Михаил Мукин - Полет

Глава 13. Земля сползала в лево. Из под распростертого крыла уносились холмы, в темноте с высоты, не отличимые от морских волн. Или в них переходящие. Или это волны, попадая на берег, набирают силу в плавном изгибе холмов и пенятся, превращаясь в скалы. Он был здесь всегда и будет всегда. В месте схождения величайших стихий: земли, моря, воздуха. Он охотился на всем черноморском побережье. Но здесь в бухте Коктебеля все было по-особенному. Благодаря резкому переходу от равнинного Крыма к горному, восходящие воздушные потоки сами несли в нужном направлении. Оставалось только зорким глазом сквозь практически прозрачную толщу воды выбрать жертву пожирнее. И медленно спланировав, схватить ее цепким клювом. Все здесь по-особенному. Предаваясь послеобеденному отдыху, он любил опорожнить кишечник на головы беспечных отдыхающих. Они радостно щурились, показывали пальцами на далекую красивую птицу, принимая своими счастливыми лицами, разбившуюся на брызги переваренную им рыбу. Пожалуй, только малая величина черепной коробки не позволяла ему продолжить эту философскую мысль. А как здесь любилось. Как любилось. Кажется, все токи этого мира сходятся в одной точке. Точке тепла, сытости, любви. Он улетал. Ото всех радостей и приятных излишеств. Он улетал. Что гнало его? Неведомая тяга к перемене мест, зов предков? Полет, только полет главное мерило. Способ существования и радость бытия одновременно. Невыразимая сущность всего. И только Полет теряет смысл, когда знаешь, куда летишь.

Глава 14. Из состояния прострации Арнольда вывел звук ключа, поворачивающегося в замке. Наш герой сидел на кровати, обхватив голову руками, и пристально смотрел в одну точку. Вошел матрос. Он нес поднос с куском хлеба, алюминиевой тарелкой и такой же ложкой, верхом благодеяния выглядел графин с компотом и стакан. Матроса сопровождал Капитан. Матрос поставил поднос и, не сказав не слова, отошел в сторону. В тарелке была котлета и картофельное пюре. Капитан налил в стакан компот из сухофруктов и уставился на Арнольда. Его лицо было непроницаемым, но при этом холодные глаза сверлили насквозь, не оставляя сомнения в том, что уже все люди на корабле, да и за пределами его, считают Арнольда убийцей, главным злодеем, Джеком-потрошителем. Капитан так и начал свою "убийственную" тираду. - Да..., молодой человек. Похоже, Вы порядочно влипли. Теперь разве что только ваша мама будет верить в вашу непорочность. Арнольд смотрел на него тупо, даже не пытаясь вникнуть в смысл этих слов. - К чему валять дурака, на месте преступления нашли орудие убийства...! Это скальпель, мой несчастный друг. Можно было бы в очередной раз предположить, что это скальпель корабельного врача, но "как на зло" после первого убийства милиция опечатала нашу корабельную поликлинику, и печать в полном порядке. Из всех пассажиров никто не пользуется ни шприцами ни скальпелями. Даже не имеет аппарата измерения давления. Более того, пожалуй только Вы умеете пользоваться им столь профессионально. С одного удара, и сразу в сердце. Впрочем, первое убийство было тоже очень мастерским. Не будь этот араб таким идиотом, не пытайся он сбежать с корабля, остался бы жив... Кстати, как Вам удалось его выследить и поймать именно тот момент, когда он вышел? Снаружи каюту без ключа открыть Вам бы не удалось, замки то электронные, не то, что изнутри..., араб оказался мастером на такие дела.

Арнольд не реагировал. - Хм, Вы довольно упертый субъект. Ну что же, хотя мне и не положено рассказывать Вам об этом, обыскали вашу каюту, и представляете, нашли еще один скальпель...! Кстати для кого он предназначался? Или может быть он не ваш? Ладно, не хотите говорить, не надо. Майор Анохин уже даже не намерен Вас допрашивать. Это я почти по собственной инициативе с Вами разговариваю. А милицейский наряд за вами уже вызвали. Через два часа причалим, и адью..., на берег. Там все равно заговорите. Арнольд молчал. - Пойдем, - сказал Капитан, поворачиваясь к матросу. - Потом придешь, заберешь тарелку. Они вышли, плотно прикрыв за собой дверь и замкнув замок. Арнольд по-прежнему, сидел не двигаясь. - Я сойду с ума, - думал он, - теперь меня точно посадят. Но лучше сойти с ума и сидеть в дурдоме, чем попасть в тюрьму. Ведь я же ни в чем не виноват. Господи! Зачем я поперся на этот корабль?! Теперь я никогда не оправдаюсь. Им не нужен настоящий убийца, они посадят меня. Этому Анохину лишь бы кого-нибудь посадить. Лучше дурдом, там вколют пару кубиков, и буду сидеть, как растение без желаний и возможностей. Да какие к черту возможности, я уже сижу, брежу на яву, скоро крыльями махать начну. Нужно отсюда бежать! Я смогу доказать, что я не виноват. Если я буду сидеть в тюрьме...!!! Меня будут бить!!! И я сознаюсь во всем. Признавались же в страшных грехах красные комиссары в лубянковских застенках. А я то уж точно признаюсь, лишь бы не били. Надо бежать! Бежать и доказать, что это не я! Надо найти того, кто убил Катю. Но это же араб, а он сам убит. Господи, я ни в чем не виноват...! Меня посадят! За что убили Катю? А может быть это я ее убил из ревности? Сошел с ума и убил. Раздвоение личности у меня. Как в фильмах. Нет, я не убивал, я ни в чем не виноват! И скальпелей у меня никаких не было. Катю убили за то, что она что-то знала про своего отца. Да, конечно!!! Она же отдала мне сверток! Какой же я дурак! Там, в свертке причина ее убийства. Надо сказать майору, пусть откроет, пусть посмотрит. Он поймет, что это не я ее убил...! Арнольд вскочил и судорожно забегал по маленькой каюте. - Нет! Нельзя! Они могут подумать, что я ее убил за этот сверток. Он же у меня, Они же думают, что я убил араба. Они только того и хотят, чтобы я отдал этот сверток. Они, наверное, знают, что он у меня! А кто Они-то? Они - не милиция, Они - убийцы! Но тогда тем более надо рассказать Анохину, он поймет, он добрый. Толстые злыми не бывают. А вдруг не поймет!? А что там в свертке? Мысли в голове Арнольда путались. Его била крупная дрожь. Было очень страшно. Ноги подкашивались и хотелось сесть или даже лечь. Но сидеть он не мог, надо было бежать, что-то делать, как-то спасаться. Пока не поздно. - Пока не поздно! Надо бежать! Найти Катин сверток и посмотреть, что там. А потом бежать к Анохину, Смирнову, Кетлеру, хоть в ФСБ, потом в Америку! Там не найдут. А как бежать-то?!!! Я в камере закрыт! Капитан сказал, что араб открыл сам, изнутри, а снаружи открыть нельзя без ключа. Араб хотел остаться жив, поэтому и бежал с корабля, он знал, кто убил Катю, и знал, что его тоже убьют. Но не успел. Может и меня убьют! Но я ничего не знаю. На меня хотят повесить эти два убийства. Им не надо меня убивать, им надо чтобы я сидел в тюрьме. Надо бежать, если араб смог открыть дверь, и я смогу. Арнольд подскочил к двери и начал остервенело дергать за ручку. Дверь не открылась. Он в отчаянии бросился на кровать и застонал от безысходности и необъятной жалости к себе