Инна Бачинская - Убийца манекенов

Минут через десять она увидела, как женщина в черном длинном пальто вошла в бар и нерешительно остановилась. Леонида привстала и махнула ей рукой, приглашая к столику. Женщина торопливо подошла, села, вопросительно взглянула на Леониду.

– Спасибо, что пришли, – сказала та приветливо. – Хотите вина? Или кофе?

Зося покачала головой – нет. Она настороженно смотрела на Леониду, не проронив ни слова.

– Рогов арестован, – сказала секретарша, заглядывая ей в глаза. – Я совсем потеряла голову… Адвокат уверяет, что его выпустят, ничего страшного. Против него ничего нет. Дурацкое стечение обстоятельств. Я еще не отошла от похорон, все было на мне… А теперь еще и это… Его заместитель в Испании, прилетает только завтра, проблемы с билетом… Телефоны разрываются, все уже в курсе, знаете, как у нас… Я чувствую, что теряю голову. Извините, ради бога, у меня просто сдают нервы.

Она говорила лихорадочно и, казалось, опьянела от вина. Достала из сумочки сигареты, зажигалку. Уронила зажигалку на стол, поспешно накрыла ладонью. Затянулась глубоко, выпустила дым.

– Я хотела вас спросить… – Леонида помедлила. – К вам никто не приходил?

Зося помотала головой. Она пока не произнесла ни слова, только напряженно слушала.

– Днем я еще держусь, – доверительно продолжала Леонида, стряхивая пепел в металлическую пепельницу. – А ночью всякие страхи лезут в голову… И никого нет рядом… Вы… Никто не знает о вашем договоре? Вы не чувствуете, что за вами следят?

Зося побледнела.

– Нет, – сказала тихо и не узнала собственного голоса. Откашлялась.

– Значит, все тихо… – Леонида снова затянулась сигаретой, не глядя на Зосю. – Это хорошо. Я уверена, что ему ничего не грозит. Мэтр Рыдаев – это наш адвокат – говорит, что все ерунда, и если бы каждый занимался своим делом, он имеет в виду следственные органы, то убийцу давно бы поймали. Он разгуливает на свободе… говорят, убили еще одну женщину, в театре. Вам лучше забыть эту историю… Вы никому ничего не говорили? – Зося качнула головой. – Хорошо. Это теперь не имеет ни малейшего значения. – И не удержалась: – Вам, видно, очень нужны были деньги. Юрий Владиславович говорил… Может, все-таки кофе? Напрасно, у них его хорошо готовят. Ну хоть что-то? – Она говорила и говорила без пауз, словно боясь, что Зося скажет что-нибудь, или, наоборот – не скажет, и вдруг наступит тишина. – Все будет хорошо, – повторила она несколько раз, уставившись в стол. – Вот увидите… – Казалось, она обращается не столько к Зосе, сколько к самой себе, отвечая собственным страхам и сомнениям. – Извините, я совсем теряю голову, – повторила она в третий раз. – Выпила вина и опьянела. Я еще сегодня не ела. – Она поднялась, улыбаясь Зосе вымученной улыбкой, положила деньги на стол.

Они вышли из бара.

– Давайте спустимся на лифте, – предложила Леонида. – На лестнице полно народу, не протолкнешься.

Леонида пошла вперед, Зося за ней. Она никогда еще не была на третьем этаже «Пассажа», а только на первом или втором, в магазинах, и теперь с любопытством озиралась. Страх и тревога отпустили, и Зося перевела дух. Ничего не случилось, никто о ней не знает. И если она будет молчать, то все рано или поздно образуется. И забудется…

Они шли вдоль длинного широкого, как улица, прохода, по обе стороны которого через распахнутые двери ресторанов виднелись сверкающие игровые и музыкальные автоматы. «Пассаж», казалось, вибрировал от громких нетрезвых голосов, ревущей музыки, мигания разноцветных огней. Зося шла за Леонидой, стараясь не отставать. Та уверенно свернула в узкий коридор, где стояли пустые коробки, ящики и было полутемно. Чувствовалось, что здесь кончается праздник. Даже голоса и мелодии сюда почти не долетали.

– Сюда, – Леонида махнула рукой. – Об этом лифте почти никто не знает… Я когда-то работала здесь…

Она посторонилась, пропуская Зосю вперед. Та по инерции шагнула и, наткнувшись на угол ящика, вскрикнула, в ту же секунду почувствовав резкую боль в горле, попыталась закричать, но крика не получилось. В глазах потемнело, завертелись ослепительные огни, какие-то огненные колеса, сыплющие колючие искры. Зося стала задыхаться, хватаясь руками за горло…

…Она пришла в себя оттого, что ее трясли за плечи и звали:

– Девушка, девушка, очнитесь!

– Слава богу, – произнес с облегчением склонившийся над ней человек. – Жива!

Она смотрела на него в упор бессмысленным взглядом. Потом резко отодвинулась. Человек – темноглазый красавчик с седыми висками, в шикарном белом плаще, – улыбнулся и сказал:

– Не бойтесь, вам ничего не угрожает. Как вас зовут?

– Зося, – ответила девушка зачарованно.

– Неужели? – удивился темноглазый. – Не может быть! Неужели в наше время существуют девушки по имени Зося?

Он помог ей сесть, отряхнул рукав пальто от налипшего мусора.

– Кто вы? – прошептала Зося и закашлялась.

– Странствующий философ, – ответил красавчик, улыбаясь.

У стены всхлипывала на полу Леонида и все повторяла:

– Я не собиралась ее убивать. Я просто хотела… понимаете, чтобы вы не думали, что это… Юра… Я бы не убила ее, честное слово…

– Ага, только придушила бы немножко, – саркастически отозвался долговязый парень, придерживающий ее за плечо. – Кто она?

– Не знаю, мы просто сидели рядом в кафе, – выкрикнула Леонида. – Спросите у нее сами! Я не знаю ее!

– Значит, вы решили убедить нас, что ваш босс не имеет никакого отношения к убийству жены, он арестован, а убийства продолжаются?

– Да, – произнесла Леонида устало. – Вы все правильно понимаете. Я сделала это, чтобы вытащить его… Я все для него сделаю! Я знаю, он не убивал жену… – Ноздри ее раздулись. – Эту… наркоманку!

– И тут, Савелий, я понял! – рассказывал две недели спустя Федор своему другу Зотову – друзья уютно сидели в баре «Тутси». – Я понял! Все вдруг стало на свои места. Это был тот самый кусочек мозаики, которого мне недоставало для завершения картины…

– Неправда, Леонида, – вмешался темноглазый, – вы прекрасно знаете эту девушку. Это же девушка с фотографии.

– С какой фотографии? – спросил долговязый.

– Из «Белой совы». Это девушка со снимка, Николай. Зося.

– Какая еще Зося? – спросил долговязый. – При чем тут она?

– Мне нужно было догадаться… – сокрушенно сказал темноглазый, постучав себя костяшками пальцев по лбу. – Инерция мышления, старею, видимо. А ведь я чувствовал, моя интуиция взывала ко мне… Я чувствовал!

Игорь Нгелу-Икиара провел бессонную ночь. Подводил итоги, мысленно прощался с городом. Вряд ли он вернется сюда. Возможно, это к лучшему. Зачем цепляться за прошлое? К утру он почти убедил себя, что все хорошо. Он уедет, начнет жизнь сначала. После того, как дважды менял билет. Черт с ней, с Региной. Или, как говорит Митрофан, ну ее на фиг.