Анна и Сергей Литвиновы - Вспомнить будущее

– Лучше б я ему заплатила! – вырвалось у меня, когда вышли из правления.

– Завтра бы тогда двести тысяч попросил, – назидательно произнесла чиновничья супруга. – С ними по-хорошему нельзя!

Я честно пыталась наладить со всеми в поселке хорошие отношения, но получалось не очень. Сосед справа постоянно высказывал претензии, что машины моих клиентов смеют разворачиваться на его подъездной дорожке. Чтоб не ссориться, мне теперь приходилось всех клиентов просить или заезжать ко мне, в тесный дворик, или сдавать задом. Генеральша, соседка слева (старушенции давно было пора к психиатру), утверждала, что с моего участка «жутко воняет кошачьей мочой», хотя ни один из моих хвостатых постояльцев не делал свои дела во дворе – только в лотки, а наполнитель я покупала дорогой, совершенно без запаха. Где логика? У нее самой по участку бродило три кота, все самцы. Однажды я – из лучших побуждений! – предложила ей показать их моему ветеринару, совершенно бесплатно (конъюнктивит у несчастных тварей дошел до последней стадии), но бабка царственным тоном велела мне не лезть не в свое дело.

Но как-то поздним вечером в мой скромный домик ворвалась помощница:

– К нам соседка ломится!

– Чем опять недовольна? – вздохнула я.

– Кота своего принесла, – отчиталась Нина. – Просит посмотреть. Нехорошо выглядит: очень вялый, шерсть тусклая.

Что ж, мне предоставлялся шанс себя проявить.

Я поспешила навстречу соседке.

Она ждала меня во дворе, с интересом глазела на мои вольеры, огороженную площадку для прогулок, единственную грядку – я сама проращивала для своих подопечных ячмень, пшеницу и овес в вермикулите. Кот (громадный рыжий самец) валялся на земле, у соседкиных ног. В лапах у него была зажата здоровенная щепка, и хвостатый с упоением ее грыз и обсасывал.

Это меня сразу насторожило.

Я коротко поздоровалась с пожилой дамой и склонилась к животному. Рыжий – обычно дикий и неприветливый – ласково ткнулся башкой в мою руку. Я забеспокоилась еще больше. Коты мне доверяли – но только не он (однажды гаденыш заявился на мою территорию, а я окатила его ледяной водой из шланга. Хвостатые подобное оскорбление запоминают надолго).

– Что случилось? – на ходу спросила я у соседки.

– Да вот, Бакс мой какой-то странный сегодня, – суетливо заговорила она. – Все в дом рвется, ластится, бочок чешет.

– Какой бочок?

– Правый.

Надо бы сбегать за перчатками – а, ладно. Уже поздно.

Я без церемоний перевернула животное – и сразу увидела укус. Приказала Нине (как заправский доктор):

– Воды в одноразовой посуде. Быстро.

Помощница повиновалась.

Я поставила чашку перед котом. Он кинулся было пить, попытался сделать глоток, но поперхнулся, закашлялся. Шарахнул лапой по посудине.

– Ой! – пискнула Нина (прежде чем взять ее на работу, я заставила девушку проштудировать справочник по кошачьим болезням).

– Что? – подозрительно взглянула на нее соседка.

– Бешенство у вашего кота, – вынесла приговор я.

– Вы с ума сошли, – мгновенно отреагировала старуха. Очень ловко присела на корточки, погладила рыжего, забормотала: – Рыженька, да что ж она говорит такое?

– Сто процентов – бешенство. Начальная стадия, – повысила голос я. – У него уже спазмы глоточной мускулатуры. А максимум через пару часов отвиснет челюсть, начнется слюнотечение, вывалится язык, помутнеет роговица. Его срочно нужно усыплять. А вам во всем доме немедленно проводить дезинфекцию. Пятипроцентный раствор формалина или щелочи.

Бабка вылупилась на меня, будто на чумную:

– Да с чего ж у него бешенству быть? Он со двора никуда не ходит!

Но мне уже было не до нее. Смертельно больной – и очень заразный! – кот бродил в моем дворе. А вирус может сохраняться в почве до трех недель!

– Забирайте своего кота и немедленно везите его к ветеринару. А сами – в поликлинику, антирабическую вакцину вводить, – велела я.

– Но, может… – губы у бабки затряслись, – может, ему укольчик какой-нибудь сделать?

– О чем вы говорите? – поморщилась я. – Бешенство у животных неизлечимо.

– Ну и дура ты, – сделала неожиданный вывод бабка.

Подхватила рыжего. Нежно чмокнула его – вот безумная! – в морду. И потащилась прочь.

А мы с Ниной – немедленно устроили во дворе дезинфекцию. (Работа – прежде всего!) И лишь потом отправились в ближайшую поликлинику, вводить антирабический глобулин.

Эпидемиолог потребовал объяснить, при каких обстоятельствах и где был контакт с подозрительным на бешенство животным. Нина уже открыла рот, чтоб объяснить, но я (непростительная глупость!) ее оборвала:

– На улице, у магазина. Мы решили кошечку покормить – она такой несчастной выглядела.

И даже выдумала целую историю, описала место, особые приметы животного. Нине шепнула: «Так надо. С бешенством строго! Приедут к бабке с проверкой, да с дезинфекцией – она потом нас со свету сживет!»

Я не сомневалась: соседка – разумный человек! Пусть ушла от меня злая, как фурия, но должна же признать очевидное! И помчаться вместе со своим котом к врачу.

Но, оказалось, плохо я ее знала. Возмущенная некомпетентной девчонкой (то есть мной!), бабка продолжала холить своего кота, жалеть, чесать ему брюшко. Ее муж, генерал, на супругу и тем более ее хвостатых питомцев обращал внимания мало. Заметил, что с животным неладно, только когда у того случился паралич. Устроил женушке допрос, схватился за голову, несчастного рыжего Бакса пристрелил – и поволок бестолковую женщину к врачам. Ей, конечно, немедленно ввели антирабическую вакцину. Но оказалось поздно. На следующий день у генеральши диагностировали продромальную фазу болезни – головную боль, тошноту, затрудненное глотание, нехватку воздуха, беспричинный страх, бессонницу.

К услугам генеральши были лучшие врачи – но, к сожалению, бешенство до сих пор остается одним из немногих совершенно неизлечимых заболеваний.
Я повела себя как ответственный человек. Объявила в своей гостинице карантин: котов хозяевам не выдавала, новых питомцев не принимала. Чтоб не пугать народ, про бешенство не упоминала, отговорилась инфекционным бронхитом (удивительно, но большая часть кошачьих болезней идентична человеческим).

Долго думала, нужно ли выразить соболезнования моему соседу – стремительно овдовевшему генералу. Но сам он меня игнорировал, когда однажды я поздоровалась – отвернулся. Впрочем, на поминках выглядел не слишком удрученным (я подглядела сквозь щель в заборе). И я решила: верно, ему просто неприятно признавать, что соседка-выскочка оказалась права, а жена его погибла исключительно из-за собственного упрямства.

Наивно думала: время – лучший лекарь, и через две недели гнев генерала утихнет.