренду стоил Мирзоеву больших денег. И в Моссовете, и в райисполкоме — на всех уровнях. Но он знал, с кем имеет дело, и не спорил. Дом того стоил. Хуже было с конторами, однако и их удалось уломать и расселить, не бесплатно конечно. А что у нас делается бесплатно? Только воробей чирикает.

Потом начался ремонт, а скорее, новое строительство, тоже съевшее немало средств.

Рабочий класс оказался на высоте, поди половину Сибири городами будущего застроил. С материалами тоже осложнений не было: Наиль в первый раз строил не для дяди, а для себя самого. Словом, Фирма. С большой буквы. Года не прошло, как засиял старый купеческий особняк, упрятанный в глубине двора, отгороженного кованой чугунной решеткой, первозданной своей красотой.

На первом этаже Наиль разместил офис, Московское, так сказать, свое сибирское представительство, а на двух остальных были жилые помещения: зал для приемов, закутки всякие, личный кабинет, а кроме того, спальни и комнаты для детей, которых у Мирзоева было двое.

Наконец-то, вздохнул Наиль, на пятом десятке по-человечески устроился. Надоело временное жилье.

— Не слишком ли размахнулся? — сдержанно укорил один приятель и не удержался от остроты: — Гляди, вот вернутся красные!

А они и вправду чуть было не вернулись. С отвращением к себе вспоминал Наиль, как всего полгода назад, услыхав, что в стране с утра введено чрезвычайное положение, почувствовал вдруг, как ухнуло сердце и затряслись руки, сжимавшие загранпаспорт. Вот тогда он понял состояние тех бедолаг дворян или купцов, возможно даже живших в этом самом доме, каково все бросить на потеху толпе и драпать в далекие Парижи...

Вторично такое не пережить.

И в то же время, если бы Наиля Мирзоева спросили, а что его, собственно, привязывает к этой стране, он вряд ли сразу и ответил. А в самом деле — что? Возможность быстро сделать очень большие деньги? Причем почти без проблем. Если под проблемами понимать так называемые общечеловеческие ценности: всеобщую справедливость, безоглядный и безвозмездный патриотизм и прочие большевистские химеры, рассчитанные на умственно отсталого обывателя. Он был всегда достаточно жестким и трезвым дельцом, чтобы позволить себе расслабиться и уступить куш более удачливому конкуренту, даже если тот является ближайшим другом, или распустить слюни, к примеру, при виде безадресной и требующей твердой хозяйской руки модной ныне гуманитарной помощи, коей буквально завалили страну человеколюбивые европейцы. Но когда один из газетчиков там, в Сибири, мягко этак задел в своем материале Мирзоева, упрекнув его в цинизме, Наиль почти искренне удивился и даже слегка обиделся. Правда, и этот журналист после долго провалялся в областной больнице с многочисленными переломами, но с кем не бывает? Наиль не был мстительным человеком, но иногда просто высказывал свое мнение, а уж занимались другие.

Напротив, Мирзоев считал себя человеком открытой души, широкой натурой. И поэтому не реже раза в месяц собирал в своем новом особняке служивую и деловую публику, устраивая негромкие, но вполне достойные приемы. Приезжали также известные артисты, певцы и балерины, писатели, хорошо знакомые хозяину по их сибирским гастролям. Нет, конечно, первые лица в государстве не посещали гостеприимный дом. Пока. Все-таки, понимал Наиль, не совсем тот еще уровень, а вот новые бизнесмены, банкиры, хозяева компаний и фирм и даже некоторые министры, не говоря уж об их замах, — те почитали за честь.

Сам Наиль — широкоплечий, крупный человек с приятной, ухоженной внешностью, хорошо знакомый с удачей, которую сибирские старатели именуют фартом, по-армянски веселый и по-татарски хлебосольный, был всегда, что называется, золотым стержнем в любой компании, тем более на собственных приемах. У Наиля не соскучишься — это знали все.

Он был теперь достаточно богат, чтобы, по собственному выражению, начать ценить подлинную красоту. Вот и сегодня завершилась, наконец, удачная сделка: у бедных и оттого безумно нудных наследников художника Юона ему удалось купить несколько картин и этюдов, которые были написаны еще в начале века. Причем недорого, сравнительно конечно. Чем же, скажем, не повод для презентации, как нынче принято выражаться?

А если к этому чисто внешнему поводу добавить результаты напряженных операций на товарной бирже хотя бы за последнюю неделю, можно с уверенностью сказать: имеется и веская причина.

И еще одно обстоятельство, пожалуй главное, грело ему душу. На пятом своем десятке ему, наконец, удалось прорваться в сильные мира сего. С Наилем Мирзоевым стали считаться всерьез. Причем не новые бизнесмены, вчера еще создавшие свои первоначальные капиталы на пивных бутылках, а умудренные хозяйственные зубры, ни при каких обстоятельствах не покидавшие высшие сферы. Менялись генсеки и предсовмины, хоронили вождей, а эти всегда оставались у руля экономики — никем не учтенные миллиардеры, «акулы» социализма. Но они, кстати, знали, что нельзя, например, надевать поверх смокинга кожаное пальто, хотя никогда и не носили этих смокингов (им говорили знающие люди). А вот Наиль еще недавно не знал. И не мог простить себе этого незнания: не хватало еще, чтоб манерам его гардеробщик учил...