Анна и Сергей Литвиновы - Вспомнить будущее

И если следствие, что она вела совместно с паранормальными силами, полковнику еще можно как-то объяснить, – проверяла, мол, возможности Данилова, – то вступить с ним в интимную связь означало нарушить все инструкции и наставления.

Но Варя знала: она пойдет на первое в жизни должностное преступление.

И когда Леша вечером взял ее за руку и шепнул в ушко: «Поедем ко мне?», только покорно кивнула.

…Потом, когда, два часа спустя, валялась в его постели изможденная и бесконечно счастливая, промурлыкала:

– Слушай, Данилов! Хорошо-то мне как!

Он взглянул благодарно, чмокнул ее в разрумянившуюся щеку:

– Спасибо.

– Мне-то за что?

– За правду. А то я привык, – улыбнулся весело, по-мальчишески, – что ты все время сердишься на меня, ворчишь.

Обнял ее еще крепче. Но рука его – лежавшая на ее сердце – дрогнула. Данилов произнес почти сердито:

– Что ты теперь-то нервничаешь?!

– Слушай, прекрати мои мысли читать! Ты сейчас не на работе.

– Чтобы чувствовать любимую девушку, экстрасенсом быть необязательно, – парировал Данилов.

– Но ты прав, – вздохнула Варя. – Полчаса назад мне было просто хорошо. А теперь я опять начала ругать себя, что связалась с тобой. Гадать, как у нас все будет. Потом. Когда ты, – она иронично улыбнулась, – раскроешь дело Нетребина и получишь свой гонорар.

– Слушай, за кого ты меня принимаешь? – возмутился Данилов. – Я тебя вызвал, сох по тебе – еще до того, как это дело вообще возникло!

– Ну, это ты так говоришь, – усмехнулась она.

Встретила его хмурый взгляд и примирительно произнесла:

– Ладно, не злись. Лучше доложи, что тебе удалось выяснить? По своим магическим каналам?

Пусть Лешина информация являлась совершенно бездоказательной, но интерес представляла.

Он утверждал, что владелец компании «Бриллиантовый мир» Михаил Нетребин и директор по развитию Мика Сулимова были любовниками. Что ж, такие пары образуются частенько. Он – человек неглупый, но, похоже, безынициативный и мягкий. И она – резкая, безжалостная, беспринципная.

– Ты точно знаешь, что они спали? – задумчиво произнесла Варя.

– Я не могу требовать у своих источников абсолютной достоверности, – улыбнулся он. – Секретарша, с которой я говорил, могла, конечно, напутать. Или придумать.

(Вероятности, что мог ошибиться сам, Алексей явно не допускал.)

– Но мне кажется, она говорила правду, – закончил Данилов.

– Допустим. Они были любовниками. Но разве из этого следует, что Нетребина убила Сулимова? – пробормотала Варя.

– Я могу попробовать с ней встретиться. И выяснить.

– Спугнуть всегда успеешь, – отмахнулась Кононова. – Давай прежде обсудим. Зачем Мике его убивать? Да, они – не только любовники, но и деловые партнеры. Могли не поделить прибыль? Или он – чистоплюй – поймал ее на каком-нибудь явном криминале? Или…

– Она убила его из ревности, – подсказал Данилов.

– Брось, – отмахнулась Кононова. – Я догадываюсь, что за типаж Сулимова. Machine for making money [12]. Любовь, ревность, чувства – вообще не ее.

– А ты знаешь, как она выглядит? – осторожно произнес Данилов.

– Видела в рекламном буклете, – кивнула Кононова. – Демонический такой, весьма эффектный профиль.

– Вот именно, – непонятно отреагировал Данилов. И протянул ей конверт: – Посмотри. Я сегодня вечером ее рассмотрел со всех ракурсов – когда она из офиса выходила.

Варя вытряхнула из конверта несколько фотографий.

На первой из них – боком к объективу – стояла интересная, черноволосая дама. Точеный носик, волевой рот, тщательный макияж. А дальше – Варя прищурилась – та же самая женщина была снята анфас. И было что-то в ее лице… непонятное – но очень отталкивающее…

Кононова с нетерпением схватила следующую фотокарточку. Тут Сулимова была снята крупным планом. Глаза – красивые, но уголок у левого странно опущен. Левая щека – будто впалая, и левый же уголок рта – очень неприятно, негармонично приподнят.

– Пластику, что ли, неудачно сделала? – пробормотала Варя.

– Не знаю, – отозвался Данилов. – Но я ее не только фотографировал – еще рассмотрел, очень внимательно. Знаешь… странное впечатление, на пленке не передать. У нее половина лица – словно мертвая. Говорит, улыбается только правой стороной. А левая… Сулимова была накрашена, но мне показалось, вторая половина ее лица даже цвета немного другого. Бледнее.

– Но что нам это дает? – произнесла Варя в пространство.

Леша усмехнулся:

– Ты дальше слушай. Я, конечно, не удержался. Проводил эту Мику до дома – квартирка у нее, между прочим, совсем не элитная, в девятиэтажке в Беляево. Гаража нет – машину поставила под окнами. А тут я. Вроде мимо прохожу. Спросил: «Вы, простите, из этих краев? Как в стоматологическую клинику пройти?» Она объяснила – неприветливо, но толково. И знаешь, Варечка… думала она в тот момент о ерунде, что хлеба дома нет… Обычно поле у человека в такие моменты совершенно нейтральное. Но я все равно уловил: Сулимова чего-то боится. Ее просто на части разрывает какой-то страх, очень сильный.

– Уважаемый суд, приобщите показания паранормальных источников к делу, – хихикнула Варя.

– Да понимаю, понимаю я: никаких доказательств у меня нет, – досадливо произнес Алексей. – Но ощущение есть. За что она его убила.

– И за что же?

– Ни при чем здесь любовь, ревность. И деньги тоже. У Мики этой к Михаилу Юрьевичу был какой-то счет. Очень давний. И связан он – только не спрашивай, как, все равно не знаю – с роковыми датами в семье Нетребиных.

Следовало проверить версию высших сил, и Кононова сосредоточилась на днях минувших.

Существовал у нее козырь, о котором даже все видящий экстрасенс Данилов не знал. А Варвара ведала. Не случайно ведь компьютерная программа уцепилась за фамилию «Нетребин». Нет, сам покойный ювелир в базах данных конторы не упоминался. А вот его отец и дед фигурировали в прелюбопытнейшем деле.

Варя разыскала в архиве удивительную пленку.

На ней звучали два голоса. Первый, более молодой, можно было, сличая с другими имеющимися в архиве записями, с уверенностью идентифицировать как голос Юрия Нетребина (отца убитого ювелира). Второй мужской голос, более старый. Других его образцов в деле не имеется, но из контекста становилось очевидным, что он принадлежит Степану Нетребину (то есть деду Михаила Юрьевича). Пленок несколько катушек, на них день за днем расписан ход опасного – и наглого! – эксперимента. Самая интересная запись находилась где-то на середине второй из них.

Пленка номер два, запись номер два.

Первый голос, более молодой – предположительно, Юрий Нетребин, лаборант. Сегодня день экспериментов девятый. Принимается препарат «икс» в дозировке тридцать миллиграмм.