Фаниль Галеев - По следам призрака

— Жаль.

— Боишься, что снова начнет работать под Краснова?

— Да нет, — сказал Брагин, возвращаясь на свое место. — Под него он уже работать не будет. Да и под кого другого вряд ли… Просто хотелось взглянуть на это изделие… Кстати, видел Краснова сегодня в автобусе. Ехал на работу. Устроился на заводе жестянщиком. И бороду сбрил. — Брагин хитро прищурил глаза. — Передавал тебе привет. Так прямо и сказал: передайте, говорит, привет товарищу Крутикову.

— Товарищу? — улыбнулся капитан. — Ну, тогда все в порядке!

На небе ни облачка. Лишь полуденное солнце висит белым диском, томит землю. Жарко.

— Окунемся еще раз? — предложил он.

— Пойдем! — охотно отозвалась Ильсия.

Они разом встали и со всех ног бросились в реку, но угодили в мелководье и долго хохотали друг над другом, показывая на облепившие их водоросли. Смеясь, Ильсия как бы нечаянно брызнула ему в лицо, он ответил тем же, и оба принялись беспорядочно лупить по воде, осыпая друг друга брызгами.

— Мама, мама! Папа! — весело, с детским визгом неслось со стороны берега. Это барахталась в воде их дочь Лилия.

Потом они долго плавали возле камышовых островов, молчаливых и таинственных, в тени раскидистых прибрежных ив, и, наплававшись, вышли на берег бодрыми, снова жаждущими солнечного тепла.

— Посмотри, нас, кажется, зовут, — сказала Ильсия, собирая в узел свои длинные мокрые волосы.

Действительно, с небольшого мыска, где взвивался в небо сизый дымок костра, махали руками рыбаки. Мустафин подал им знак: идем…

— А уха почти уже готова, — с почтительной вежливостью встретил их старый рыбак, которого все называли Савельичем. — Вот только помлеет чуток, и можно приниматься за еду.

— Не спеши, Савельич. Отпуск-то ведь только начинается. Первый денек сегодня, — сказал, опускаясь на траву, Мустафин. Жена и дочь сели рядом, доверчиво прижались к нему. — Ты лучше скажи мне, какая река самая широкая в мире?

— Самая широкая? — задумался старик, не заметив, как Мустафин заговорщически подмигнул двум другим рыбакам, сидевшим тут же, у костра.

— Да много их, рек-то широких, — пожал плечами старик. — Как узнаешь, где и которая из них всех шире? Я сам думаю, грешным делом, Волга или Енисей. Сказывают, еще Миссисипи большая речушка-то…

— Ну, нет, Савельич, не то ты говоришь, — с наигранным сожалением произнес Мустафин. — Енисей, видишь ли, Миссисипи… Самая широкая река вот она, перед тобой! Это наш Ик!

— Это как же понимать-то? — ухмыльнулся рыбак, привстав от недоумения и положив на колени руки.

В глазах Мустафина засветился веселый огонек.

— Все очень просто, Савельич, — сказал он, кивая на реку. — Где мы находимся сейчас? На стыке двух республик. Противоположный берег — башкирский, тот, на котором мы сидим, наш. А разница во времени какова? Ровно два часа. Вот и получается, хоть на каком скоростном катере плыви, а раньше, чем через два часа, на том берегу не будешь. Стало быть, нет реки шире, чем наш Ик!

— Эх ты, куда загнул! — под дружный смех признал свое поражение рыбак и сам хихикнул раза два в кулачок. — Хитер ты больно, как погляжу. Но оно, верно, иначе и быть не должно. Что ни говори, а следователь все же!

— А скажи-ка нам, Марат Сагитович, — смеясь, обратился к Мустафину один из рыбаков, которого шутка, казалось, развеселила всех больше, — что главное в твоей работе — хитрость, так сказать, смышленость или же образованность, знания всякие?

— Трудный вопрос… — улыбнулся следователь. — Тут, наверное, все зависит от того, чем занимаешься и с кем имеешь дело. Знания, они нужны в любом деле, а махрового лиходея, уж точно, одной хитростью не возьмешь. Тут нужна целая тактика. А вообще-то, всего надо иметь помаленьку. Где одно не поможет, там подсобит другое…

Он с каким-то неожиданным прозрением взглянул на рыбаков.

— А чего это вы вдруг? Про работу мою, про науку заговорили? Э-э, нет. Вы, я вижу, тоже не из простачков! Сначала про сено-солому, а потом про дела всякие начнете у меня выведывать…

— А если бы и так? — продолжал улыбаться молодой рыбак.

— Не выйдет ничего, милок! — покачал головою Мустафин. — Я слово дал: во время отпуска ни за что не говорить о своей работе. Вон, жена подтвердит…

— Подтверждаю… — тихонечко засмеялась Ильсия, приглаживая рукой мокрую головку дочери.

Со стороны реки послышался сильный всплеск. Это, вырвавшись из холодной глубины, взметнулась вверх разгулявшаяся рыба.

— Шалят! — бросил старый рыбак, выкладывая из рюкзака миски и ложки, — Все им мало простора. Кажись, и минуты не могут прожить без воды, ан нет! Рвутся куда-то, лезут не в свою тарелку.

— Ты прав, Савельич… — задумчиво произнес следователь. — Но… — он помедлил секунду. — Но к нам, кажется, едут.

Все повернулись к пригорку, откуда по узкой извилистой дорожке спускался желтый мотоцикл. Вскоре заметили: водитель в милицейской форме.

— Кажись, наш участковый Хамзин, — определил старик. — Будто запашок ухи учуял…

Минуты через две к костру действительно подъехал лейтенант милиции Хамзин, участковый инспектор из ближнего села. Он ловко соскочил с мотоцикла, поздоровался и, подойдя к Мустафину, сказал тихонько:

— Я к вам, Марат Сагитович, от прокурора.

Когда они отошли в сторонку, участковый, не скрывая волнения, проинформировал:

— Только что звонил Камиль Булатович. Он просил вас срочно приехать в прокуратуру.

— Приехать в прокуратуру? — переспросил следователь. — Но ведь я… А что, собственно, случилось?

— Не знаю точно, но кажется… — Участковый, как нарочно, медлил с ответом. — Кажется, нашли ту… девочку…

— Где нашли? Когда?

— Не знаю…

Мустафин задумался.

Три дня назад исчезла девочка. Оля Портнова, пятнадцати лет. Она жила с родителями в поселке нефтяников, расположенном недалеко от райцентра. Пошла к бабушке в соседнюю деревню, но через два дня выяснилось, что в деревню она не приходила. Только после этого родители заявили в милицию. С девочкой была дворовая собака. Она тоже не вернулась…

Велев участковому подождать, Мустафин вернулся к костру и, взяв кое-какие свои вещи, сказал глядевшим на него с удивлением рыбакам:

— Извините, товарищи. Я должен срочно ехать в райцентр. Дела… — Почувствовав неловкость за излишнюю сухость, тут же смягчил тон: — Не обижайтесь, пожалуйста. Так уж получилось… А ушицы я отведаю в другой раз. Обязательно!

И, уже уходя, добавил, обращаясь к жене и дочери:

— Оставайтесь пока здесь. Я пришлю за вами машину…

Жена проводила его тревожным взглядом.

Прокурор сидел, облокотившись рукой на стол и чуть прикрыв ладонью мрачное лицо. Услышав приветствие, медленно поднял голову.