Фридрих Незнанский - Возмездие

— Это конечно, было бы смешно, когда бы не было так грустно. Из-за этой истории тете Наташе пришлось уволиться. Она вообще уезжает из города. Еще счастье, что начальник сумел предотвратить возбуждение уголовного дела. Все очень-очень серьезно! Попробуй вспомнить все по минутам, все то время, когда мы стояли внутри хранилища. Может быть, ты что-нибудь слышал?

Митя уставился в стол, лицо его побледнело. Молчание становилось невыносимым.

— Что, Митя? — прошептала Марина. — Это он?..

— Нет, — решительно тряхнул головой сын. — Это не он. И не я.

— Господи, как ты меня напугал! — с облегчением выдохнула Марина.

Турецкий сидел в «пежо», покуривая и наблюдая через затемненное окно автомобиля за молодыми людьми, выпархивающими из небольшого здания на Солянке. Здесь арендовал площади мужской балет Михайлова. Именно здесь проходили ежедневные репетиции — с одиннадцати до пятнадцати часов. Было начало четвертого, танцовщики покидали репетиционные залы. Вечером представление в одном из театров. Многие разъезжались на машинах, некоторых поджидали поклонники. Александр тоже кое-кого поджидал. Наконец стройный молодой человек в меховом полупальто, с затянутыми в хвост темными волосами, вышел из здания, по-балетному разворачивая длинные ноги в кожаных брюках. Он шел по тротуару, Александр двинулся следом. Притормозив у бровки, распахнул дверцу:

— Валентин, позвольте вас подвезти? — учтиво произнес он, стараясь придать своему лицу выражение, хоть отчасти напоминающее обожание.

Молодой человек оценивающе оглядел автомобиль, затем самого Турецкого.

— Что ж, пожалуй, — он жеманно повел плечами и опустился на сиденье.

По салону поплыл запах духов.

— Какой дивный аромат! Что это за духи?

— «Опиум», — ответил Валентин, взмахнув накрашенными ресницами.

— Прелестные духи! Куда вас отвезти? Домой? На Воздвиженку?

— Вы знаете, где я живу?

— Как же мне, поклоннику вашего таланта, не знать, где живет кумир?!

Юноша искоса разглядывал Турецкого.

— Вы видели меня на сцене?

— Видел, и не раз, — усмехнулся Турецкий. — Вы так воздушны, легки!

— Что-то я вас не припомню... Вы не похожи на наших... Вы натурал?

— В общем-то да! Не стану лукавить.

— А куда мы едем? Нам же нужно направо...

— Едем мы, дорогой Валентин Антонович Варфоломеев, на Большую Дмитровку.

— Мне туда не нужно! — занервничал юноша. — Что там?

— Там, дорогой Валентин Антонович, располагается Генеральная прокуратура. Нам туда.

— Зачем?

— Поговорить, дражайший, поговорить.

— Это произвол! Это захват! Вы что... похитили меня?

— Что вы! Упаси бог! Я подвез вас. Оказал вам услугу. Потому что мог бы вызвать вас повесткой. А зачем нам огласка, верно? Мы поговорим тихо-мирно. И разойдемся. Может быть, — зловеще добавил он.

Автомобиль замер.

— Прошу на выход, — мило улыбнулся Александр. — Нам туда, — указал он рукой на проходную.

Варфоломеев выбрался из автомобиля, на негну- щихся ногах пошел в указанном направлении.

В этот день вся Генеральная прокуратура, в той ее части, что расположена в здании на Большой Дмитровке, подавляя смешки, высыпала в коридоры, разглядывая спутника Александра Борисовича Турецкого. Спутник его шел на журавлиных ногах, то и дело испуганно взмахивая накрашенными ресницами и покусывая губы в вишневой помаде.

«Завтра насмешек не оберешься!» — раздраженно думал Александр Борисович.

— Вот сюда, пожалуйста, — он распахнул перед танцовщиком дверь своего кабинета.

— Присаживайтесь. Шубку можно скинуть. Разговор будет длинным, — пообещал Турецкий.

— У меня в шесть спектакль! — нервно вскричал Варфоломеев.

— Не в шесть, а в семь, — поправил его «важняк».

— Но я еще должен разогреться!

— Вот сейчас и разогреемся, — усмехнулся Александр, доставая диктофон и включая стоящий в углу кабинета видеомагнитофон.

Варфоломеев вперился в экран. Александр тем временем внимательно его разглядывал. Узкое лицо, высокие скулы, темные глаза, удлиненный нос с горбинкой. Красивое, породистое лицо. Но назвать это лицо женским, даже с учетом накрашенных губ и ресниц, было весьма трудно. Впрочем, если темные очки и капюшон... Варфоломеев нервно теребил сумку. Крупные, жилистые руки с выпирающими венами, широкие, чуть искривленные в суставах пальцы с длинными, в ярком лаке, ногтями. А уж руки тем паче на

женские не тянут. Консьержка Серова говорила, что неизвестная женщина в черной куртке с капюшоном сутулилась, а у танцовщика гордая прямая осанка с высоко поднятой головой. Тем не менее, тем не менее...

На пленке между тем завершилась театрализованная оргия, зал рукоплескал. Спустя несколько мгновений танцовщики высыпали в зал. За столиком Новгородского расположился Валентин Варфоломеев. Минуту спустя он уже сидел на коленях депутата. Турецкий щелкнул пультом, остановил кадр.

— С этого места начнем поподробнее. Вам знаком этот мужчина?

— Который из них?

— Тот, у которого вы сидите на коленях.

— Это Жорж.

— А полностью? Полное имя, отчество, фамилия?

— Я знал его под этим именем.

— Почему — знал? — тут же вцепился Турецкий.

— Потому что... Он к нам давно не приходил.

— Как давно?

— Месяца полтора... Наши говорят, что его убили...

— Кто это — ваши?

— Ну, балетные.

— Вас с этим Жоржем связывали какие-нибудь отношения?

— Ну какие отношения, господи? Трахались иногда, вот и все отношения.

— И где это происходило?

— Он приходил в клуб «Чайковский», где мы обычно выступаем. Там есть кабинеты. Там все и происходило.

— Часто он там бывал?

— Где-то раз в неделю. Иногда чаще.

— И всегда выбирал вас?

— Почему — всегда? Кого хотел, того и выбирал. Мы же для них как проститутки.

— То есть вас заставляли с ним спать?

— Ну что значит «заставляли»? Никто никого не заставлял. Все совершеннолетние. Только если клиенту откажешь, вылетишь из труппы на следующий же день. Это всем известно.

— То есть руководитель труппы все-таки принуждал вас к...

— Траханью? Напрямую — нет. Но я же говорю: не переспишь — вылетишь. А у меня руки больные, я в нормальной труппе работать не могу. Мне ни одной балерины не поднять. У меня полиартрит.

— Вы встречались с Жоржем только в стенах клуба? Он никуда вас не приглашал?

— Нет. Мы вообще с ним пару раз только... Потом он на Андрея Маслова переключился, честное слово!

«Что это ты так нервничаешь, дружок?» — Александр видел, что сквозь слой пудры на лице танцовщика проступают алые пятна.

— Вас это огорчило?

— Как вам сказать... Он, конечно, не супермужчина, от него головы не потеряешь... Но не жаден. Деньги давал. На лекарства в том числе.