Марина Серова - Твоя невеста – смерть

– Стоп! – остановила ее я. – Кто убьет? Кого? Когда говорил?

– О боже мой, эти милицейские вопросы! – вдруг воскликнула Виолетта. – А скажите, вы где-нибудь учились на частного детектива или занимались самообразованием?

«Да, похоже, придется отсеивать как минимум половину того, что она говорит», – со вздохом констатировала про себя я.

– Ну, не хотите отвечать и не отвечайте! – любезно разрешила Виолетта. – А Сретенский все равно виноват!

Я уже хотела было сказать «большое спасибо за информацию» и отделаться от Сретенской, но тут вдруг вспомнила о том, что покойного Курилова и Виктора Валентиновича связывали некие дела. И последний даже звонил Курилову в Финляндию, если верить словам Кирилла.

– Скажите, пожалуйста… Вот ведь какая вещь получается, – задумчиво проговорила я. – У вашего мужа с Валерием были какие-то дела. Вы о них ничего не знаете?

– Почему же, знаю! Но только это совсем неинтересно… – сделала скептическую физиономию Виолетта. – Что-то типа строительства какого-то комплекса или коттеджа, что ли… Я не вникала в эту скуку.

– И строительство так важно, что по этому поводу ваш муж звонил Валерию в Финляндию? Зачем? Чтобы информировать его о еще одном вбитом гвозде?

– У вас есть чувство юмора, – похвалила меня Виолетта. – А с чего вы взяли, что он ему звонил, если он был там и убил его!

– Это было бы слишком просто, – вздохнула я. – И совсем неинтересно. Ваш муж действительно звонил Валерию в Финляндию. А вот по какому поводу, видимо, мне придется узнать у самого Виктора Валентиновича.

– Он, конечно же, вам скажет, что был в районе и решал деловые вопросы. Но это ничего не значит!

– Хорошо, теперь я уже разберусь сама, – решительно подвела итог разговору я и уже собиралась выпроводить Виолетту, но она неожиданно схватила меня за руку:

– Едем вместе! Виктор Валентинович сейчас дома, мы с вами возьмем его тепленьким.

Я нахмурилась. Мне совсем не хотелось, чтобы не вполне адекватная Виолетта мешалась под ногами. И вообще… Я вспомнила толкование комбинации цифр гадальных костей. Они предупреждали меня не поддаваться на провокации и не участвовать в рискованных мероприятиях. Но я и не настолько наивна, чтобы идти на поводу у Виолетты.

– Я просто хочу посмотреть на то, как вы с ним будете разговаривать. У вас очень хорошо получается, – объяснила Сретенская.

– Нет, мне будет удобнее разговаривать с ним с глазу на глаз, – твердо возразила я.

– Тогда я подожду вас здесь, – заявила Сретенская.

– Исключено! – решительно заявила я. – В свое отсутствие я никого не оставляю в квартире.

«Только этого мне не хватало! – подумала я про себя. – Господи, как же тяжело с психически неадекватными женщинами! А ведь некоторые мужчины с такими живут. Невольно посочувствуешь им!»

Виолетта раздумывала недолго. Нервно тряхнув своими прядями, она гордо вздернула голову и, состроив что-то вроде презрительной мины, бросила через плечо:

– В таком случае, я пойду туда, где меня всегда ждут и понимают!

«В винный бар, видимо, – мысленно съязвила я. – Или прямо в психиатрическую клинику – там тебя тоже всегда поймут».

Выпроводив Виолетту, я задумалась над ее словами. Конечно, дамочка весьма странная. Но… Вдруг она говорит правду? Не мешало бы проверить факты. Где пропадал Сретенский несколько дней? И что на самом деле стоит за этой историей с влюбленностью в Курилова? Нужно бы выслушать версию самого Сретенского, понаблюдать за его реакцией… К тому же, по словам Виолетты, он сейчас дома.

Сретенский действительно был дома. И был весьма тепленьким. Пьяно пошатываясь, он открыл дверь и уставился на меня блестящими глазами. Он не сразу узнал меня, а когда все же до него дошло, кто стоит перед ним, то, пожав плечами, молча пригласил пройти внутрь.

Я прошла в уже знакомую мне квартиру и увидела явные признаки загула. Стол, стоящий посреди комнаты, был заставлен грязной посудой с остатками пищи, завален обрывками упаковок от продуктов и кожурой от колбасы. Посреди всего этого неким памятником возвышалась бутылка дорогого коньяка, уже наполовину опустошенная.

Сам хозяин же, казалось, совершенно этого не замечал или просто не обращал внимания.

– Виктор Валентинович, вы в состоянии будете со мной побеседовать? – осторожно спросила я.

– Отчего же нет! – бодро воскликнул Сретенский, шустро сдвигая тарелки на столе в сторону и освобождая тем самым мне место. – Вот, пожалуйста, прошу… Я немного выпью с вашего позволения, – и он налил себе в рюмку коньяк.

– По какому случаю пьете? – полюбопытствовала я.

– А вы разве не догадываетесь? – лукаво, почти с ленинским прищуром, усмехнулся Сретенский, залпом опрокидывая рюмку. – Разве моя жена поехала не к вам?

– А разве это повод для того, чтобы пить?

– Конечно, повод! Потому что она наверняка обвинила меня в том, что я убил Валерия. Психопатка! – не выдержав, выругался он.

– Скажем так, она упоминала об этом. Потому, собственно, я и приехала к вам, чтобы поговорить на эту тему и выслушать вас. Что вы сами можете сказать на этот счет?

– Да мне бы вообще ничего не хотелось говорить, – признался Сретенский. – Официального статуса у вас нет, милиция мною пока не интересуется. В общем, вся эта ситуация представляется мне большим геморроем. Очень большим.

Я согласилась:

– Официально заставить вас говорить я не могу, да и не хочу. Я просто прошу, – подчеркнула я, – сказать мне, что вы сами думаете о словах вашей жены. Чем они вызваны? В конце концов, Валерий являлся вашим другом, и мне кажется, что вам должно быть не безразлично, найдут его убийцу или нет.

Сретенский снова прищурился, потом вдруг встал и заходил по комнате неверными шагами, периодически опираясь о спинку стула.

– Ну… По порядку, – наконец произнес он. – О словах моей жены я предпочитаю не думать, потому что зачем придавать значение бредням больного человека? Вызваны они тем, что… – Сретенский сделал паузу, – она же вам, наверно, сказала, чем они вызваны.

– Если вы о ее отношении к Курилову, то она упоминала об этом. Но мне все равно не ясно, для чего в этом случае бросать тень на вас? – заметила я.

– Потому что так будет интереснее, – передразнивая театральную манеру Виолетты, язвительно ответил Виктор Валентинович. – Если бы она думала, что Валерия убил какой-нибудь случайный сумасшедший или грабитель, это ведь было бы совсем неинтересно, правда? А тут – такой Шекспир намечается! Страсти, ревность, кровь алеет… Вот и все.

Сретенский снова приложился к коньяку, сделал несколько глотков прямо из горлышка и, отставив бутылку, сел напротив меня. Его лицо выразило доброжелательность и готовность к общению. Он подпер руками подбородок и, немного помолчав, сказал: