Влада Ольховская - Гарантийный ремонт разбитых сердец

– Ребенок ни в чем не виноват, – нахмурился Роман.

– А я в чем виновата?! За что со мной все это сделали? Скажи, если знаешь! Все равно из нее бы ничего путного не выросло. Только очередная мразь, которая, как и мамочка, стала бы ломать людям жизни!

– Если ты разговаривала с нянькой, ты должна была знать, что Сохина не любила свою дочь.

– Зато дед с бабкой любили! И вообще, плевать мне на ее чувства. Главное, что приманка сработала. Я выпустила ее гадов из террариумов… Я их уже не боялась! Знаешь почему? Их иногда использовали в «играх» с нами.

– Это же ядовитые насекомые! – воскликнула Даша.

– Ты это сохиновским скажи! Да, бывало, кого-то из девочек жалили. Им сразу кололи противоядие, которое помогало с переменным успехом. Со мной использовали змею. Вы знали, что кожа змеи кажется гладкой, только если гладить по ходу роста чешуек? Если провести против роста, она рвет, как наждачная бумага! Я все это знаю, да и вряд ли забуду… Я смотрела через окно, как Людку жалят ее собственные питомцы, и снова радовалась. Более того, я почти не сомневалась, что мне удастся выдать все за несчастный случай. И удалось!

– Не факт, – покачал головой мужчина. – Я знаю, что спецы Сохина ведут расследование. Они могут выйти на тебя.

– Не выйдут! Если сразу ничего не поняли, то уже и не поймут. А я – последняя кандидатура, меня никто не воспримет всерьез. Знали бы они, что я могу, что я уже смогла! Я не только избавилась от Людки, но и уничтожила ее обожаемую коллекцию!

– Возле собственного дома, – отметила Агния. – Это ошибка.

– Никакая это не ошибка! Тут никто не ходит.

– Я хожу – откуда, по-твоему, я знаю про это? Я нашла костер, один диск вообще уцелел. Еще я нашла листок, на который ты записывала данные по Роме.

– Понятно, как этот ублюдок выжил, – хмыкнула Света. – Черт, а ведь и правда ошиблась!

– Он должен был стать следующей жертвой?

– Зачем спрашивать очевидное? Должен был и стал. На Сохина работало много ментов, я знаю, но этого я видела чаще других. К тому же он один, а у остальных семьи.

– Ты жалеешь чьи-то семьи? – удивился Роман.

– Нет. Просто до семейных добраться сложнее. А до тебя просто. Но с тобой я ошиблась даже дважды – неудачный метод убийства выбрала. Понятно, что он эффектный и болезненный, если все правильно пойдет. Я на то и понадеялась! Злорадствуешь небось сейчас?

– В моем положении это проблематично.

– Хоть какие-то хорошие новости! Надо было еще пасть тебе завязать и снегом присыпать для надежности.

Она не раскаивалась – даже не думала об этом. Если она и боялась, то своих воспоминаний. Ее, по сути, загнали в угол, а она не собиралась отступать.

Это тоже форма сумасшествия, но не такая, как у маньяка, преследовавшего когда-то Дашу. Света не родилась ущербной, ее сделали убийцей насильно. Но все же… вряд ли для нее есть обратная дорога.

– Такие дела, – Света задумчиво постучала пальцами по грязной столешнице. – Я не жалею о том, что сделала. Даже перед тобой, мент, извиняться не собираюсь. Я хотела тебя убить, и мне неприятно, что ты выжил. Даже то, что руки у тебя калеченые, является сомнительным утешением.

– Рад слышать, – буркнул он. – Ничто так не воодушевляет, как горе ближнего…

– Какой ты мне ближний? Ты – один из худших моральных уродов, которых я встречала. Ты должен был защищать, а ты продался! Но теперь ты здесь, и, увы, при таких обстоятельствах я ничего не могу тебе сделать.

– Да уж, это тебе не нападать на беспомощных!

– Никто из тех, кого я убила, не был беспомощен. А то, что я делаю, лишь компенсирует изначальную разницу в силе. С тобой уже не получится. Ты что-то должен делать, ты же бравый мент, который поймал преступницу! Маньячку, можно сказать, изловил! Представь, какое вознаграждение выдаст за меня Сохин! Ну? Что ты будешь делать?

Агнию ответ на этот вопрос тоже крайне интересовал.

Роман многого не знал. Возможно, и Агнии, и Свете казалось, что он – просто идеальный пример продажного мента… точнее, теперь уже полицейского, однако суть не меняется. Правда заключалась в том, что некоторые вещи он слышал впервые.

И вообще, Света не совсем права. Когда все только начиналось, он вовсе не стремился «продаться с потрохами», да еще и выторговать за эти самые «потроха» побольше.

Когда он приехал в город работать, Роман подозревал, что на одну лишь честную зарплату прожить не получится. Тем не менее он не спешил расстаться с юношеским максимализмом и поначалу даже не думал искать дополнительные источники дохода. Напротив, старшие коллеги посмеивались над ним, наблюдая, как он старается разобраться во всем.

И ведь было же в чем разбираться! Он с ходу обнаружил огромное количество наспех сфабрикованных дел, нарушения, злоупотребления. Роман опасался, что ему начнут мешать, ставить палки в колеса, однако руководство лишь посмеивалось.

– Придет время – тебе все объяснят, – загадочно пообещал начальник следственного отдела.

Время пришло примерно через три недели после того, как Роман вышел на работу. Однажды ночью его вывезли из собственного дома прямиком в особняк Сохина, даже одеться толком не дали.

Сохин популярно объяснил, что это его город и действуют здесь его правила. Роман попытался возражать, он еще верил, что убеждения и принципы имеют хоть какое-то значение. Вот тогда из него и выбили остатки наивности – еле выжил.

– У тебя неделя, – объявил Сохин. – Либо ты играешь так, как я говорю, либо валишь из города, либо… состоится наша последняя встреча. Все понял? Если научишься вести себя правильно, еще и заживешь хорошо, а не будешь нищенствовать на одну зарплату.

Роман не спешил с принятием решения. Больше всего ему хотелось поиграть в этакого «американского героя», который приезжает в небольшой городок и одним махом освобождает его от коварных преступников. Но жизнь – не кино, здесь пули настоящие, а главный мачо, сбитый машиной на полной скорости, не выздоравливает за пять минут.

Поэтому Роман стал собирать информацию. Оказалось, что никто ничего не хочет менять! Конечно, поборы со стороны сохиновских могли обрадовать разве что самого экстремального мазохиста. И все же никто не верил, что может быть лучше.

– Ты этих уберешь – другие появятся, – говорили молодому следователю. – Да еще и сохиновских сдвинь, попробуй! Они здесь уже укоренились, у них везде свои люди. Начнешь под них копать – тебя в эту же яму и бросят.

Всеобщее безразличие начинало влиять на Романа. Если никому ничего не надо, то зачем ему в лепешку расшибаться?

В тот период сохиновские вели себя поскромнее и девушек не трогали вообще. Поэтому Роман решил, что раз уж так сложилось, надо подстраивать жизнь под себя. Он снова поехал к Сохину, на этот раз по доброй воле, и разговор шел совсем иначе.