Леонид Мендельсон - Пятый угол

Наум откинулся на спинку кресла и попытался расслабиться; учащенное сердцебиение продолжается, толчками отдаваясь в висках, начинает болеть голова. Он не заметил, как дождь вновь усилился, и правый рукав его плаща совершенно вымок. Ожидание затягивается, и главное — нет гарантии, что его план реален.

«Что следует из того, что кто-то, скорее всего Джон, открывал калитку? Это улика или случайность? Деталь, которая интересовала комиссара?»

Возле подъезда остановилась машина, из которой вышли Джон и Роберт. Науму пришлось сдержать себя, чтобы немедленно не последовать за ними в квартиру. Минут через десять Роберт вышел из подъезда и ушел в сторону ближайшей станции метро. Выдержав еще несколько минут, Наум поднялся на свой этаж и открыл ключом дверь в квартиру.

- Роберт? — раздалось со стороны салона.

Наум молча прошел на голос: Джон сидел в кресле и держал на коленях шахматную доску; фигуры валялись на полу, справа и слева от журнального столика.

- Здравствуйте, Джон. Решаете сложную задачу?

Науму осталось только пожалеть, что не смог зафиксировать на пленку всю гамму чувств, охвативших Джона и отразившихся в его глазах: слуга попытался встать с кресла, опираясь дрожащими руками — неудачно, повторил усилие и, махнув рукой, остался сидеть.

- Сидите, Джон, отдыхайте. Мне пришлось довольно долго ждать на улице вашего визита, и сейчас необходимо выполнить кое-какие личные процедуры. Через пару минут буду к вашим услугам.

Когда он вернулся, шахматы уже были сложены, а Джон стоял одетый, готовый к уходу.

- Куда это вы так торопитесь? Неужели нам не о чем поговорить друг с другом?

Похоже, пауза пошла на пользу — Джон успел справиться с волнением и абсолютно равнодушным голосом спросил:

- Поговорить? О чем, мистер?

- Например, разве вам не интересно узнать, почему я ждал вас именно сегодня? Или вы догадались об этом без моей помощи?

- Вам могло что-то понадобиться по хозяйству. Миссис Мерин просила об этом узнать.

- Тронут таким вниманием с ее стороны. Но, право же, у меня не возникло подобного желания. Есть в России для такого случая удачное выражение: «Давай поговорим без дураков!». Боюсь, мне не удалось адекватно перевести его с учетом своеобразия английского юмора, но, тем не менее, прошу снять пальто и присесть, ибо это в большей степени в ваших интересах, чем в моих.

Джон выполнил просьбу, но с видом, когда уважающий себя слуга вынужден подчиниться нелепой прихоти капризного хозяина.

- Итак, всё-таки, зачем вы приехали сюда?

Джон недоуменно пожал плечами, констатируя тем самым, что уже ответил на этот вопрос.

- Хорошо. Чтобы нам не крутиться вокруг да около, я сам на него отвечу: до вас дошла информация, что шахматы уже здесь, а я буду отсутствовать несколько часов. Как умный человек, вы догадались, что новый вариант завещания может быть спрятан в известной вам доске с секретом. Не исключено, точнее наверняка, что эта идея родилась в компании с кем-нибудь еще. Но, как вы успели убедиться, завещания здесь нет.

- А где оно? — вырвалось, невольно, у Джона.

- Я отвечу на этот вопрос, но не сейчас. Согласитесь, что знали или по крайней мере догадывались, где находится документ.

- Нет, мистер, это не более, чем ваши бездоказательные домыслы.

Наум встал, прошел в ванную комнату, вернулся с полотенцем и, не касаясь доски, завернул ее и спрятал в пакет.

- Хорошо, Джон. Вы не желаете быть откровенным со мной, будете иметь дело со Скотленд-Ярдом: на доске остались отпечатки Ваших пальцев.

- Имеются еще и многие другие. — На губах Джона появилось нечто похожее на улыбку.

- Ошибаетесь. С доски предварительно сняты все старые следы. А, кроме того, верхняя крышка была скреплена с корпусом несколькими тонкими волосками, которые вы, естественно, оборвали.

Наум блефовал: ничего подобного он не делал, а идея пришла экспромтом — игра стоила свеч, и теперь пришло время атаковать.

Минуту-другую Джон сидел, закрыв глаза. Трудно было определить, обдумывает ли он ситуацию или взял тайм-аут для отдыха. Наум не торопил, понимая, что основные карты уже предъявлены и, если они недостаточно сильны, уговоры не помогут, скорее наоборот, ослабят эффект.

- Предположим, что я догадался о месте нахождения документа, — Джон говорил тихо и спокойно, но чувствовалась в этом не традиционная английская выдержка, а усталость. — Но это — далеко не преступление.

- Смею вас уверить, комиссар может подумать иначе: вы не догадались, а знали, что документ находится в тайнике шахматной доски, потому что видели, как Моррисон помещал его туда. Знали, но скрыли от следствия, заставив полицию проделать пустую работу — а это уже мало приятное обвинение. Более того, сегодня вы совершили попытку украсть его… Да-да, не смотрите на меня так зло: это не я, а вы заварили кашу, а предпочитаете, чтобы расхлебывали ее другие.

Джон с трудом встал, взяв в руки плащ.

- Делайте что хотите. Я далеко не молодой человек и ничего не боюсь. — Достойное уважения решение старого слуги принять всю ответственность и удар на себя.

- Не геройствуйте, Джон. Ваше желание весьма похвально, но оно не выдержит и нескольких часов под напором многоопытного сыщика и его помощников, и придется сознаться, что действовали не один.

- Если вы думаете что это Роберт, то глубоко ошибаетесь. Мальчик совсем не в курсе дела, и не трогайте его.

- Хочу верить в это, но, как вы только что заметили, не без доказательств. А вот как вы объясните сэру Сэму Шоу зачем и кому в тот вечер открывали калитку на заднем дворе? Обратите внимание, именно в то время, когда покойный Моррисон готовился к отъезду.

Джон взорвался как небольшой паровой котел:

- Какого черта вы лезете не в свое дело?! — От его учтивости и холодности не осталось и следа. — Вы прилетели с другой планеты и решили навести свои коммунистические порядки! Да кто дал вам право вмешиваться в дела нашей семьи и вершить суд?!

Плащ он отбросил в сторону, сжал кулаки и весь трясся от негодования. Наум подал ему стакан холодной воды.

- К черту вашу воду!

Истерика продолжалась, но эмоций поубавилось.

- Может, что-нибудь покрепче?

«Кажется, это предложение более существенно», — констатировал Наум, поскольку, за бурчанием, последовало:

- Виски!

Глядя, как Джон в три-четыре глотка прикончил достаточно большую порцию крепкого напитка, не осталось сомнения, что в области этой «терапии» он далеко не дилетант. Молчаливая пауза длилась несколько минут. Наум стоял у окна, наблюдая, как ранние сумерки постепенно отвоевывают нижние этажи соседних домов.

- Еще, пожалуйста. — Стакан в протянутой руке слегка дрожал.

«Судя по вежливому обращению, налицо определенный прогресс». Наум смешал виски с содовой в двух стаканах.