Дэвид Моррелл - Рэмбо

- О чем это он? - спросил полицейский. - Я не понимаю.

Траутмэн жестом велел ему замолчать.

- Я ведь говорил, что перехитрю его, разве нет? - Голос Тисла звучал по-детски. Ему это не понравилось, но он ничего не мог с собой сделать. - Он был здесь, сбоку крыльца, а я вон там, у того крыльца, и я чувствовал - он ждет, когда я выйду. Ваша школа хорошо его обучила, Траутмэн. Он делал в точности, как учили, поэтому я смог его перехитрить. - Его удивляло, что рана не болит, ничто не мешает ему говорить и слова льются ровным потоком. Ах да, это потому, что он умирает. - Я представил себе, что я - это он. Понимаете? Я думал о нем постоянно и теперь точно знаю, где он и что делает. И вот тогда я понял, чего он ждет: что я приду сзади, через двор, где деревья и темно, но уж никак не со стороны улицы, потому что там все освещено огнем пожара. Понимаете, Траутмэн? Ваша школа обучила его партизанским боям в гористой местности, и он инстинктивно повернул к деревьям и кустарнику. Но я, после того, что он сделал со мной в холмах, поклялся, что никогда не буду воевать на его условиях, только на моих.

Помните, что я вам говорил? Это м о и город. И я это сделал - перехитрил его, Траутмэн. Он получил мою пулю в грудь.

Траутмэн по-прежнему молчал. Он очень долго смотрел, потом показал на рану Тисла.

- Это? Вы об этом? Но я же говорил. Ваша школа хорошо его обучила. Боже мой, какая у него реакция.

Взрыв встряхнул, казалось, весь город, небо осветилось.

- Цистерны взорвались, - злобно пробормотал полицейский.

Вернулся Керн.

- Его там нет.

- Знаю. Я хотел об этом вам сказать.

- Мои люди ищут его. Он оставил след - кровь.

Послышался крик со стороны дома:

- Он пошел по детской площадке!

- Не кричи так громко, ты же его предупреждаешь!

- Не беспокойтесь, - сказал Тисл. - На детской площадке его нет.

- Откуда у вас такая уверенность? Вы же здесь довольно долго пролежали. Сейчас он может быть где угодно.

- Нет. Необходимо представить себя на его месте. Нужно притвориться, что вы - это он. Он ползком пересек детскую площадку, перелез через изгородь и сейчас лежит в кустах куманики. Я сбежал от него по таким зарослям, в лесу они прямо-таки бесконечные, а сейчас он пытается сделать то же самое, но он тяжело ранен. Вы не можете себе представить, какая у него в груди боль. Там стоит какой-то сарайчик, его сделали дети, вот к нему он и ползет.

Керн, хмурясь, вопросительно посмотрел на Траутмэна, потом на стоявшего рядом полицейского.

- Что с ним было в мое отсутствие? Что вообще происходит?

Полицейский как-то странно покачал головой.

- Ему кажется, что он - тот парень.

Керн опустился на колени рядом с Тислом.

- Держитесь, скоро прибудет врач. Очень скоро. Я обещаю.

- Это неважно.

- Держитесь. Пожалуйста.

Завывая сиренами, подъехали две огромные пожарные машины, быстро выскочили пожарники, разматывая шланги.

Опять донесся крик со стороны дома:

- Он пересек площадку! Везде кровь! Там какое-то поле и кусты!

- Не кричать я сказал! - Потом Тислу: - Окей, сейчас узнаем, правы вы были или нет.

- Подождите.

- Он скроется. Я должен идти.

- Нет. Подождите. Я хочу, чтобы вы мне пообещали.

- Я уже обещал. Врач скоро прибудет.

- Нет. Другое. Вы должны мне обещать. Когда найдете его, я хочу увидеть его конец. Я имею право. Я слишком много вынес, чтобы не видеть конца.

- Иисусе. - Керн изумленно покачал головой. - Иисусе.

- Я выстрелил в него, попал и сразу перестал его ненавидеть. Мне теперь его просто очень жаль.

- Да, конечно.

- Нет, не потому, что он в меня попал, нет. Само по себе это не имеет значения. Если бы он в меня не попал, мне все равно было бы жаль. Только обещайте, что я увижу его конец. Это мой долг перед ним. Я должен быть с ним до конца.

- Иисусе.

- Обещайте мне.

- Хорошо.

- Не лгите. Я знаю, вы считаете, что я слишком тяжело ранен, чтобы можно было тащить меня на то поле.

- Я не лгу, - сказал Керн. - Мне пора идти.

Траутмэн остался с Тислом.

- Да, вы не идете, Траутмэн, - сказал Тисл. - Вы пока хотите остаться в стороне, так? А не кажется ли вам, что вы тоже должны это видеть? Быть там и наблюдать, как он поведет себя в безвыходной ситуации?

Траутмэн заговорил наконец, и голос его был очень сухим.

- Как вы себя чувствуете?

- Я ничего не чувствую. Нет, не то. Бетон очень мягкий.

- О! - По земле пробежала ударная волна нового взрыва, небо осветила еще одна вспышка. Огонь дошел до второй бензостанции.

- Еще одно очко в пользу вашего парня, - сказал Тисл. - В школе его хорошо обучили, тут никаких сомнений.

Траутмэн посмотрел на пожарных, поливавших из шлангов здания суда и полицейского участка, на рану в животе Тисла, и его глаза блеснули. Он передернул затвор ружья, вводя патрон с дробью в патронник, и пошел через лужайку к задней части дома.

- Зачем вы это сделали? - спросил Тисл, хотя он уже сам догадался. Подождите.

Никакого ответа. Траутмэн быстро удалялся.

- Подождите, - из последних сил повысил голос Тисл. - Вам нельзя этого делать!

Но Траутмэн уже исчез.

- Черт возьми, подождите! - закричал Тисл. Он перекатился на живот, судорожно впиваясь ногтями в землю. - Я должен быть там! Это должен сделать я!

Он поднялся на четвереньки, кашляя, из живота текла на бетон кровь. К нему подбежали двое полицейских, схватили, не давая встать на ноги.

- Вы должны отдохнуть, - сказал один из них. - Успокойтесь.

- Не лезьте ко мне! Я серьезно говорю!

Он сопротивлялся, барахтался, они мягко его удерживали.

- Я имею право! Это я начал!

- Лучше отпусти его, - сказал другой. Если он будет от нас отбиваться, то причинит себе еще больше вреда.

- Посмотри, сколько на мне крови, - возразил первый. - Ну сколько ее еще может быть в нем?

Достаточно, подумал Тисл. Достаточно. Он поднялся на ноги. Это я начал, Траутмэн, думал он. Он мой. Не ваш. Парень хочет, чтобы это сделал я.

Он пошатывался, было трудно сохранить равновесие. Он знал, что если упадет, подняться уже не сможет. И одна мысль не оставляла его, парень хочет, чтобы это сделал он.

Глава 18

Отупевший от боли, Рэмбо полз через куманику к маленькому сарайчику. В отсвете пожара он видел, что одна стена его клонится внутрь, крыша под углом, а заглянуть в приоткрытую дверь он мог, там было черно. Он полз, но, казалось, слишком много времени уходит у него, чтобы преодолеть небольшое расстояние тут он заметил, что лишь производит необходимые движения, но остается на месте. Тогда он приложил больше усилий и начал понемногу продвигаться к сараю. Но когда оказался у черного входа, что-то его остановило. Почему-то ему вспомнился душ, в который его загнал Тисл, и камера, где он хотел его запереть. Они были ярко освещены, это верно, но чувство отвращения было таким же. Все, от чего он бежал, смыкается вокруг него, думал Рэмбо, и неужели он настолько обессилел, что собирается вести отсюда бой?