Наталья Александрова - Клавесин Марии-Антуанетты

– Это вы зря, Людмила Ивановна! – возразила «Maxmara». – Моя Ксюшенька – девушка культурная, воспитанная, она если и слушает музыку, так хорошую, человеческую – Диму Билана или «Зверей», а эта на своем фортепьяне как заведет, так хоть вешайся!

– Культурная? – переспросила Людмила Ивановна с тем же неодобрительным выражением лица. – Знаю я, какая она культурная! Знаю, какая воспитанная! К ней, почитай, каждый день такие личности ходят – в лифте встретишь, так страх берет! У меня от их внешности сахар в крови поднимается и давление зашкаливает!

– Это вы, Людмила Ивановна, от своей исключительной необразованности так считаете! Вы об современной молодежи ничего не знаете, вот и думаете про всех плохо! Эти, которые к Ксюшеньке ходят, – они не хулиганы какие-нибудь, не уголовные элементы, это – готы , у них такая униформа.

– Это я-то необразованная?! – вскинулась Людмила Ивановна. – Да я, будет вам известно, медицинский работник с большим стажем! А вы-то – тоже, барыня выискалась! Весь дом знает, что вы всю жизнь в забегаловке пиво подавали!

– И не в забегаловке, а в очень приличном заведении! В пивном баре, между прочим, высшей ценовой категории! А вы, Людмила Ивановна, не очень-то заноситесь! Медицинский работник! Всю жизнь в районной поликлинике анализы принимали – кал направо, мочу налево!

Беседа двух приятельниц потеряла для слушателя всякий практический интерес, и мужчина в синей форменной куртке, на мгновение задержавшийся возле скамейки, бесшумно двинулся дальше.

Он убедился в двух вещах: во-первых, пенсионерки его не заметили, словно фирменная одежда превратила его в человека-невидимку. И во-вторых, в подъезде действительно проживает профессиональная пианистка, изводящая соседей своими ежедневными репетициями и время от времени уезжающая на гастроли.

Миновав первую линию обороны в лице заклятых подруг, мужчина подошел к двери подъезда.

К его сожалению, эта дверь была оборудована не кодовым замком, открыть который для понимающего человека не представляет никакого труда, а более современным домофоном.

Впрочем, и это средство защиты от проникновения посторонних не очень огорчило фальшивого курьера.

Он набрал на пульте домофона номер двадцать четыре. Никто не отозвался – видимо, в двадцать четвертой квартире никого не было.

Тогда «курьер» набрал номер тридцать шесть.

На этот раз в динамике послышался заспанный женский голос:

– Ну, кого это принесло?

– Двадцать четвертая квартира? – деловым тоном осведомился «курьер». – Экспресс-доставка «Скороход». Вам бандероль.

– Вот в двадцать четвертую и звоните! – отозвалась женщина. – А это тридцать шестая.

Выждав полминуты, мужчина с совиным лицом снова набрал тот же номер.

– Ну, что надо? – донеслось из динамика. – Я же сказала – это тридцать шестая!

– Извините, – торопливо проговорил «курьер». – У вас, наверное, домофон сломался. Я набираю двадцать четыре, а попадаю к вам… впустите меня, мне срочно нужно эту бандероль доставить!

– Черт с тобой… – протянула женщина после секундного раздумья. – Заходи, а то ведь не оставишь в покое.

Замок щелкнул, и фальшивый курьер проскользнул в подъезд.

Он поднялся на лифте на четвертый этаж и подошел к двери квартиры номер шестнадцать. Той самой, в которой, по информации его таинственной заказчицы, проживала в промежутках между гастролями Лиза Раевская, знакомая покойной Амалии Антоновны.

Из-за двери квартиры доносились звучные, раскатистые фортепьянные аккорды. Судя по этим звукам, Лиза была дома и увлеченно репетировала.

Человек с совиным лицом нажал на черную кнопку.

Фортепьяно не умолкало – видимо, за его звуками пианистка не расслышала трель дверного звонка.

Тогда настойчивый посетитель нажал на кнопку звонка сильно и решительно, с частыми короткими перерывами – так, чтобы его непременно расслышали.

Наконец фортепьяно умолкло, послышались торопливо приближающиеся шаги.

– Кто здесь? – раздался за дверью молодой женский голос.

– Вам бандероль из Зальцбурга! – сообщил «курьер», уставившись в дверной «глазок» честным безобидным взглядом.

Видимо, название музыкальной столицы Европы произвело на пианистку впечатление. Замок щелкнул, и дверь открылась.

На пороге стояла высокая стройная девушка с выразительными карими глазами и очаровательными ямочками на щеках. Она была одета в розовый махровый халат и пушистые домашние шлепанцы, голова замотана полотенцем – видимо, перед тем как сесть за фортепьяно, девушка приняла ванну.

– Извините, – проговорила она смущенно. – Я играла и не сразу услышала ваш звонок.

– Вам бандероль, – повторил «курьер», протискиваясь в прихожую. – Распишитесь, пожалуйста! – И он протянул пианистке расчерченный черными линиями листок.

– Сейчас, секундочку… – девушка отвернулась, шагнула к столику, на котором лежала шариковая ручка. – Секундочку…

Больше ничего она не успела ни сказать, ни сделать.

Фальшивый курьер, мгновенно сбросив свою безопасную личину, захлопнул входную дверь, подскочил к не ожидавшей подобного оборота девушке, обхватил ее правой рукой поперек туловища, а левой вцепился в ее горло.

Несчастная жертва забилась в руках напавшего на нее человека, пытаясь вырваться на свободу, но он, не ослабляя железной хватки, поволок ее прочь из прихожей. По пути ему попалась приоткрытая дверь ванной. Полотенце свалилось с ее влажных волос.

Мужчина втащил туда бешено сопротивляющуюся, мучительно хрипевшую пианистку, безуспешно пытавшуюся вдохнуть. Она уже начинала задыхаться.

Фальшивый курьер захлопнул дверь и прошипел:

– Если не будешь кричать – отпущу!

Девушка из последних сил мотнула головой, давая понять, что обещает вести себя тихо.

Филин отпустил ее горло. Девушка закашлялась и хрипло задышала. Ее лоб покрывали мелкие бисеринки пота.

Немного придя в себя, она проговорила:

– Кто… кто вы? Вы грабитель? Но здесь нет ничего ценного… или… или вы маньяк?!

– Не болтай глупости! – перебил ее Филин. – Я только хочу задать тебе несколько вопросов.

– Каких вопросов?! – В слабом голосе девушки ужас перемешался с крайним изумлением.

– Где то, что ты вытащила из клавесина? – спросил Филин, уставившись на нее своими круглыми немигающими глазами – глазами беспощадного ночного хищника.

– Клавесина? Какого клавесина? – На этот раз ее удивление явно перевесило страх.

– Вот только не надо этого! – раздраженно прошипел Филин, встряхнув девушку, как тряпичную куклу. – Ты отлично знаешь, о каком клавесине я говорю!

– Не… не знаю!.. – простонала пианистка. – Я правда не понимаю, о чем вы говорите! Вы меня пере… перепутали!