Татьяна Моспан - Подиум

- Что ты несешь? - остановила ее другая женщина, помоложе. - Боишься, что тебе места не хватит? Не переживай! Земли много, два-то метра каждому намеряют, а там разберутся - кого куда.

- Актеров раньше тоже на церковном кладбище не хоронили... - подал голос мужчина в мягкой фетровой шляпе. Дул холодный ветер, мужчина ежился и головного убора не снимал.

Наташу хорошо загримировали. Отверстие от пули было почти не заметно.

Царева, затерявшись в толпе, смотрела на гроб, обитый чем-то розовым. "Нет, не верю, не верю!.." - твердила она про себя.

У Наташи застыло на лице такое же выражение, как в тот день, когда Катя обнаружила труп: чужое, отрешенное лицо. Персиковый цвет кожи исчез, округлый подбородок тоже куда-то пропал, зато резко выделились скулы. Сейчас, глядя на застывшее тело Богдановой, никто бы не смог себе представить, что это именно она слыла самой обаятельной и привлекательной манекенщицей Дома моды "Подмосковье".

- Вот жизнь, а? Если бы болела чем...

Катя вглядывалась в лицо мертвой подруги. Наташа, лежавшая в гробу, словно укоряла всех за что-то.

Катя обернулась, услышав всхлипывания. Плакала Наденька. Ее кукольное личико некрасиво морщилось.

- Смерть никого не красит, - бормотала она, вытирая кулачком слезы.

Притихшие модельки, сбившись в тесную стайку, молчали. Каждая переживала беду по-своему.

- Наташке за всех пришлось отдуваться. С каждой из нас могло такое случиться! - Эти слова произнесла Тамара.

На кладбище Катерина стояла рядом с ней. В отличие от других девушек Тамара не плакала. Она лишь все плотнее сжимала губы, болезненно переживая каждую услышанную реплику.

Тамара оглянулась назад и, подтолкнув Цареву локтем, указала ей на двух незнакомых молодых людей с камерами:

- Журналисты понаехали. Нина Ивановна запретила нашим с ними общаться.

- Почему?

- Чтобы не было конкуренции. Хрусталева в своем журнале "Магия моды" дает статью. Они с Нинкой заключили какую-то договоренность. Эксклюзивный материал это называется. Ко мне сегодня один журналистишка подъехал, так Зинка Кудрявцева его чуть не растерзала. И на меня наорала. Вот так. Живая Богданова на них работала, теперь еще и мертвая будет рекламу делать.

У Кати внутри все будто окаменело. Она очнулась, только когда услышала стук молотков: рабочие вколачивали гвозди в крышку гроба. От этого звука рвалось сердце. Притихли на время даже говорливые тетки, до того продолжавшие потихоньку обсуждать случившееся.

- Кто они? - спросила Катерина.

- Черт их знает! Какие-то дальние родственницы... Слышала, что Наташина маман отчудила?

- Нет.

- Скандал в прокуратуре закатила. Наташкину "девятку" опечатали - вроде как для следственных действий. Так мамаша такую бучу подняла! Какие, кричала, следственные действия, если человека уже нет? Грозила, что жаловаться будет. Такая расторопная тетка - быстро во всем сориентировалась; другая бы не знала, как рот открыть, а эта на все лапу наложила. И муженек у нее, Наташин отчим, тоже не промах...

Тамара еще что-то говорила, но Катя почти не слушала. Ей было уже наплевать на всю окружавшую суету.

После похорон Царева не пошла на поминки, потому что не могла больше слышать всяких пересудов и разговоров. "Почему Тимофея не было на кладбище? вдруг подумала она. - Куда он подевался?"

Вечером к Кате пришла мать с Иринкой.

- Поесть тебе принесла... - Мать выгружала какие-то свертки, пакеты и что-то переставляла в холодильнике.

- Не хочу.

- Доченька, ну так же нельзя! Ты не виновата в том, что случилось.

"Виновата! - мучительно хотелось выкрикнуть Кате. - Я не убедила ее. Не смогла убедить..."

Мать скрылась в глубине кухни и загремела посудой.

- Кать! - Детская Иринкина рука осторожно до-тронулась до Катерины. - А теперь Наташа не повезет меня в зоопарк? Она обещала...

Катя вздрогнула. От простого детского вопроса у нее опять сжалось сердце.

- Я сама с тобой съезжу, только попозже, ладно?

Мария Александровна вошла в комнату:

- Может, к нам ночевать пойдешь?

Катя покачала головой:

- Здесь останусь.

Мать с Иринкой ушли, а она осталась неподвижно сидеть на диване... Как жить дальше? Она знала, что профессия манекенщицы связана со множеством соблазнов. Слыхала Катя и про молодцов на белых "Мерседесах" - девчонки говорили: на белых "меринах", - которые после показов поджидали красоток и забрасывали их визитками. Соблазнов много: не каждая равнодушно может пройти мимо богатого красавца. В Доме моды "Подмосковье" обстановка пока выглядела скромнее.

Катя не ставила перед собой цели стать манекенщицей - все получилось само собой. Долго ли сумеет она продержаться на этом месте?..

Царева не сразу услышала трели дверного звонка, доносившиеся из прихожей. Ничему не удивляясь, Катя прошла в прихожую и молча распахнула дверь.

На пороге стоял Кошелев. Один. Она не видела Алексея с тех самых пор, как встретила его прогуливавшимся под ручку с Юлечкой Иванченко.

- Можно? - Алексей нерешительно топтался на пороге.

- Заходи, - равнодушно сказала Катя.

Он прошел в комнату.

- Я слышал, у вас чепэ в Доме моды. Об этом весь город говорит.

- Да, - проговорила она тем же безжизненным голосом.

- Катюша! - Кошелев во все глаза смотрел на нее. - Ты знаешь, я в последнее время много думал... О тебе.

Катя не отвечала. Взгляд ее скользил мимо Алексея... Этот-то откуда на ее голову навязался?! Хотелось вскочить, наорать на него, но она так устала сегодня, что было лень лишний раз шевельнуться.

- Ты прости меня, а?

- О чем ты?

- Я себя вел тогда... как подонок! Пьяный был, а тут еще дружок подзуживал. Мне никто не нужен, кроме тебя!

- Давно понял?

- Давай помиримся, а? Эта Юлька такая стерва! Надоела она мне...

- Не понимаю - при чем здесь я?

- Нет, ну как... Нам ведь было хорошо с тобой, помнишь?

- Извини, нет.

- Катюша! - Алексей шагнул к ней. - Ну что ты?

Катя заставила себя взглянуть на Кошелева в упор: неужели этот парень когда-то так много значил в ее жизни? Казалось, все было очень давно. И вообще - не с ней...

- Ты простишь меня?

- Алексей... - Она будто споткнулась на слове. - Сейчас все это никому не нужно. Простила, не простила - какая разница? Я забыла обо всем.

- Конечно, у тебя сейчас другая жизнь, - с раздражением сказал он.

- Это ничего не меняет. Извини, но ты мне не нужен. Что у нас с тобой было-то? Переспали раз, и все... - Бессознательно она копировала сейчас чужую манеру вести разговор - Тамары или Наденьки или всех сразу. - Не было у нас ничего, а главное - не будет. Возвращайся к Юлечке, с ее папашей не пропадешь. А я уж как-нибудь обойдусь без тебя.

- Ты изменилась.

- Конечно. А теперь тебе надо уйти. Спать очень хочу...

Она произносила слова равнодушным, усталым голосом. Так говорят с чужим и к тому же надоевшим до смерти человеком, от которого хотят поскорее избавиться. Кошелев и был чужой.