Юлия Шилова - Досье моих ошибок, или Как я завела себе мужичка

– Меня муж «заказал», – прошептала я старушке и вновь провалилась в минутную темноту. Затем вновь приходила в себя и, не в состоянии пошевелиться, хрипела: – Не понимаю, за что он так со мной? Мы ведь хорошо жили… Даже любили друг друга…

Старушка не говорила ни слова, просто смачивала мои губы травяным раствором.

– На свадьбу он подарил мне «ягуар», – продолжала шептать я.

– Ягуар – это зверь какой-то? – поинтересовалась старушка. – В наших лесах такой точно не водится. У меня муж охотник.

– Нет. Это машина. Мой муж обеспечил мне шикарную жизнь.

– Кем ты работала, дочка?

– Женой богача, – задыхаясь, прошелестела я.

– Тяжёлая профессия.

– Откуда вы знаете?

– А я, дочка, несмотря на то, что в глуши живу, всё знаю. У богатых море своих проблем, они их мучают не меньше, чем бедных. Богатым есть что терять.

– У меня всё было… Наряды, драгоценности, шубы… Не нужно было заботиться, чем накормить семью… Но постоянно ощущала, что нахожусь в западне и из неё не выбраться. Муж щедро давал деньги на карманные расходы, но это такой мизер по сравнению с его миллионами. Он считал, что я его собственность, принадлежу ему и у меня не может быть ничего своего. Он хотел держать меня в полнейшей зависимости. Когда выходила замуж за Игоря, мне грезилась интересная, насыщенная жизнь, но вместо этого – пустота. Я чувствовала, как тупею от безделья. Так мечтала о собственных деньгах и о работе, но супруг категорически не разрешал. Иногда казалось, что мозги плавятся и энергии нет выхода. Для меня мир потерял все краски.

– Что сделаешь, дочка, богатые тоже плачут.

– Ещё как плачут. Моя «золотая клетка» очень часто напоминала мне забор с колючей проволокой. Я оказалась пленницей собственных иллюзий. Мой муж считал себя владельцем моей души и моего тела. – Стало тяжко говорить, я прерывисто задышала. – Разрешите мне умереть, – пробормотала я сквозь слёзы.

– Дочка, да ты что такое говоришь? Я тебя столько времени выхаживаю! Ты будешь жить.

– Больше не вижу смысла. Зачем, если дорогой мне человек, которому я так верила, обошёлся со мной подобным образом? У меня была лёгкая жизнь. Хватит. Не знаю, кто вы, но очень прошу: помогите мне умереть.

– Нет, – покачала головой старушка. – Если Бог оставил тебя в живых, значит, так надо. Жизнь – это не игрушка. Я знаю, ты чувствуешь не только физическую боль, но и душевную. Понимаю твоё отчаяние, но смерть – не спасение. Даже если будешь колоть себя иголками и жечь кожу огнём, всё равно не сможешь заглушить душевную боль. На это нужно время. Смерть – не выход.

– И как мне жить со всем этим? После того, что произошло?

– Собрать волю в кулак. У тебя ещё будут события, которые отдалят источник страданий и залечат душу. Пройдёт время, и ты вновь начнёшь открывать для себя новые горизонты. Не думай, что со смертью придёт долгожданное облегчение. Никто наверняка не знает, есть ли жизнь после смерти и куда ты попадёшь – в рай или в ад. Нельзя быть уверенной на сто процентов, что со смертью всё кончается. Где гарантия, что по ту сторону ты не только не прекратишь страдать, но и останешься со своими страхами, болью и ужасом навечно. Там уже ничего нельзя изменить. А здесь, в реальной жизни, у тебя есть шанс всё исправить. И пусть тебе сейчас кажется, что это невозможно, вот увидишь, всё изменится. Вспомни своё состояние, когда ты больна, у тебя температура. Становится нестерпимо себя жаль, правда? Сознание подсказывает, что всё плохо. Но стоит только поправиться, и все проблемы, от которых градом текли слёзы, кажутся несущественными. Вот и тебе сейчас просто нужно поправиться. Спи, дочка, – прошептала старушка и влила в меня какой-то травяной настой. Я моментально уснула.

Когда я вновь пришла в себя и слегка приоткрыла глаза, то увидела сидящую рядом старушку. Она разговаривала с каким-то старичком.

– Прасковья, ну я бутылочку-то приговорю за здоровье нашей незваной гостьи.

– Да пей ты, хрыч старый. Вон, картошка варёная на плите да огурцы малосольные. Закусывай хоть, а то опять наквасишься, ирод царя небесного.

– Да ладно тебе, Прасковья, я меру знаю.

– Да уж, знаешь. В прошлый раз бревном рухнул, еле откачала.

– Прасковья, ну а как вообще она? Ты же у нас знахарка от бога, лучше врача любого разбираешься. – Дед налил себе рюмочку и с удовольствием крякнул.

– Жить будет, да толку мало.

Я закрыла глаза и почувствовала, как бешено застучало моё сердце.

– Что значит «толку мало»? Ты имеешь в виду – долго не проживёт?

– Я же сказала – жить будет. Да только кому такая жизнь нужна… Переломанная она вся. Позвоночник поврежден. Руками двигать будет, а вот ходить точно нет. Калека на всю жизнь.

– Жалко девку. Молодая ещё…

– Вообще непонятно, как она выжила? Столько времени по лесу ползла, откуда только силы брались. Если бы ты, Петрович, её в лесу на несколько часов позже нашёл, я бы её вряд ли выходила. Слабая она совсем была… Можно сказать, родилась в рубашке.

– Да я когда её увидел, сам ошалел. Думал, труп, честное слово. Даже представить не мог, что она живая. Вся в кровищи. Удивился, когда почувствовал, что у неё хоть и слабенько, но пульс бьётся. Надо же как в жизни бывает.

– Она говорит, что была женой очень богатого человека, и он её «заказал».

– «Заказал»… это решил убить, что ли?

– Петрович, ну ты как маленький, ей-богу. Муж её приговорил. Только вот не знаю, что над ней сотворили. А она осталась жива.

– Я слышал – там, за лесом, с обрыва автомобиль слетел и взорвался. Правда, толком не понял, кто был в машине.

– Так, может, она и была. Выжила, но теперь калека обречённая. Выходить-то я её выхожу, но поставить на ноги не смогу. Вот несчастье какое…

– А что с ней делать будем? В милицию отвезём, чтобы она на мужа заявление написала про то, что он хотел её убить?

– Я нашему сыночку Василию в Москву позвонила. Он велел ни в какую милицию не ходить. Сейчас ведь милиция знаешь какая продажная. Если у дамочки муж богатый, ему ничего не стоит её добить и нас как свидетелей вместе с ней. Василий сказал, сам приедет и решит, что делать.

– И скоро ли Васька явится?

– Сказал скоро, но число не назвал. Дамочка-то совсем слабая. Представляю, как ей, бедняжке, узнать будет тяжело, что больше не встанет на ноги. Левая рука так-сяк, я проверяла, а вот правая плохая. Но её со временем, бог даст, можно наладить.

Шло время… Я приходила в себя и постоянно думала об Игоре, пытаясь понять, как у него хватило совести так со мной поступить. Когда я более-менее окрепла, старушка дала мне в правую руку резиновую клизму и заставила её сжимать, руку разрабатывать. Я рыдала от боли, но всё же сжимала грушу в надежде, что мои пальцы начнут оживать. К счастью, однажды это случилось.