Джон Харт - Король лжи

– Алло.

– Эй, Ворк. Как дела?

Потребовалась секунда, чтобы узнать голос.

– Хэнк?

– Ну, кто же еще? – Его голос звучал напряженно. Неужели прошел только один день с того момента, как мы с ним встречались в Шарлотт? Казалось, минула целая неделя. Я постарался сосредоточиться.

– Извини. Что случилось?

– У тебя все в порядке? – спросил он.

– Да. – Я делал паузу, зная, что разговаривал с ним слишком сухо. – Поговори со мной. – Я потер глаза.

– Я звонил в твой офис, – сообщил он. – Ответил полицейский. Он спросил мое имя. – Хэнк запнулся, предоставляя мне возможность ответить что-нибудь, но я молчал. Что я мог сказать? Я почти смеялся. – Тогда я позвонил тебе домой. Угадаешь результат?

– Я знаю. Сижу сейчас в своем автомобиле, наблюдаю затем, как полицейские бегают туда-сюда, как во время студенческих волнений.

– Не представляю, что и сказать по этому поводу.

– Не говори ничего.

– Неудобно, Ворк. Это ставит меня в трудное положение. – Он помолчал. – У них есть ордер?

– Думаю, они надеются найти оружие убийства, – отозвался я. – Или что-нибудь еще, что можно инкриминировать мне. – Я догадывался, о чем он думал: требовалось основание для получение ордера. Следовательно они имели кое-что против меня.

– Насколько реальна возможность обвинительного акта? – спросил он.

– Очень реальна.

Хэнк стих. Принимая во внимание появившиеся новости, я не обвинял его. Мы были приятелями на случай выпивки, но никак не друзьями. Я едва мог понять его расчет. В своей работе он полагался на адвокатов, но никто в его положении не мог позволить себе игнорировать полицию.

– Это серьезно? – наконец произнес он. Я знал, что меньше всего он хотел оказаться вовлеченным в мое дело.

– Может быть. Главный следователь хочет добиться моего обвинения. Вероятно, в завтрашней газете ты прочтешь об этом.

– Миллз? – спросил он, не нуждаясь в ответе. Я предположил, что он играл какое-то время, пытаясь выработать позицию. – Я могу что-нибудь для тебя сделать?

Его колебание было очевидным. Участие в моем деле могло причинить ему только вред. Хэнку делало честь уже одно то, что он спросил, не может ли чем-то помочь, но я знал, какой он ждал ответ.

– Не сейчас, Хэнк. Но я признателен тебе за сочувствие.

– Эй! Твой отец был задницей, но я не думаю, что ты убил его.

– Ну спасибо. Это кое-что значит, Хэнк. Не многие сейчас говорят так.

Появилась бодрая интонация.

– Не позволь им грохнуть себя, Ворк. Ты видел все это прежде. Ты знаешь, как это работает.

«Ты знаешь, как это работает». Дуглас использовал те же самые слова.

Я решил сменить тему.

– Итак, как дела, дружище? Есть ли шанс получить хорошие новости?

Хэнк не был дураком. Он понял. Мне необходимо было перевести беседу на нейтральные рельсы.

– Я побывал утром в Чартер Хиллзе, – сообщил он. – Потратил пару часов на то, чтобы пошуровать везде.

Чартер Хиллз – психиатрическая клиника в Шарлотт, одна из лучших в штате. То место, куда Эзра поместил Джин после ее второй попытки самоубийства. Даже сейчас я представлял ее совершенно отчетливо. Теплые тона и свежие цветы не могли уменьшить боли тех, кого заключили за ее высокие кирпичные стены; эти люди оставались заключенными, независимо от того было ли их пребывание в клинике добровольным или нет. Я посещал там Джин много раз; она никогда не разговаривала со мной, и врач сказал, что это нормально. Я не верил ему. Как я мог поверить? Джин была моей сестрой!

Долгие месяцы она провела в том месте. Именно там она встретила Алекс Шифтен.

– Слушай, Хэнк… – начал я.

– У них нет никаких записей о пациентке по имени Алекс Шифтен, – сказал он, прервав меня.

– Как?

– Вообще ни одной записи.

– Этого не может быть! – воскликнул я. – Именно там они встретились.

– Я не думаю так, если только она не находилась там под другим именем.

Я постарался сконцентрироваться, но это было трудно.

– Что ты говоришь?

Хэнк вздохнул.

– Я не знаю. Это неприятно. Ничего не складывается, и мне недостает информации, чтобы хотя бы поразмышлять; но что-то здесь не так. Я чувствую плохой запах.

Мои мысли настолько были заняты Миллз, что я никак не мог сосредоточиться, но ничто не будет иметь значение, если Джин переживет расследование только ради того, чтобы остаться с Алекс. Она была источником беспокойства. В любом случае я знал, что мне необходимо выяснить эту деталь. Прежде чем это станет слишком поздно. К сожалению, я пребывал в недоумении.

– Что ты думаешь? – спросил я.

– Мне нужна фотография Алекс, – сказал он твердо.

– Что ты намерен предпринять?

– Я съезжу еще раз в Чартер Хиллз. Там посмотрим.

Меня захлестнула волна благодарности. Прекрасно, Хэнк не пересечется с полицией; но он шел на это ради меня и Джин. Это делало его самым выдающимся парнем в мире, где так не хватало хороших парней.

– Спасибо, Хэнк. – Я сделал паузу.

– Забудь. Это мелочь.

– Ты хочешь, чтобы я переслал тебе фотографию? – спросил я с трудом.

– Не спеши. Положи ее в почтовый ящик, когда уйдут полицейские. Сегодня вечером я поеду в Солсбери. Это может быть поздно. Если будешь дома, то увидимся. Если нет, я заберу ее и уеду. В любом случае я позвоню тебе, если что-нибудь узнаю.

– Это путает, Хэнк. Я буду осторожен.

Хэнк начал говорить что-то, а затем остановился. В течение долгих секунд я слышал его дыхание.

– Ты понимаешь? Не так ли, Ворк? – Он не говорил об Алекс или о Джин.

– Эй. Жизнь – сука. Я признателен тебе за то, что ты делаешь.

– О'кей. Я позвоню.

Потом он исчез, и я отключил телефон. Я посмотрел на Боуна, спящего на сиденье рядом. Как могло случиться столько всего сразу? Как в один день мир мог быть действительно нормальным, а на следующий день – стать грязной ямой? Я закрыл глаза и представил траву, которая пригнулась под ветром, налетевшим откуда-то издалека. Когда я открыл глаза, то увидел в окне человека, пристально глядящего на меня через стекло. Я был слишком опустошен, чтобы испугаться. Это был Макс Крисон – та же охотничья шапка, то же возвышенное уродство. На нем было яркое красное пончо, как будто он ожидал дождя. Я опустил стекло.

– Привет, Макс, – сказал я. – Как дела?

Он внимательно рассматривал меня через толстые грязные стекла очков, и глаза его сверкали. Он жестом показал на мой дом.

– В твоем доме полицейские.

Его тон был больше вопросительный, нежели утверждающий, но я не клюнул на приманку. По тому, как растянулись его губы, какой странный звук родился в его горле, я понял, что он разозлен. Он наклонился ближе.

– Встретив тебя, я не знал, кто ты. Не знал, что ты сын этого убитого адвоката, о котором пишут каждый день в газете. – Его слова звучали как обвинение. Он посмотрел на дом и затем снова на меня. – А теперь полиция в твоем доме. Они думают, что это сделал ты? Ты подозреваемый?