Ю. Чернов - Искатель. 1962. Выпуск №4

Он спустился под воду, подплыл к тому месту, где под килем темнел гребной винт корабля, и внимательно его оглядел. Сорваны болты лопасти винта. Для того чтобы исправить повреждение, придется повозиться.

…В команде морозильного траулера «Дмитрий Фурманов» не было водолаза-профессионала. И когда далеко от родных берегов, в Южной Атлантике, гребной винт стал работать с перебоями, исправить его вызвался матрос Николай Кабуло.

— Я ведь спортсмен, — сказал он. — Справлюсь!

Можно было, конечно, вернуться в порт. Но тогда пропал бы целый месяц промысла.

…Николай только принялся за работу, когда увидел длинную стремительную тень, промелькнувшую совсем рядом. Потом еще одну, еще… Акулы! Что делать? Дать сигнал, чтобы поднимали? Но, может быть, морские хищники не нападут на него?

В следующее мгновение он выхватил из-за пояса нож — одна из акул кинулась в его сторону. Николай тут же понял, что увернуться ему не удастся, и принял бой. Его удар был точен. Клубы крови задымились в воде, и акула, судорожно извиваясь, отпрянула. Николай, быстро оглянувшись, заметил, что другие хищницы, словно рассвирепев, повернули к нему.

Тогда он дал сигнал к подъему.

— Ничего, — сказал он встревоженным товарищам, когда его подняли на палубу. — Вот отдохну немного и опять спущусь.

Пять суток подряд матрос Николай Кабуло спускался под воду в открытом океане и упорно ремонтировал гребной винт. Он знал: на корме собрались и ждут его сигналов товарищи, готовые в любую минуту прийти на помощь.

И вот капитан берется за ручку телеграфа. Сигнал в машинное отделение. За кормой траулера протягивается белая ниточка буруна — корабль продолжает путь…

Об этом подвиге узнали делегаты XIV съезда ВЛКСМ от посланцев молодежи, возводящей Братскую ГЭС.

…В конце февраля бригада коммунистического труда, которой руководит Михаил Мурашев, бетонировала донное отверстие плотины, преградившей путь Ангаре. Работа спорилась. И вдруг кто-то заметил, что металлические шандоры, закрывающие доступ воде в то место, где работали бетонщики, не выдерживают напора реки. Трещина, еще одна…

Грозила катастрофа.

Добровольцы вызвались предотвратить ее — заделать трещины, обеспечить безопасность работы бетонщиков. Их было много, этих добровольцев, около ста человек. Трое суток по колено в ледяной воде, наперекор ежеминутно грозящей опасности работали комсомольцы.

И задание было выполнено.

Есть старая легенда о старике Байкале. Триста тридцать шесть рек и речек — триста тридцать шесть дочерей Байкала всегда покорно несли ему свои воды. И только одна взбунтовалась, самая своенравная — Ангара. Повернула совсем в другую сторону. Старик рассердился и бросил на пути ее огромные скалы. Но и скалы не удержали Ангару — она вырвалась.

Скалы не удержали. А молодежь, комсомольцы победили строптивую дочь Байкала.

Они не моряки, но работают в море. Впрочем, когда называют их профессию, то обязательно прибавляют слово «морские». Они — морские нефтяники.

Место их работы — легендарные Нефтяные Камни, крошечный— по масштабам Каспийского моря — островок. Здесь они отвоевывают у природы ее богатства. И случается, бои завязываются жаркие, такие, в которых только подвиг может обеспечить победу.

Двенадцать баллов — такой силы шторм разразился на Каспии, когда на скважине № 613 прозвучал сигнал тревоги: песком забило компрессорные трубы. Если ждать «у моря погоды», то 150–200 тонн нефти останутся на дне. А этого морские нефтяники допустить не могли — им ли отступать перед штормом?

На место аварии срочно прибыл промывочный агрегат. Молодые операторы Самаедзин Хибабаев и Нури Мустафаев принялись за дело. И спасли нефть.

Об этом рассказал на заседании бюро ЦК ВЛКСМ старожил Нефтяных Камней Герой Социалистического Труда бригадир Акиф Джафаров. Морской нефтяник…

Были события, о которых следователь Громов не знал, не мог знать — ни в книгах, ни в записях не осталось их следов…

Многие десятилетия фамильный рубль, подаренный Келлеру царем, спокойно лежал в семейной шкатулке графа, потом его наследников.

Многие десятилетия Мадонна возвышалась над алтарем часовни фамильного склепа, вызывая восхищение каждой похоронной процессии, приносившей очередного Келлера к месту последнего успокоения.

Но однажды Мадонна вздрогнула. И однажды, жалобно звякнув, подпрыгнул в шкатулке фамильный рубль.

С Невы порыв октябрьского ветра донес в особняк Келлеров грохот орудийных выстрелов.

А еще через месяц подполковник граф Келлер собирался в далекий путь… Он торопливо шагал по комнате, с испугом прислушиваясь к каждому звуку, доносившемуся с улицы. По зеркальному паркету носились обрывки бумаг. Поднял одну — приказ императора Николая Александровича о производстве в офицеры…

С тоской обвел глазами потемневшие портреты предков.

Заметил вытянувшегося на пороге лакея в красной, расшитой серебром ливрее. Поманил пальцем.

— Послушай, Прохор, ты все понял? Это наша последняя, самая большая ценность. О ней не знает никто. Повтори.

Внимание хозяина было лестным, и Прохор покраснел от радости.

— Та, что на Смоленском кладбище, статуй. Кто придет с государевым рублем, тому это… помощь и доверие. Все сполню. Я вам за сына — до гробовой доски!

В зал вбежали два мальчугана в нарядных мундирчиках.

— Папа! — крикнул голубоглазый, бросаясь на шею Келлеру.

Второй щелкнул каблуками и, встав во фрунт, серьезно сказал:

— Честь имею явиться! Разрешите задать вопрос, господин подполковник?

— Разрешаю!

— Господин подполковник, — расстроенно сказал мальчик, — мою гренадерку на прогулках все время ветром срывает. Разрешите, я ее этишкетным снуром прикреплю?

— Этишкетным? — засмеялся Келлер. — Вот это да! Услышь такое государь — мигом в отставку! Ведь этот снур только уланам присвоен. Эх ты, этишкет!..

— Господи! — вырвалось у Прохора. — Петенька, сынок, неужто и вправду в прапорщики выйдешь?