Анна и Сергей Литвиновы - Вспомнить будущее

– Да, это я, – сказала я ему.

Увы, увы, обстоятельства заставляли меня в тот момент быть краткой. Я не могла на часы или на годы растянуть его мучения. Он обязан был умереть в течение нескольких минут.

Не скрою, я заранее репетировала свою роль – чтобы в короткие мгновения нашего разговора уместить как можно большее количество жалящих его, ранящих слов.

– Да, это я убиваю тебя, – сказала я, – но ты не все обо мне знаешь. Тебе пришла смерть как месть – за мою бабушку. Помнишь ту ученую грымзу, которая приходила к тебе хлопотать за внучку с ее ветеринарной клиникой? Та девушка была мною. Старушку ты оскорбил, у нее случился инсульт, и на следующий день она умерла. Ты не знал? Ну так знай, за что ты сейчас помираешь.

Он лежал на земле и смотрел на меня снизу вверх, выпучив глаза, – и я жалела, что не знаю, насколько глубоко его пробирают мои слова. Или их уже смазывает боль?

– И жену твою, – продолжила я, – Алину, в объятия любовника привела я. Я случила их, я записала, подарила тебе улики. Ведь другая половина моей мести – за твоего отца. Он, житель Германии Герхард Шмидт, – при этих словах мой незадачливый любовник дернулся, подтверждая, что моя догадка абсолютно правильна, – в бытность свою в Советском Союзе Юрием Нетребиным погубил, под снежной лавиной, моих мать и отца. Почему? Зачем? Только чтобы создать самому себе алиби, подтвердить то, что он якобы погиб? Да? Ну, а теперь ты, Миша, гибнешь за него. Он ведь любит тебя. И, пожалуй, приедет к тебе на похороны. И тоже будет убит.

И с этими словами я дважды ударила Нетребина, лежащего на песке, ножом в грудь.

Герр Шмидт!

С глубоким прискорбием сообщаю Вам, что ваш деловой партнер Михаил Юрьевич Нетребин скоропостижно скончался 18 мая 2012 года в г. Москве. О дате и месте похорон мы известим Вас дополнительно.

С уважением,

Это выдержанное письмо, написанное на английском, я послала Юрию Нетребину в Германию на следующий день после того, как убила Мишу.

Его отец (я верила – отец!) ответил мне. Он глубоко скорбел и требовал подробностей. Я написала.

А потом, когда наконец-то закончились всевозможные экспертизы и безутешная вдова организовала похороны, я отправила герру Герхарду Шмидту новый мэйл – спокойное, отстраненное приглашение:

Похороны нашего товарища и руководителя М.Ю. Нетребина состоятся 26 мая на подмосковном Богородском кладбище. Если Вы сочтете нужным побывать на них, мы готовы забронировать удобную гостиницу и встретить Вас в аэропорту .

Я ждала от Юрия Степановича ответа, скрестив пальцы на удачу.

В пользу «не приедет» было: побоится. Все ж таки он на территории России совершил преступление, за которое предусмотрено пожизненное – а значит, не существует срока давности. Он ведь убил моих родителей, как ни тяжело это доказать.

Зато в пользу «приедет» было: о том убийстве никто ничего не знает. Прошло уже почти четверть века, и вряд ли кто-нибудь, даже я, как никто заинтересованная в расследовании, сможет что-то доказать. К тому же Юрий Степанович серьезно поддерживал своего сына и даже помогал ему деньгами – значит, любил его. И, стало быть, захочет сказать ему последнее прости.

И вот я получила от него электронное письмо – мы с ним оба по-прежнему не выходили из образов деловых партнеров:

На похороны Михаила я прибуду. Прошу забронировать мне на период с 25 по 27 мая включительно приличную гостиницу не дороже ста пятидесяти евро за ночь, а также, по возможности, организовать в нее трансфер из аэропорта. Я прилетаю в Шереметьево, терминал Д 25 мая рейсом Аэрофлота в 17.30 Мск. Ваши расходы по встрече и бронированию гостиницы я обязуюсь компенсировать.

За строками письма вставал довольно мелочный, прижимистый бюргер, считающий каждый евроцентик. О том свидетельствовало, к примеру, замечание о компенсации расходов. И сроки пребывания в городе его юности и зрелости, ограниченные тремя днями и двумя ночами. И то, что он просил отель не дороже ста пятидесяти евриков, да еще притом надеялся на приличный – сочетание, трудно исполнимое в баснословно дорогой российской столице. Бытие, безусловно, определяет сознание. Похоже, Юрий Степанович успел за двадцать четыре года превратиться в скаредного Герхарда. А может, я обозналась? И приезжает и впрямь деловой партнер Шмидт?

Его просьба о трансфере оказалась мне на руку. Встретить господина Шмидта я планировала сама. Всего две ночи в городе – мне следовало торопиться. Я не могла ждать и рассусоливать. С первых шагов Юрия Степановича Нетребина по российской земле мне следовало брать инициативу в свои руки. И я надеялась, что он поведется на денежную приманку и предпочтет не платить за сумасшедшие московские лимузины, а с удовольствием воспользуется моими услугами как частного извозчика.

И вот я встречала его в толпе таксистов и родственников в зоне прилетов в терминале Д. Как простой шофер, я скромно держала в руках табличку «Г. Шмидт».

Отель я заказала под названием «Измайловский парк», неподалеку от одноименного парка. В Москве полно пробок, ехать до гостиницы мы будем долго. Времени поговорить хватит. И подружиться, я надеюсь, тоже.

Мы валялись с Варей в кровати и лениво разговаривали. И она была моей. Нет лучше момента, чтобы понять, что девушка принадлежит тебе, и возгордиться этим, и возрадоваться – чем лениво и доверчиво болтать с ней обо всем в постели. Вранье, что эти моменты любят только девушки, а мужики – фу, неотесанные мужланы! – сразу после того, как получат свое, засыпают. Настоящие мужчины не засыпают. Я, во всяком случае, не засыпаю.

– А ты знаешь, что, по утверждению Нетребина, – словно бы между делом спросила Варя, – ты – вымирающий тип?

Я вскинулся.

– Нетребина? Какого Нетребина? – Я вылупился на нее.

– Отца человека, которого убили на бульваре, – терпеливо молвила она. – Нетребина Юрия Степановича. Юрий Степанович был ученым, изучал в том числе экстрасенсорные практики. И один из постулатов его диссертации – до сих пор, между прочим, не рассекреченной – заключается в том, что сверхчувственное восприятие раньше было свойственно всем людям, а потом потихоньку, в ходе эволюции, отмерло как лишнее, мешающее.

– Ничего себе мешающее! – воскликнул я. – Столько преимуществ! Знать, когда и откуда на тебя враги нападут.

– Я думаю, твоим предкам с третьим глазом девчонки в шкурах просто не давали. Слишком много вы о нас знаете. Страшно.

– И тебе со мной страшно? – Я накрыл ее сверху рукой.

– Еще как, – пропищала Варя.

А потом, после новой порции ласк и возни, сперва шутливой, а после вовсе нешутейной, я спросил Варю, а что она вообще знает о Нетребине. И она мне рассказала. И о двоюродном его дедушке Артеме Ивановиче, казненном в сороковом. И о его брате Степане Ивановиче, создателе препарата «икс», умершем в шестьдесят четвертом. И о сыне Юрии Степановиче, руководителе лаборатории, сгинувшем под снежной лавиной в восемьдесят восьмом.