Камилла Лэкберг - Письмо от русалки

— Вот, Кристиан. Возьми мое клубничное.

Он смотрел на ее протянутую руку, на мороженое. Клубничное мороженое, которое Алиса так страстно обожала. В этот момент он осознал весь масштаб того, что сделал ей. Голоса начали кричать, голова готова была взорваться. Он упал на колени, закрыв уши руками. Лишь бы они замолчали, нужно заставить их замолчать. Потом он почувствовал, как Алиса обняла его, и настала тишина.

Всю ночь Патрик проспал глубоким сном, совершенно отключившись от всего. Но проснувшись, совсем не почувствовал себя отдохнувшим.

— Дорогая!

Ответа не последовало. Он посмотрел на часы и мысленно выругался. Половина девятого. Надо торопиться, на сегодня очень много дел.

— Эрика!

Патрик обошел первый этаж, не найдя никаких следов жены и дочери. На кухне стоял целый термос с кофе, а на столе лежала записка, написанная почерком Эрики.

Дорогой, я отвезла Майю в садик. Много думала над тем, что ты рассказал мне вчера, и теперь должна проверить одну идею. Позвоню, как только что-нибудь выясню. Не мог бы ты узнать для меня две вещи:

1. Называл ли Кристиан Алису каким-то особым прозвищем?

2. Каким психическим заболеванием страдала биологическая мать Кристиана?

Целую!

Эрика.

P. S. Не сердись!

Что ей на этот раз пришло в голову? Патрик должен был догадаться, что жена просто так не успокоится. Он схватил телефон, лежавший на столе, и набрал номер Эрики. После нескольких звонков ему предложили оставить сообщение. Он заставил себя успокоиться, осознав, что мало что может сделать. Придется поспешить на работу, понятия не имея, куда подевалась жена.

Кроме того, вопросы в записке возбудили в нем любопытство. Неужели она напала на след? Голова у Эрики работала прекрасно, этого он не мог отрицать. И не раз она замечала то, что он упустил. Вот если бы только она не устраивала такие вылазки, да еще в одиночестве!

Стоя на кухне, он выпил две чашки кофе и после кратких колебаний заполнил термос для машины, который Эрика подарила ему на Рождество. Сегодня ему понадобится повышенная доза кофеина — и первое, что он сделал, приехав в участок, так это пошел на кухню и налил себе третью за это утро чашку кофе.

— Что у нас сегодня в плане? — спросил Мартин, когда они буквально столкнулись в коридоре.

— Мы должны скрупулезно изучить все материалы по убийству гражданской жены Кристиана и ребенка. Сейчас я позвоню в Гётеборг и узнаю, как можно их получить. Думаю, я попрошу переслать их нам с посыльным, а затем каким-то образом скрою эти расходы, чтобы Мелльберг не узнал. Кроме того, надо спросить Рюда, получили ли они ответ из лаборатории по поводу тряпки и банки с краской, которые мы нашли в подвале у Кристиана. Результатов наверняка еще нет, но надо на них немного надавить. Может быть, ты возьмешься?

— Конечно, сейчас позвоню им. Что-нибудь еще?

— Пока ничего, — ответил Патрик. — Я должен уточнить кое-что у Рагнара Лиссандера. Расскажу, когда что-нибудь выясню.

— Хорошо, расскажешь, — кивнул Мартин.

Патрик отправился к себе в кабинет. Просто удивительно, до чего он сегодня разбит — даже кофеин не помогает. Глубоко вздохнул, собрался с силами и позвонил Рагнару Лиссандеру.

— Мне сейчас трудно говорить, — прошептал в трубку Рагнар, и Патрик понял, что Ирен где-то рядом.

— У меня всего два вопроса, — ответил он, поймав себя на том, что тоже понизил голос, хотя в этом не было необходимости. Он намеревался спросить Рагнара, почему тот ни словом не упомянул, что семья жила во Фьельбаке, однако решил отложить это до того момента, как они смогут поговорить в более спокойной обстановке. К тому же он чувствовал, что вопросы Эрики сейчас важнее.

— Хорошо, — ответил Рагнар. — Только давайте быстро.

Патрик задал вопросы, которые написала ему Эрика. Ответы вызвали у него недоумение. Что все это означает?

Патрик поблагодарил, повесил трубку и снова позвонил Эрике. Снова автоответчик. Он наговорил свое сообщение и откинулся на стуле. Как все это вписывается в общую картину? И где находится Эрика?

— Эрика!

Турвальд Хамре наклонился и заключил ее в свои объятия. Хотя Эрика была метр семьдесят ростом и носила на себе немалый дополнительный вес, на его фоне она чувствовала себя Дюймовочкой.

— Привет, Турвальд! Спасибо, что смог принять меня так срочно, — сказала она, тоже обнимая его.

— Ты же знаешь, тебе я всегда рад, — ответил он.

В его речи лишь чуть-чуть слышалась норвежская интонация. Он прожил в Швеции более тридцати лет и за эти годы стал местным патриотом покруче многих уроженцев Гётеборга, о чем свидетельствовал гигантский вымпел гётеборгского спортивного клуба, висевший на стене.

— Чем я могу помочь тебе на этот раз? Какой у тебя сейчас интересный проект? — спросил он, потянув за свои огромные седые усы. Его глаза блестели.

Они познакомились много лет назад, когда Эрике для ее книг понадобился эксперт по психологическим вопросам. У Турвальда была обширная частная практика, а все свое свободное время он посвящал изучению темных сторон человеческой личности. И даже прошел курсы в ФБР — Эрика не хотела ломать голову над тем, каким образом ему удалось туда попасть. Главное — это был психиатр высочайшей квалификации, всегда готовый поделиться своими знаниями.

— Мне нужно задать тебе несколько вопросов, и пока я не могу тебе объяснить почему. Надеюсь, ты не откажешься мне помочь.

— Я к твоим услугам.

Эрика бросила на него благодарный взгляд, раздумывая, с чего бы начать. Пока ей не удалось собрать всю историю воедино. Картина все время менялась, как в калейдоскопе — однако за всем этим стояла определенная структура, которую она надеялась найти при помощи Турвальда. Как раз перед приездом в Гётеборг она прослушала сообщение от Патрика. Эрика слышала его звонки, но предпочла не отвечать, чтобы избежать расспросов. Сведения, которые он сообщил, ее нисколько не удивили — скорее, укрепили ее подозрения.

Собравшись с мыслями, Эрика начала свой рассказ. На одном дыхании она выдала все, что ей было известно. Турвальд напряженно слушал, положив локти на стол и сведя кончики пальцев. Иногда в животе у нее все переворачивалось, когда она произносила некоторые слова, да она и сама понимала, сколь ужасна вся эта история.

Когда она закончила, Турвальд долго молчал. Эрика почувствовала, что задыхается, словно пробежала длинную дистанцию. Один из младенцев ткнул ее ногой в диафрагму, словно напоминая ей о том, что в мире есть и хорошее.

— Что ты сама думаешь по этому поводу? — спросил Турвальд.

Чуть поколебавшись, Эрика изложила ему свою теорию, родившуюся этой ночью, пока она лежала без сна, глядя в потолок, а Патрик крепко спал рядом. Теория эта еще больше оформилась, пока она мчалась утром по направлению к Гётеборгу. Ей уже давно пришла в голову мысль, что надо обратиться к Турвальду. Только он может решить, является ли ее теория совершенно абсурдной. Он скажет, что ее фантазия слишком разыгралась…